Книга: Интернет: Заметки научного сотрудника

86. Когда рак на горе свистнет. Альтернативное жульничество – 2

86. Когда рак на горе свистнет. Альтернативное жульничество – 2

Комментарий к статье Аркадия Прокопова «Доктор Рат – победитель рака?»

«Правда, я, выступающий по замыслу редактора в качестве комментатора, ждал информации об эффективности альтернативных методов лечения рака по сравнению с традиционными, но это, видимо, будет в третьей части рассказа», – так заканчивалась вторая часть моей рецензии-дискуссии. Ну вот всё и разрешилось. Третья часть прибыла. Никакой информации об эффективности альтернативных методов лечения рака по сравнению с обычными мы не увидели. Не будет этой информации. Никогда и не было, не будет и на этот раз. Так о чем же статья, а в сумме все три статьи?

Об интересном. О том, как рак распространяется. Как опухоль прорастает в кровеносные и лимфатические сосуды. Как происходит метастазирование. О том, что витамин С «каким-то образом» иногда тормозит развитие «многих типов» рака, и «порой» даже уничтожает опухоль. О том, что мы не можем синтезировать витамин С, потому что у нас нет нужного фермента. Свиньи могут, козы могут, а люди – нет. Что наводит на размышления. Опять же – цинга. Что лизин – это хорошо для организма. О том, что были модельные эксперименты в 2002 году в центре доктора Рата с одновременным применением витамина С, лизина, пролина (еще одна аминокислота) и компонента зеленого чая, и это привело к поразительным, беспрецедентным успехам в лечении даже осложненных, метастатических, наиболее опасных опухолей. Именно так автор пишет, жирным шрифтом. Ну, ну и… вот сейчас, сейчас автор даст ожидаемые цифры, вот сейчас… Сколько вылечились, какая доля от общего числа, какие были критерии отбора больных…

Не дал. Вместо этого – читайте рассказы вылечившихся больных, комментарии врачей на рекламном веб-сайте…

Боже, как это уже надоело. Как это всё знакомо… Ведь только что, в комментарии к части второй, я в качестве примера дал и рассказы больных, и комментарии врачей, и все так было красиво, но оказалось – неправда. Я вовсе не говорю, что и здесь неправда, но почерк тот же.

Это – другой мир, другой язык, другие приемы. В «нормальной» медицине FDA не принимает никаких рассказов больных, тем более без адресов, без биохимических показателей. Никаких testimonials, рассказов о себе. Наоборот, в FDA не предоставляются фамилии больных, это никого не интересует. Только их, больных, условные номера, сухие данные – критерии отбора, колонки биохимических показателей – всё официально, по утвержденной форме, сотни и тысячи цифр. Показатели вызванных осложнений, анализ причин. Дозы лекарства, опять колонки цифр.

Ну ладно, что там у них на веб-сайте? Посмотрим. Так, начинается. Ссылка 17, сайт доктора Рата под названием Physicians Speak, то есть «Говорят врачи». Некто Susan Garcia-Swain, M.D., то есть доктор медицины, штат Калифония. Нет такого доктора медицины в штате Калифорния. И в США вообще нет. Не выдавалась в США лицензия на врачебную деятельность человеку с такой фамилией.

Кто удивлен? Я – нет. Открою небольшой секрет. Есть полезный линк, на котором просто набирается фамилия врача. Открывается его, врача, адрес, образование – что, где и когда закончил, где проходил резидентуру, область медицинской практики. Это – для почти миллиона докторов медицины и дантистов в США. Точнее, для 825 тысяч. Линк – вот он. Полезно иметь под рукой: http://www.dr-411.com/doctorsearch.asp

Да, так вот, нет такого доктора, Сусанны Гарсии-Свейн. Да и была бы – все равно она раком не занимается, судя по представленному Аркадием Прокоповым сайту «Говорят врачи». Там у неё – про антигипертензивные лекарства и повышенное давление крови, а мы – про рак.

Проехали. Следующий – доктор медицины Joseph C. Pennington-третий. Хорошо, что не седьмой. Есть такой врач (правда, не третий, а первый, с третьим какая-то ерунда получилась), но он, судя по официальному веб-сайту базы данных врачей, – кардиолог, электрофизиолог. При чем здесь рак? И действительно, на сайте «Говорят врачи» А. Прокопова (будем называть так, раз он предоставил) речь у кардиолога – про пейсмейкер и прочие дела сердечные. Рака нет и близко.

Проехали и здесь. Следующий, предпоследний – доктор медицины Frank Varese. Есть такой. И что же он говорит? А вот что, там всего три строки: «Доктор Рат – самый лучший. Я следую его подходам на многих моих пациентах – и результаты выдающиеся. Он – вершина. Многие, многие пациенты говорят о нем хорошо. Я встретил его лично, и я думаю, что он – выдающаяся личность». Всё.

Хороший малый, этот доктор Варесе. И не зря – итальянец, по врачебной базе данных. Из Болоньи, там же и учился. Одна незадача – не онколог.

Проехали.

Последний – некто Vic Herlacher, M.D. Но нет такого M.D. в базе данных. Нет у него врачебной лицензии. А вот, кстати, и его личный веб-сайт. Посмотрим. Да, занятно. Покинул медицинскую практику, для того чтобы «лечить экономические раны нашего общества» (его слова).

Говорящие «врачи» закончились. Да, был еще один из Сингапура, но его не проверить, так что опустим. Ну, и что имеем в остатке? Да ничего.

Понятнее теперь, почему у «альтернативщиков» не очень хорошая репутация? Потому что ля-ля.

Теперь о «тестимониях» самих пациентов. Вообще-то грош им цена, этим тестимониям, хотя я лично за вылечившихся очень рад. Но за тех, кто тестимонией не успел поделиться, я огорчаюсь. Потому что последних возможно, гораздо больше. Только их «альтернативщики» не показывают и о них не говорят. В этом – кардинальное отличие от медицины «нормальной», потому что там за утаивание такой информации о смертности – конец профессиональной карьеры.

Небольшая, но печальная история. Наша с женой приятельница не так давно повезла маму в Калифорнию, лечить от рака «альтернативным» методом. Лечение кислородом. Об этом способе лечения наш автор, А. Прокопов, упоминал в своей первой части. Им там тоже с мамой давали читать (и перед этим присылали в Бостон) «тестимониалс», красочно напечатанные рассказы излечившихся, но про умерших при этом ничего не говорили. Мама ее там же и умерла, в ходе лечения кислородом. Печально, но бывает. Рак же у нее был. Понятно, что умирают и при альтернативных методах, но они-то, лекари, ничего об этом не говорят! Вот в чем тревожащий «момент». И автор наш, А. Прокопов, тоже ни словом не обмолвился. Маленькая деталь – у врача, который ту маму лечил, не было американской лицензии на врачебную практику, поэтому лечение кислородом было в Мексике, почти на границе с Калифорнией. Прямо за углом.

Кстати, нет А. Прокопова среди американских врачей тоже. Нет у него лицензии. Хотя, впрочем, он сам и написал в конце – «Аркадий Прокопов, врач, Германия».

Собственно, на этом рецензию можно было бы и закончить. Название цикла – «Доктор Рат – победитель рака?» не зря имеет вопросительный знак. Пока – отнюдь не победитель. Нет к этому, увы, оснований так считать.

Так о чем все-таки статья, точнее, цикл статей? О том, что современные, «официальные» подходы к лечению рака малоэффективны. Что там вокруг крутятся большие деньги. Что между сторонниками разных подходов идет острая конкурентная борьба. Что «натуротерапевтически ориентированная медицина» – это хорошо, и лучше, чем давать яды, оперировать и облучать. Что врачи-онкологи часто (или обычно) живут в состоянии непреходящего душевного конфликта.

Я со всем этим согласен. Собственно, ничего нового в этом нет. Я только не согласен с противопоставлением «традиционной» медицины «альтернативной», с агрессивными и несправедливыми нападками на специалистов в области «традиционных» подходов, которые честно предоставляют неутешительные данные, нападками со стороны «альтернативщиков», которые эти же данные утаивают. Это нечестно. Оба принципиальных подхода должны развиваться параллельно, в честном содружестве и, если угодно, честной конкуренции. В сопоставлении данных. Тогда в первую очередь выиграют больные.

Что же касается «искажения аргументов и доводов», игнорирования, замалчивания, высмеивания оппонентов, так это везде – причем здесь только медицина, создание лекарств. Что, с компьютерами не так? С автомобилями? С космическим соревнованием? Полноте. Люди есть люди, во всех областях науки и отраслях промышленности. И ведут они себя там везде по большому счету одинаково. И жулики есть везде, было бы что украсть.

О высмеивании автором статистики в области раковых заболеваний и лечения больных. Некрасиво это со стороны автора. Нехорошо. Даже хотя бы потому, что «свою» не показывает. Не по гамбургскому это счету. Да и вообще мелочно как-то.

В качестве примера А. Прокопов берет пример, ранее описанный в моей статье, что у 45 % больных опухоль застабилизовалась. Эта фраза стала у А. Прокопова «ключом», чтобы описать меня, рецензента его статей, как вампира и жертву вампиризма. Который «постоянно ждет свежей крови». Не слабо. А почему так? Давайте разберемся.

А. Прокопов удобно опустил то, что предшествовало фразе про 45 %-ную стабилизацию опухолей. А предшествовало то, что нам для испытаний приходилось работать только с безнадежными больными. Им не помогла хирургия, не помогло облучение, не помогла химиотерапия. Всё. Срок оставшейся жизни – примерно три месяца. В этой ситуации – повторяю – не по нашим данным, а по данным независимых врачей-онкологов, почти у половины больных произошла стабилизация опухоли.

Дальше А. Прокопов цитирует экспертов: «Термин “стабилизация болезни” означает стабилизацию или уменьшение объема опухоли». И дальше – что это может быть временное явление. Что это далеко не всегда означает полное излечение. «Даже регрессия, уменьшение объема опухоли, взятая как отдельный показатель, – ни о чем не говорит».

Стоп. Как это «взятая как отдельный показатель»? А как насчет остальных? Я же не зря упоминал про сотни и тысячи «сухих» биохимических показателей. Да там целые коллективы по одним показателям работают. Включая фармакокинетику – море показателей.

Нехорошо.

И еще нехорошо – А. Прокопов приводит цитату: «…временное уменьшение опухоли (в интерпретации FDA это и есть важнейший, если не единственный критерий эффективности нового препарата) без обоснованной надежды на увеличение продолжительности жизни…»

Здесь – почти всё неправда. Вот это и не нравится мне в философии автора – искажать суть подходов, рассматривать исключительно в негативном ключе, не предлагая ничего взамен в каждом конкретном случае. Давайте опять разберемся.

«Временное уменьшение опухоли» – вовсе не единственный критерий в «интерпретации FDA». Более того, это зачастую вообще не критерий или не главный критерий. Более важный критерий, о котором А. Прокопов почему-то не упоминает, – это медиана продолжительности жизни. То есть всё наоборот в сравнении с цитированным выше пассажем. Более того, медиана продолжительности жизни не преувеличивает позитивное впечатление об эффективности лекарства, а преуменьшает его. То есть работает не на фальшивый оптимизм, а на здоровый (и даже преувеличенный) пессимизм.

Разберемся, что я имею здесь в виду. Было сто больных, и при лечении их традиционным препаратом половина, то есть пятьдесят, умерли через пять месяцев, а остальные пятьдесят умерли через шесть, семь, десять месяцев, год и полтора года. Восемь человек живут до сих пор. Где медиана? Правильно, пять месяцев. Медиана делит пополам число умерших и выживших, и в какой день эти цифры сравнялись – там и медиана. Сколько времени выжившие живут – медиану не касается. Итак, медиана – пять месяцев, запомнили.

Теперь применили новое, эффективное лекарство. Опять дали его ста больным (клиническое испытание), и первые пятьдесят больных умерли через шесть месяцев, а остальные пятьдесят – все выздоровели. Во всяком случае, живут до сих пор. Лучше новое лекарство по сравнению со старым? Еще бы. Какова медиана у нового? Шесть месяцев. Медианная продолжительность жизни увеличилась всего на четыре недели. Потому что те, первые пятьдесят, невосприимчивы ни к старому, ни к новому лекарству. Они и определяют медиану.

Ну-у-у, скажет читатель, так нечестно. Медиана фактически скрывает хорошее и выпячивает плохое.

Да. Таковы условия FDA. Чтобы не обольщались и не останавливались на достигнутом. Потому что надо, чтобы и первые пятьдесят выжили. Над тем и работаем.

А почему это одни умирают так быстро, а другие долго живут, и даже вылечиваются, хотя им дают одинаковое лекарство? Законный вопрос. Более того, приведу конкретный пример, я бы сказал, шокирующий. Передо мной лежит совсем недавняя, сегодняшняя простыня с данными по фармакокинетике пациентов в клинике. 56 раковых больных, каждый получил одинаковую дозу 5-фтороурацила (5-ФУ), химиотерапевтического препарата. А именно, дозу в 500 мг на квадратный метр тела. Так измеряют, так вводят. В простыне – 672 цифры, по двенадцать показателей на каждого пациента. И вот три цифры из этого списка, максимальный уровень 5-ФУ в крови больного. У одного – 1,03 мкг/мл, у другого – 10,47 мкг/мл, у третьего – 28,04 мкг/мл. А ввели одинаковые дозы 5-ФУ каждому! Куда у первого всё это делось? А вот куда: следующие цифры – время полужизни 5-ФУ в крови у этих пациентов (то есть время, в течение которого половина количества выводится из крови): 6,3 мин, 121 мин и 388 мин соответ ственно. За шесть минут у первого половина лекарства улетучилась! Такая сильная (активная) ферментная система, что разрушение и вывод лекарства у первого пациента происходят практически мгновенно. То есть его раковая опухоль это лекарство и не увидела. Бесполезно. Лечения нет. Кто бы это знал заранее!

А у третьего больного лекарство бродит по кровотоку и ломится в раковую опухоль, и далее в смертоносные ДНК с РНК, убивая их, больше шести часов! Правда, убивает и здоровые клетки, но раковые «прокручиваются» значительно быстрее, так что баланс – положительный.

Понятнее теперь, почему одно и то же лекарство и в одних дозах на одного действуют, а на другого – нет?

Вот этим я, в частности, и занимаюсь, чтобы понять – почему и что в этой ситуации делать.

Кстати, А. Прокопов много места уделяет язвительному описанию того, что химиотерапия неэффективна. Или малоэффективна. Да, это так. Хотя выздоравливают (а что такое выздоровление – надо долго разбираться) многие. Но надо понимать, что химиотерапию применяют именно для обработки уже распространившегося, метастазного рака. То есть когда время уже упущено. Когда рак еще компактный – применяют хирургию. Или локальное облучение. Химиотерапия – дело уже плохо по определению. Чего уж тут язвить…

Отсюда плавно переходим к моей скромной персоне. Было интересно, хотя и с чувством некоторой неловкости читать про себя, что автора «буквально передернуло», когда он узнал о «кавалерийской атаке» Вашего покорного слуги, «творца досок для веранд», в «совершенно иной области биохимии». О том, что это сделало из меня, «сам того не подозревая», «вампира». Что я «вступил в кишащую ядовитыми гадами трясину». Что я «по-дилетантски бросаюсь в гущу непонятных событий очертя голову». Но «может быть страшная правда уже проросла в его сознании», поскольку автор испытывает «неодолимое отвращение к группировке», в которой я оказался «пусть даже по неведению и стечению обстоятельств», «вне своей привычной зоны», и «упорствует в своем заблуждении». И совсем замечательно – что я «выбежал, приплясывая от радостного возбуждения на страшное поле, усыпанное костями бесчисленных жертв», правда, опять же «лишь по незнанию и в силу по-человечески понятного добросовестного заблуждения».

Ну что же, и на том спасибо. Я, естественно, не собираюсь вступать в перепалку с взаимным толканием в грудь с криками «а ты кто такой». На его личность, образование, воспитание и моральные принципы переходить не буду. Просто автор, А. Прокопов, немного не в курсе. Во-первых, я не лечащий доктор. У меня другие задачи, и я работаю на своем поле. Я – специалист по ферментам, по углеводам, по кинетике биохимических реакций. Принципиально, по сути, и по фармакокинетике. Я порой вижу в фармакокинетике то, что не видят специалисты в этой области. К слову, я возглавлял лабораторию углеводов в Институте биохимии АН СССР, в Москве, на Ленинском проспекте. Мой учебник (вместе с И.В. Березиным) по кинетике действия ферментов – вот уже тридцать лет пока основной для специалистов в России. В Гарвардской медицинской школе я занимался ангиогенезом раковых опухолей. Ну ладно, дилетант – пусть буду дилетант. Но только наоборот – именно химическая инженерия композиционных материалов, вкупе с соответствующим сопроматом, была для меня отвлечением от основной специальности. Хотя и там я кое-чего достиг – например, в мае этого года выступаю с пленарным докладом на открытии Международного конгресса по композиционным материалам в Торонто. Это так, к слову. Просто не все могут понять, как это можно работать в разных областях науки, и тем более продуктивно.

Зачем я об этом пишу и упоминаю химическую инженерию и достижения? А потому, что успехи зачастую достигаются на стыке наук и прочих форм деятельности. Когда человек приходит в соседнюю область со своим багажом и необычными (для той области) подходами. И зачастую видит то, что не видят другие насельники той области. Главное, надо увидеть, донести и убедить.

Это о «дилетантах». Дилетант – это тот, кто не донес и не убедил. Даже если, может, и увидел.

Хотя, конечно, в разных направлениях лечения рака я разбираюсь далеко не полностью Я, правда, не знаю, кто вообще разбирается полностью, но себя к таковым не причисляю. Да и не могу, иначе на своё направление времени не останется. В чем же моё направление в этой области?

На поверхности раковых клеток имеются определенные рецепторы, которые контролируют (в значительной части) доступ лекарств в раковую клетку, а также процессы метастазирования, расползания раковых опухолей по организму. Как контролируют – еще во многом неясно, и я пытаюсь понять, как именно. Наиболее интересными (на мой взгляд) из этих рецепторов являются рецепторы, специфичные к определенному углеводу под названием галактоза. Эти рецепторы называются галектины. Я пытаюсь понять, что они могут. С ними, похоже, связываются полисахариды под названием «галактоманнаны», и они сопровождают, направляют химиотерапевтические лекарства – 5-ФУ, доксорубицин – в раковую клетку. В присутствии нашего кандидата в лекарство Даваната (это – галактоманнан) заметно поднимается концентрация 5-ФУ в крови, и еще заметнее – в раковой клетке. Иначе говоря, Даванат избирательно доставляет лекарство (5-ФУ) в раковую клетку. По последним данным (именно из той простыни, что сейчас у меня на столе) Даванат вдвое увеличивает время нахождения (время полужизни) лекарства (5-ФУ) в крови и в раковой опухоли больного.

Вот над этим я и работаю, а именно чтобы увеличить эффективность действия химиотерапевтических лекарств (сейчас – 5-ФУ) и снизить их токсичность на организм больного.

Если это – «танцевать на костях», то врачу А. Прокопову виднее. На этом и подведем.

Оглавление книги