Книга: Аналитика как интеллектуальное оружие

2.8. Системный анализ и другие эффективные методики аналитической работы

2.8. Системный анализ и другие эффективные методики аналитической работы

Системный анализ является ядром аналитики. Место системного анализа в структуре аналитики и смежных отраслей знания представлено на рис. 8. Владение методикой системного анализа в значительной степени определяет уровень профессионализма аналитика.

Рис. 8. Место системного анализа в структуре аналитики и смежных отраслей знания

Родоначальницей использования системного анализа, как направления общей теории систем, с целью управления системами, неотъемлемой составляющей которых являются люди, стала американская корпорация РЭНД – она начала проектировать большие человеко-машинные систем военного назначения. Мощный толчок к развитию системный анализ получил в ходе решения прикладных задач стратегического управления. Например, так было в США при решении проблем управления на уровне корпораций, на государственном уровне – тогда были реализованы системы ПАТТЕРН [Янч 74], МИРАЖ-75 и другие. Примерами организационных решений, связанных с применением методологии системного анализа и стимулировавших его развитие, могут служить внедрение в США системы PPB (Planning, Programming, Budget) [Бабинцев 88], [Катасонов 72], принятие руководством Японии закона о технополисах, введение элементов государственного регулирования технологической структуры экономики во Франции и другие.

Теперь семантически сопоставим советский системный подход с американским System Analysis. В СССР тоже были неплохие системные познания, но наши школы разительно отличались. Советский системный подход, если судить по открытым материалам, весьма мало занимался проблемами именно военного системного анализа, не использовал возможностей этой науки для изучения вопросов противоборства двух и более систем. Советская школа больше всего внимания уделяла вопросам устройства системы, её целостности, управления, принятия решений, в том числе и в условиях неопределённости, с применением математического аппарата, теории развития системы, информатики, прогнозирования, вопросам сложности систем, их функционирования и самоорганизации, энтропии и упорядоченности, моделирования, искусственному интеллекту и т. п. При этом в каждом исследовании необходимы были ссылка на вечно живое учение марксизма-ленинизма, клятвы в верности историческому материализму и т. д. В СССР абсолютное большинство трудов начиналось с простых объяснений что такое система, окружающая её внешняя среда, субъект-объектные связи. И дальше шло объяснение какого-то частного вопроса. Конечно, это несколько упрощённая картина, но суть с системным подходом в советской науке она отражает.

Системный подход сначала называли «системно-структурным», и он нередко действительно сводился к структурному анализу – отсюда и понятие «структурализм», точно обозначившее эту фазу истории системных исследований (на Западе наиболее ярко её представлял К. Леви-Стросс, а в СССР – молодой Ю.М. Лотман). Затем стали осознавать необходимость связи структурного анализа с функциональным. Эта идея была реализована в теории функциональной системы физиолога П.К. Анохина [Анохин 98], а также в структурно-функциональной концепции социолога Т. Парсонса.

Советские учёные были заняты поисками путей решения своих проблем, и практически никогда – созданием проблем другим. Конечно, на ранних этапах советской истории были такие явления, как Коминтерн, Институт Красной профессуры, да и во времена КГБ СССР тоже были попытки создавать политические сферы и механизмы советского влияния за рубежом, однако в целом советская наука больше была нацелена на созидание нового, чем на разрушение чужих общественно-политических и экономических систем. Также следует учитывать и ту огромную помощь, которую оказывал Советский Союз развивающимся странам.

Из всей известной советской литературы по теории систем лишь немногие авторы стремились показать возможности прикладной диалектики, прикладного системного анализа. Более успешно велись наработки по данным вопросам лишь в военной сфере. Учёные-систематики вносили непосредственный вклад в разработку новых видов оружия (ракет), особенно большие достижения были в области сложных математических вычислений, но, тем не менее, системный подход как прикладная диалектика рассматривался недостаточно. И в таком положении дел трудно кого-либо винить конкретно – это был системный недуг советской науки.

Советский системный подход, чьи корни уходят к трудам великого русского философа и медика-экспериментатора А.А. Богданова, так сложился исторически. Никто и никогда не ставил перед советскими учёными задания: разработать план захвата всего мира через уничтожение главного противника – США. Разработка таких планов – всегда функция агрессора. А вот американское руководство ставило такие геополитические задачи своему «мыслящему классу» с начала прошлого века, ещё со времён президента Вудро Вильсона и его советника полковника Хауза [Хауз 43].

Американская аналитическая школа (если очень коротко) задачи ставила так. Есть система А («Эй») и система В («Би»), «Эй» характеризуется тем-то и тем-то, она противостоит системе «Би», которая тоже имеет свои характеристики. Задание: как системе «Эй» наиболее эффективным образом уничтожить систему «Би»? Далее вёлся поиск решения в контексте задания. То есть сама постановка вопроса методологически была принципиально иной, чем в Советском Союзе. Каждый мог подставить вместо условных А и В две страны: США и СССР. Вот в таком глобальном контексте осуществлялся американский System Analysis. Он действительно всё время имел военно-политическую основу. Если советский подход был направлен на определение и разрешение проблемы внутри своей системы, то американский – на выявление проблемы внутри и вокруг чужой системы, и доведении этой чужой системы до катастрофы. Итак, пока советские доктора философских наук строили онтологические картины и различным образом объясняли, как устроен мир, американские аналитики постоянно думали, как этот мир изменить в свою пользу.

А теперь, самое парадоксальное: такой порядок сохраняется и поныне! Только сейчас американская аналитика озабочена задачей спасения США в условиях мощнейшего финансово-экономического кризиса. И опять применяется весь арсенал аналитики для запуска деструктивных процессов и кризисов в других странах, чтобы опять получить для США односторонние преимущества. Свежайший кровоточащий пример Ливии чрезвычайно красноречив в этом плане. Это же касается и Сирии.

Сама история создания американского системного анализа (System Analysis) такова. В начале II Мировой войны командование американских ВВС предложило Высшим курсам делового администрирования при Гарвардском университете (Harvard University School of Business Administration) в кратчайшие сроки найти решение следующей задачи: за год нарастить ВВС с имеющимися 4 тыс. боевых самолётов и 300 тыс. человек личного состава до 80 тыс. самолётов и 2,5 млн. чел. Конгресс смог выделить только 10 млрд долларов. Требовалось ещё и уложиться в эту сумму. Чтобы справиться с заданием, при Курсах была создана особая секция статистического управления. В её работе, в частности, принял участие Р. Макнамара, будущий министр обороны США. Задача была решена в заданный срок именно с помощью системного анализа.

Одного и того же, строгого и принятого всеми определения системного анализа не существует. Даже внутри самой корпорации РЭНД есть несколько школ, трактующих эту методику по-разному. Там, например, утверждали (цит. по [Гвишиани 72]):

«Системный анализ – это исследование, цель которого помочь руководителю, принимающему решение, в выборе курса действий путём систематического изучения его действительных целей, количественного сравнения (там, где возможно) затрат, эффективности и риска, которые связаны с каждой из альтернатив политики или стратегии достижения целей, а также путём формулирования дополнительных альтернатив, если рассматриваемые недостаточны».

В военном контексте термин анализ систем применяется очень широко для обозначения любого системного подхода к сравнению альтернатив. Таким образом, хотя характер анализа, предлагаемый для решения такой, например, проблемы, как улучшение боевых характеристик радиолокационной сети, вероятно, по своей сущности отличается от анализа, целью которого является достижение устойчивого термоядерного равновесия в мире, они оба будут служить примерами анализа систем.

Понятие анализа систем отнюдь не связано исключительно с военными системами или системами безопасности. Этот анализ служит средством выработки рекомендаций по разрешению противоречий в любой проблемной сфере. Выявление и объективная характеристика проблемы предполагают её решение, для чего используется весь аналитический арсенал проектирования и эффективного использования технически и институционально сложной структуры, различные компоненты которой могут иметь явно противоречивые назначения. Соответственно необходимы подходы выбору стратегии с наилучшим соотношением степени риска, эффективности и затрат. Цель системного анализа – путём рассмотрения каждого элемента системы в его собственной среде добиться того, чтобы, в конце концов, система в целом могла выполнить свою задачу при минимальном расходе ресурсов.

Через собственное издательство корпорация РЭНД выпустила много книг непосредственно по технологии системного подхода, начиная с [Кан 57], этот и последующие труды такого плана, например, [МакКин 58], готовились строго на базе системного подхода.

Главное в системном анализе заключается в том, как сложное превратить в простое; как найти эффективные средства управления сложными объектами; как труднопонимаемую проблему оптимизировать в серию задач, имеющих метод решения. Последнее обстоятельство весьма важно и для понимания механизмов развала СССР: системный эффект был достигнут за счёт продуманных, целенаправленных и долговременных ходов во всех сферах жизнедеятельности Советского Союза – от политики до народного хозяйства. На Великой шахматной доске (метафора З. Бжезинского) расставлялись ключевые фигуры «перестройки», осуществлялись целевое финансирование и гуманитарная помощь при строгом сохранении тайны замысла, чтобы каждое мероприятие в отдельности не выглядело как вредоносное, и все связи между ними были неочевидны. Специально создавались информационный хаос, социальная нестабильность, по общественному сознанию страны наносились мощнейшие идеологические удары.

Считается, что с системным анализом связана ещё одна функция: он соединяет в одно целое все остальные аналитические методы корпорации РЭНД. Это своеобразная квинтэссенция методологической работы корпорации, для которой характерно стремление по-своему смотреть на вещи, выделять главное и сущностное, неуёмная жажда нахождения новых путей и методологий, а также прямо-таки фанатическое стремление к применению мультидисциплинарного подхода к решению проблем.

Таким образом, американская версия системного анализа представляет собой сложный, бесструктурный, приблизительный и индивидуализированный подход к рассмотрению новой системы, будь то новое оружие или глобальная кампания против недоедания, предусматривающий использование различных аналитических методов – от высшей математики до интуиции. Это не формальный способ анализа, опирающийся на застывшие догмы, а скорее концептуальный подход, требующий использования максимального диапазона дисциплин и исследовательских приёмов для системного рассмотрения какой-либо одной проблемы.

Со второй половины 50-х годов методология системного анализа получила своё развитие и в советской науке. Характерно, что отечественные учёные благодаря высокому уровню своей теоретической подготовки и специфике образовательной системы СССР быстро наверстали накопившееся в методологической области отставание. Быстрому развитию и внедрению системного подхода в практику теоретических и прикладных исследований способствовали также сильные традиции междисциплинарных исследований, характерные для русской науки начиная со времён Д.И. Менделеева, В.В. Докучаева, В.И. Вернадского, А.Л. Чижевского и многих других. Уже в 70-80-х годах подготовка специалистов в области системных исследований велась в большинстве ведущих вузов СССР. Выпускники этих вузов, инженеры-системотехники, становятся одной из наиболее востребованных категорий специалистов. Это было связано с повсеместным внедрением компьютерной техники, автоматизированных систем управления производством (АСУП).

В этот период развитие системного анализа фактически привело к мощному обогащению комплекса исходных идей методологическим аппаратом, синтезированным в рамках смежных отраслей науки. В числе научных теорий, пополнивших своими методами методологический арсенал системного анализа, следует упомянуть теорию исследования операций, теорию рефлексивного управления и ряд других. Особенно примечательным в этом отношении является использование в системном анализе теории выбора и принятия решений, включающей в качестве своей основной составной части теорию предпочтений и полезности. Теория выбора и принятия решений прошла большой путь от концепции полезности в античной философии до современных методов многокритериальной оптимизации и оценки эффективности, существенно опирающихся на положения системного анализа, связанные с понятием цели. Следует отдать дань уважения классикам и основателям теории выбора – итальянскому экономисту В. Парето, (в начале XX в. он сформулировал принцип наименьшего из зол) и выдающемуся математику фон Нейману, в 30-40-х годах разработавшему основы теории игр. Большой вклад в развитие системной концепции и системного анализа в их современном виде внесли академики В.Г. Афанасьев, Д.М. Гвишиани, С.В. Емельянов, Н.Н. Моисеев, Г.С. Поспелов и другие советские учёные.

Системный анализ интенсивно заимствует и адаптирует к решению прикладных задач математические методы, разработанные в области кибернетики, термодинамики, радиотехники, а также методы общественных наук. Появление компьютеров также способствовало реализации методологии системного анализа. Наиболее распространённым классом задач системного анализа являются задачи оптимизационного типа, связанные с определением экстремумов, решением систем линейных и нелинейных дифференциальных уравнений, задачи вариационного исчисления. Особенно часто эти методы используют при построении систем, обеспечивающих рациональное распределение ресурсов между группами взаимосвязанных процессов-потребителей для решения некоторого комплекса задач. При этом компьютеры обеспечивают не только решение расчётных задач, но и синтез имитационных моделей с применением специальных языков моделирования процессов и явлений.

Понятийный аппарат теории системного анализа достаточно подробно был представлен нами в предыдущей книге, где его определение как научной дисциплины давалось различными способами: по цели исследования, по объекту (предмету) исследования, по методу исследования и по субъекту исследования [Курносов 04А]. Естественно, системный анализ продолжает совершенствоваться и развиваться. Поэтому здесь, не вдаваясь в слишком глубокие теоретические подробно, хочу дополнить материал несколькими важными положениями о сущности, принципах и методах системного анализа именно как аналитического инструмента.

Системный анализ как отрасль научного знания, предметом изучения которой являются наиболее общие закономерности процессов возникновения, функционирования, роста, развития и распада сложных систем, преимущественно выступает в виде комплексного исследования, построенного на методах структурно-логической и функциональной декомпозиции сложных систем, а также их синтеза на основе достижений философии, естественных и гуманитарных наук, математики и математической логики.

Сущность системного анализа состоит в комплексном всестороннем рассмотрении объекта любого типа, представленного в качестве системы, и получение теоретической модели, предельно адекватной объекту исследования. На последующих этапах исследования с применением методик системного анализа могут быть спланированы модельные и натурные эксперименты, исследованы поведенческие реакции исследуемой системы на изменения во внешней среде. Для аналитической работы, независимо от области её приложения, принципиально важна тесная связь системного анализа с принятием управленческого решения.

Системный анализ целесообразно проводить последовательно по двум уровням.

Первый уровень предусматривает системный анализ состояния субъекта, среды, объектов и целей управления. На этом уровне главной задачей является сознательный поиск, выделение и формулирование проблем, подлежащих решению. Здесь системный анализ призван облегчить принятие решений и по необходимости должен включать немалую долю креативности, нестандартных подходов.

Второй уровень – это системный анализ собственно проблем. Здесь системный анализ представляет собой метод (способ) рассмотрения сложных динамических систем для выявления в них проблем и противоречий, мешающих их развитию, и выбора управленческих воздействий на эти системы для их оптимизации в условиях неопределённости, многофакторности (например, при решении проблем, связанных с национальной безопасностью).

В таких случаях преследуемых целей и решаемых задач обычно бывает много, и они могут быть противоречивыми. Соответственно может меняться содержание и последовательность этапов аналитической работы. В то же время можно выделить типовой алгоритм системного анализа. Рассмотрим его основные этапы:

1. Определение целей каждого исследуемого процесса, операции в отдельности и, собственно исследования в целом. Целевой анализ начинается с формулировки глобальной цели. В дальнейшем она конкретизируется посредством определения подчинённых ей главных задач (подцелей). Проведение системного анализа объектов, состоящих из многих элементов, целесообразно начинать с композиционного развёртывания главных целей в многоуровневое «проблемное дерево» целей и задач. Эта ориентация системного анализа на формализацию и придание явной логической формы системе целеполагания позволяет на раннем этапе структурировать последующую аналитическую работу, а также выявить возможную противоречивость в постановке глобальной цели, что весьма важно для выявления формальной предпосылок принципиальной достижимости цели и решаемых задач.

2. Анализ ограничений, связанных с ресурсами и условиями реализации решения, направленного на достижение поставленных целей управления. Задачи системного анализа решаются в условиях различного рода ограничений, налагаемых обстановкой, в которой должно быть реализовано принимаемое решение. Важнейшими видами ограничений являются ресурсные, в том числе – в сфере финансового, материально-технического, методологического и организационного обеспечения, а также фундаментальные ограничения, связанные с наличием принципиальной возможности реализации решения (условие отсутствия противоречий с фундаментальными принципами существования природы и общества). Целесообразно также рассматривать класс субъективных ограничений, обусловленных постановкой задачи заказчиком и предпочтениями аналитика (например, когда поле исследований сознательно ограничивается определёнными рамками).

3. Анализ пространства альтернатив. Пространство альтернатив – это совокупность вариантов достижения поставленных целей и условий их реализации. Наличие максимально полной информации о возможных вариантах достижения цели позволяет принимать решение не только интуитивно, но и с учётом всех возможных вариантов достижения целей и рисков, связанных с запуском тех или иных стратегий.

4. Выбор критериев эффективности. Наличие строгих, сопоставимых критериев, свидетельствующих об успешности решения поставленных задач, позволяет объективировать процесс выбора предпочтительной стратегии. В качестве критерия эффективности, как правило, выбирают некоторое значение или диапазон значений параметра, позволяющего судить о том, что успешное решение задачи получено с приемлемым уровнем затрат некоторого ресурса или группы ресурсов.

5. Синтез теоретической модели, адекватно отражающей исследуемый объект как систему. В силу рискованности подходов, когда для определения приемлемости той или иной управленческой стратегии требуется её апробация в практической деятельности, исследование альтернативных стратегий проводят на моделях. Такая теоретическая модель должна отражать все основные структурные элементы системы, взаимосвязи между ними, целевой и функциональный аспект, иерархичность, эмерджентность, управленческий блок и т. д. Поскольку различные стратегии для достижения цели могут использовать различные методы и привлекать различные ресурсы, требуется, чтобы модели для исследований позволяли получить однородные показатели эффективности и были в равной степени адаптированы для моделирования различных стратегий деятельности.

6. Выявление и формулирование ключевых проблем и противоречий (кризисных точек) и их причин.

7. Планирование и проведение модельного эксперимента. На этом этапе с применением различных методик планируется и проводится всесторонне исследование предлагаемых форм и методов решения проблем, исследуется устойчивость полученных решений к изменениям условий функционирования системы.

8. Выработка рекомендаций. Это заключительная часть системного анализа, содержащая выводы из проведённого исследования и указания по реализации его результатов.

Представленный типовой алгоритм системного анализа, в принципе, соответствует схеме рациональной управленческой деятельности, когда субъективизм в принятии решений можно снизить благодаря анализу объективных критериев и логически построенной системе аргументов в пользу той или иной стратегии. В то же время не игнорируется, а наоборот, предполагается творческая активность руководителя. Последний тезис чрезвычайно важен, поскольку психологические особенности человека нередко приводят к попыткам принятия решения по принципу «от противного», когда управленческое решение, предложенное аналитиком, под действием неосознанных мотивов ЛПР игнорируется. В случае же, когда сам волевой акт решения остаётся полностью в компетенции руководителя, риск принятия таких решений существенно снижается.

Таким образом, системный анализ может претендовать на роль стержневой методологической системы для аналитики как комплексной научной дисциплины, поскольку располагает:

– наиболее развитым формальным аппаратом для описания систем различного происхождения;

– мощным арсеналом методов исследования систем;

– совокупностью методов анализа разнородных данных и компенсации неполноты знаний;

– универсальными подходами по оптимизации систем деятельности и поиску управленческих решений.

Это позволяет решать задачи анализа сложных междисциплинарных проблем в условиях высокой неопределённости знаний об исследуемых системах, планировать деятельность, направленную на компенсацию неполноты данных. То есть, системный анализ по своему потенциалу наиболее близок к тому, чтобы играть роль интегрирующей научной дисциплины, обеспечивающей высокую эффективность применения различных научных методов в интересах решения управленческих задач.

Выбор конкретных методов системного анализа – это отдельный вопрос, решение которого в большей степени связано со спецификой предметной области. Характерно, что системные методы оказываются эффективными и на этапе выбора формальной системы для представления модели и численных методов, используемых затем при реализации вычислений.

В рамках системного анализа разработано множество методик аналитической деятельности, позволяющих сочетать логико-интуитивные подходы со строгими научными методами, с равной степенью эффективности использовать субъективные экспертные оценки и объективные результаты статистических наблюдений, гармонично сочетать динамические и статические модели в ходе многомодельных исследований [Курносов 04].

В качестве примера алгоритмизации процессов решения аналитических задач, связанных с выделением и решением конкретных проблем, можно привести одну из эффективных (но не универсальных) методик проведения системного анализа:

1. Постановка проблемы:

– выявление проблемной ситуации (области, зоны);

– изучение специфики объекта и условий решений проблемы;

– формирование цели и критериев её достижения;

– окончательное формулирование проблемы в виде, предполагающем её решение;

2. Определение типа проблемы, анализ её структурированности:

– стандартная;

– хорошо структурированная;

– слабо структурированная;

– неструктурированная.

3. Декомпозиция проблемы на составные части; кризисные точки:

– моделирование проблемы и определение составных частей проблемы;

– выявление взаимозависимостей;

– оценка «веса» кризисной точки в общей структуре проблемы;

4. Выбор метода решения:

– несистемные методы решения;

– методы исследования операций;

– экспертно-интуитивные методы.

5. Процедура формирования решений и синтез альтернатив:

– формирование массива исходных данных;

– генерирование рабочих идей и путей решения проблемы;

– подготовка и оценка альтернативных вариантов решения;

– выбор наиболее эффективных решений;

– передача решений лицу, принимающему решение (ЛПР). Естественно, данный алгоритм имеет формальный вид, и при его применении будет осуществляться детальная классификации типов задач, обычно решаемых данной конкретной информационно-аналитической службой, будут сформулированы требования, а впоследствии разработана и конкретная технология, ориентированная на решение задачи. Однако такой подход может привести к построению малоэффективной системы технологического обеспечения ИАР – технологическое обеспечение будет представлено совокупностью специализированных технологий, не предоставляющих возможности гибкого использования интеллектуального потенциала субъекта ИАО.

В процессе системного анализа аналитикам приходится применять различные методы и приёмы при обработке статистико-цифровой и иной фактуры. Значительный опыт такого рода накоплен в Международной академии исследований будущего, действительным членом которой я являюсь. В академии многие годы осуществляет научную деятельность И.В. Бестужев-Лада, опубликовавший ряд интересных трудов по данной тематике [Бестужев-Лада 07]. Его работа вызывает во мне лично неизменный научный пиетет и уважение. Отслеживая профессиональную литературу по проблеме аналитики, считаю крайне интересными его подходы по сопоставительному изучению различных стран на основе энеаграммы стратегических факторов, так как эти подходы весьма плодотворны, перспективны и универсальны [Бестужев-Лада 07]. Вместе с тем некоторые моменты, касающиеся методологии и технологии работы, нуждаются в уточнении. Изложенное ниже – не столько «критика», сколько доброжелательное внешнее рецензирование.

Любой рубрикатор по неизбежности «произволен», но десятеричная система, при прочих равных условиях, наиболее удобна (инструментальна), а также, что очевидно в мировой практике, конвенциональна. Все эти параметры – очевидны и продуктивны, однако в плане дальнейшего уточнения модели, глубинного несоответствия похожего, хотелось бы показать некоторые чрезвычайно важные зоны, которые должен выделять, характеризовать и детализировать именно аналитик, системно рассматривая заданную проблемную область. К ним относятся:

1. Самодостаточность системы (синтетический показатель, описывающий зависимость от внешней среды) – устойчивость и живучесть системы перед лицом внешних факторов.

2. Доктринальная, культурная идентичность, география принятия стратегических решений (внутри – вовне), степень обусловленности внутренней политики внешними обстоятельствами, культурная ориентация населения. Вхождение в чужой управленческий контур.

3. Степень внутренней интеграции, в том числе самоорганизации масс, наличие механизмов и идеологии, мобилизующих массы на национальное строительство.

4. Техническая и научно-технологическая зависимость, способность быстро и адекватно заимствовать чужие достижения, в том числе и административные, организационно-правовые.

5. Ресурсная самодостаточность (потенциал экономики и природных ресурсов).

6. Наличие и эффективность действия механизмов, блокирующих дестабилизирующие воздействия (внутри и извне системы) – вертикаль и основные ветви Власти, общенациональные институты наподобие Церкви, профсоюзов.

7. Наличие среднего класса, острота социальных, культурно-гендерных, этнорасовых противоречий, практика государственного и муниципального управления, умение или неумение канализировать негативные проявления в социуме в конструктивное русло.

8. Эффективность и адекватность влияния идеологии на социум.

9. Возможность самореализации и степень удовлетворённости индивида в социуме (соответствующий инструментарий создал П.А. Сорокин [Сорокин 92]; синтетические показатели). Возможно, это как-то прямо связано с конфликтностью/ альтруистичностью социума, распространением наркомании, алкоголизма, самоубийств, утечкой мозгов, духовной целостностью, здоровьем граждан.

10. Универсальность, переводимость культуры на иные развитые языки мира, гармоничность, международный престиж, социокультурная привлекательность, актуализированный архетип в резонансе с мировыми геополитическими запросами. Так, американцы шутят: каждый развитой человек в мире хочет (и может) стать американцем, в Китае или Японии подобная шутка невозможна.

11. Пионерство в некоторой духовной сфере, прозелитствующее за пределами своего ареала.

12. Степень вражды и дезинтеграции, включая сюда и актуализацию альтернативных политических сценариев, включая реальные силы вне и внутри страны, заинтересованные в их осуществлении. Способность (или неспособность) политической системы в рамках привычного гражданского инструментария притушить, возглавить, обезвредить их.

13. Resistence, Политическая Воля Быть (Пассионарность, Конфронтация).

Попробуем обосновать необходимость учёта этих критериев, соотнести их с предлагаемым в книге Бестужева-Лады рубрикатором, а также по итогам нашего комплексного анализа найдём место всему кластеру.

При оценке обеспеченности природными ресурсами полагаю целесообразным сместить акценты с потенциальных на актуальные. Ресурсы малопродуктивно отделять от науки, образования, технологий, производственного потенциала. Синтетическими показателями доступного ресурса является ресурсоёмкость, то есть выход продукции на единицу мощности задействованного ресурса. С этой точки зрения, если сравнить, например, деревообрабатывающую промышленность Канады, Финляндии и России, то результаты будут не в нашу пользу.

Далеко не всегда одни и те же наличные ресурсы ведут обязательно к тем же социально-экономическим и политическим результатам. По числу населения Индия и Китай сопоставимы как супердержавы, однако первая на это не претендует. Чеченцы и ингуши этнически близки, это одна народность – вайнахи, однако только Чечня развязала широкомасштабную войну против Российской Федерации. Иран (65 млн чел.) и Египет (68 млн чел.) сопоставимы по многим параметрам, однако Иран после исламской революции в конфронтации с США, а Египет долгое время (до 2011 года) кормился за их счёт. Пуштуны (афганская диаспора в Пакистане) и палестинцы в секторе Газа по численности сопоставимы (4-5 млн человек), однако первые ассимилировались, а вторые стремятся создать собственное государство.

Критериям, представленным в энеаграмме, отвечают Франция, Швейцария, Греция, Финляндия, Тайвань, Корея, Канада, Турция, Мексика, Египет, Бразилия, Индонезия. Однако есть множество стран, которые только по форме обладают суверенитетом, а по сути являются зонами стороннего влияния – Кувейт, ЮАР, Пакистан, Балканские государства, постсоветское пространство кроме России, вся Восточная Европа, Африка. Этот процесс нарастает по принципу матрёшки, сейчас нередко на одном и том же пространстве ведётся скрытое противоборство мощных «центров сил», осуществляется иерархически разнонаправленная, разноконтурная управленческая работа в пользу тех или иных национальных интересов. Для аналитика крайне затруднительно (причём процесс этот будет нарастать) определить (и эта трудность будет лишь усугубляться), где здесь заканчивается государственный управленческий контур, а где государственная самодостаточность ограничивается, переходя в иную, более высокую целостность, примером могут служить ФРГ и Великобритания в их взаимоотношениях с Евросоюзом.

Мировая статистика имеет давнюю историю, и её данные говорят сами за себя. Обратимся к публикациям в нашей прессе, где со ссылкой на ЦРУ были приведены данные о самых населённых странах мира на 2006 год, см. например: «Российская газета», 06.07.07, № 143 (4406). Британскому лидеру конца XIX в. Бенджамину Дизраэли приписывают крылатую фразу о том, что есть три вида лжи, это просто ложь, наглая ложь и статистика. В самом деле, ЦРУшные демографические данные на одну треть сравнительно легко опровергнуть, даже не будучи математиком и специалистом по демографической статистике, потому что они не стыкуются с другими, косвенными параметрами, имеющими свою внутреннюю логику. Наверное, основное отличие аналитика от мастеров статистических выкладок в том, что статистик нередко подтасовывает данные под некоторую концепцию, являющуюся импликацией государственной идеологии или что-то около того. Тогда все его получаемые вторичные данные модифицируются вокруг более-менее достоверных цифр, приближенных к шаблонам международной статистики, выдаются как рядоположенные и в глазах общественности выглядят эмпирически достоверными.

Аналитик – в отличие от хрониста-статистика, пытается увидеть внутреннюю интерпретацию поступающих данных, создать их адекватную модель (концепт), и для него вся статистика верифицируема, интерпретируема, то есть служит вспомогательным материалом, и часто аналитик может иметь несколько моделей, в том числе допускающих привлечение косвенной информации в качестве приоритетной. Тогда первичной будет именно концептуальная внутренняя связка, синтетическая многомерная модель нескольких показателей, которая не столько интерпретирует сомнительные цифры, сколько подтверждает достоверные.

Образно говоря, аналитик – это начальник штаба, который готовит командирские решения, а не тот вороватый тыловик, что в заведомо подогнанных цифрах пытается закамуфлировать собственные упущения или личную выгоду. Наверное, аналитика можно сравнить с неким квантификатором, интерпретирующим политические решения командира полка и дающим заместителям командира рекомендации, по каким графам разнести (списать) простыни, моторы, печки: на обстрелы, наводнения, землетрясения, нерадение бойцов. Он, будучи интеллектуалом, должен иметь представление о математической статистике, статистических погрешностях. Наверное, есть своё предметное информационное поле и у аналитиков – только они смогут профессионально разобрать, как говорят, «по косточкам», любой информационный продукт и ответить (системно и профессионально) на многие важные вопросы: кто этот продукт создал; для чего (с какой целью, с чьей подачи, кто за этим стоит). Он может оценить меру прозрачности и достоверности информации (или понять, что это дезинформация); определить, какие действия с нашей стороны целесообразны (и почему конкурент этого не ожидает или ожидает); увидеть павлиний хвост или торчащие уши чужого сценария. Возможно, истина будет обусловлена наличием спущенных сверху или своих собственных негласно табуированных мёртвых зон, например, устных договорённостей и моральных обязательств, нежелательностью кого-то во что-то посвящать или же опасением кого-либо подставить в случае неудачи и т. д. При всей дискретности и разноплановости этих постановочных вопросов именно этот прикладной аспект аналитики в реальной управленческой практике является ключевым.

Бывают и другие обстоятельства, с полным основанием относимые к «зрелой аналитике», осознающей возможность изъянов в официальной информации и владеющей искусством хронистики прятать концы в воду. Шила в мешке не утаишь: аналитика как служанка практической политологии и управления, реально существует, а вот достоверной статистики, которую она должна переосмысливать, недостаточно, и при этом многие статистические данные настолько не соответствуют реальной действительности, что даже можно предположить, будто эта «статистика» выполняет чей-то скрытый заказ на подготовку сценариев, предопределяющих будущее.

Говоря об использовании цифрового материала в аналитике, следует помнить, что количественная информация всегда идёт в связке со своей дихотомной противоположностью – дезинформацией, и часто речь идёт о сокрытии качества информации. Например, есть количественные статистические показатели (в обиходе – цифры), такие как: ежегодное производство зерновых (по странам), калорийность питания 1 военнослужащего (в среднем) в сутки, потери регулярных армий в период локальных войн, контртеррористических операций и т. д., но сам парадокс заключается в том, что сейчас аналитическая обработка статистических данных уже не помогает. Так, цифры годового производства зерновых культур могут камуфлировать всё, что угодно, так как в агрегированных показателях по зерновым могут отражаться различные сельскохозяйственные культуры – от кукурузы, сои, риса до ржи и твёрдых сортов пшеницы, причём разброс характеристик полезности этой продукции и цен на неё бывает от однократного до восьмикратного, что вообще не даёт возможности по этим общим показателям принимать управленческие решения или давать соответствующие рекомендации (например, по финансовым интервенциям). В своё время по инициативе «большого доброжелателя» СССР пана Збигнева Бжезинского в США был принят закон, запрещающий продажу Советскому Союзу продовольственного зерна, из которого можно производить хлеб и макароны. На основании этого закона нам продавали только кормовое зерно. И до сего дня этот закон не отменён! Поэтому, если брать валовые цифры по зерну всех видов, получается, что вроде бы зерна может производиться и закупаться много, а хлеба может не хватать. Таким образом, простая арифметика здесь не срабатывает. Вопрос качества информации остаётся главнейшим. Особенно, если учесть рост поставок генномодифицированных продуктов (ГМП). Если ими кормить наших солдат, детей у них после службы в армии не будет! Кто ответит за это?!

Вопрос по сельскому хозяйству очень серьёзный, и есть много публикаций, освещающих эту тему. Понимание ситуации в аграрном секторе на макроуровне необходимо каждому грамотному человеку в России.

Есть общемировые закономерности, о которых почему-то не принято говорить у нас в стране. Так, сельское хозяйство везде в мире – дотационное! Исключений практически нет! Тот факт, что в России не дают денег селу – это не глупость, это преступление, ловко камуфлируемое идеями фермерского развития хозяйства. Раньше, в советский период, для высших руководителей была информация закрытая («красные справочники»). Согласно приводимым там данным, в Англии крестьяне в зависимости от погоды ежегодно получали официально гарантированную 60-75 % оплату стоимости произведённой сельхозпродукции, в Японии – около 70 %, а в России – ноль! Разве это нормально, что мы ежегодно импортируем даже картофель и капусту, которые растут практически везде?

Сегодняшние «рекомендации» международных и благотворительных организаций разнятся не столько количественно, столько интерпретацией. Понятно, что все они отвечают лишь своим национальным интересам. Приведём ещё более наглядный, пусть и грубоватый пример: военнослужащему, чтобы восполнить необходимые 4300 калорий, расходуемых за сутки, надо либо выпить 1,4 литра водки, либо съесть 4,5 кг овса или 125 граммов красной икры. Понятно, что все эти цифры (достоверные по отдельности) не вписываются в реальный социально-профессиональный жизненный контекст. Продуктивнее разделение на группы задач и решение в их рамках (неплохо вспомнить в этом плане и советский опыт).

Конечно, качество выводной информации во многом определяется достоверностью статистических данных. Но вот эта смена концептуальной сетки: «фуражное зерно в питательном рационе», «потери граждан коалиции в войне», «сопоставительные затраты стран коалиции в долларах США» дают такую лукавую статистику, что хуже большой лжи. При всей кажущейся абсурдности внешнего подхода – именно концептуальная сетка внутреннего анализа – есть синоним доминирующей в политической системе аналитики. Например, можно задать вопрос о поголовье крупного рогатого скота в СССР перед Великой Отечественной войной. Ответ на него объясняет не только организационную специфику советской системы, но и многое другое. Во время нашего отступленяи в 1941 году гнали на восток десятки тысяч коров.

Резюме – русские управленческие планировщики правильно мыслили грядущую войну, ладно консервы и холодильники, но поголовье рогатого скота в тех условиях – это синоним продовольственной безопасности, постоянной мобилизационной готовности к войне, удобно связанный со всеми иными показателями (здоровье, вагоны, фураж и др.), по сути синтетическими. Интересно, что и большинство других показателей такие же реликтовые. Они сохранились в отчётности чуть ли не до 1990 года.

Из сказанного не возникает однозначно ответа, зачем нужна аналитика – для анализа прошлого или предвидения будущего, отчасти ещё возможно – рассмотрения настоящего, но отметим, что именно «настоящее» аналитике не подвластно, ибо здесь и сейчас возникает мёртвая зона. Для нашего настоящего (это примерно период 1990–2012) открыты уникальные методы реконструкции истории, генетики, общей биологии, планирования и экономики, которые для своей предметной деятельности нуждаются в эмпирических данных прошлого, контрольных цифрах для сравнения и планирования по результатам в будущем. Для этого нужны достоверные данные о прошлом, которые известная нам история не только не даёт, но чаще даже камуфлирует. Эти новости о прошлом зачастую могут изменить наше представление о пережитом страной, а следовательно, и о её будущем.

Прокомментируем данное положение. Из всего возможного разброса гомогенных рядов остановимся всего на двух – продовольствие и население, но материалы можно взять в любой сфере.

Сегодня история, а опосредованно все гуманитарные (и управленческие) науки взрослеют в том смысле, что квантификация, то есть измерение качественных признаков с конвертированием их в количественные (численные) показатели, становится обязательной. Столетиями общие идеологические размышления были самодостаточны – испанцы были слишком богаты, вот англичане и привлекали пиратов, а свои короли – инквизицию. Наверное, первым новое слово сказал Л.Н. Гумилёв – можно, конечно, говорить об относительно более эффективной управленческой системе Византии или Франции, сравнительно с бриттами или славянами Киевской Руси, но важно отметить соотнесение населения: соответственно 24 млн и 6,5 млн человек и 30 млн и 6,5 млн человек в начале XII века. Эти цифры не безусловны (у историков есть и иной разброс, хотя порядок, в принципе, неоспорим), но они решают принципиально многое, если не всё, в геополитическом сопоставлении. Понятно, что Франция в средние века имела самое многочисленное население, тогда как Англия была малой страной (1,5-2 млн человек). И, наверное, любое геополитическое сопоставление будет неубедительно, школярно после Л.Н. Гумилёва, если не сопоставить демографические потенциалы. Причём этот справедливый вектор абсолютно инструментален, даже если мы его обращаем в далёкое прошлое (до Гумилёва).

Германия жёстко и эффективно воевала в 1939–1945 годах, но у неё вместе с союзниками было около 90 млн населения, а у СССР, США, Великобритании вместе взятых примерно впятеро больше. Наверное, современное исследование (в том числе военно-идеологического противостояния) непродуктивно без демографической статистики, причём часто сама эта статистика выступает идеологическим инструментом этого противостояния. Так, сталинские репрессии и война делали невозможной адекватность демографических показателей, по крайней мере, трёх переписей, на что указывали отдельные западные исследователи. Но всё же есть некоторый «коридор достоверности», который все нарисованные цифры вписывает в систему иных показателей, что допускает взаимные корреляции.

Крайне важно время от времени пересматривать эти ключевые показатели (ключевую сетку национальной отчётности, статистики). Так, сегодня вряд ли показатели, отражающие экстенсивный этап развития российской (советской) экономики, такие как добыча угля и железной руды, производство цемента, могут быть показателями современного экономического развития, скорее – себестоимость электроэнергии, производимой на угле, себестоимость выплавки стали, строительство долгосрочного жилья в гражданском секторе. Но это ставит перед аналитиками-статистиками дополнительную непростую задачу интерпретации старых форм отчётности, состыковку их с новыми, в том числе зарубежными. Не случайно сегодня мировой капитал и международные надправительственные организации уделяют столь большое внимание унификации, однотипности коммерческой отчётности. Простейшие примеры: замена пудов тоннами, вёрст километрами, напряжение 220 вольт вместо 127 и 110 вольт, национальные налоговые сетки, медицинские и продовольственные стандарты. Иногда учёные-аналитики используют остроумные многоходовые методы для косвенного выведения необходимых данных.

И если отдельные (национальные) показатели, неважно, чем бы они ни были вызваны – политическими соображениями, неадекватностью и небрежностью статистики, неверностью (неуниверсальностью, несопоставимостью) методологической сетки, могут вызывать сомнения и активное недоверие (экспертное несогласие), то их симфония, системное соотнесение при данном уровне развития производства и общественного развития, существенных возражений не вызывает, становится общепризнанной и очевидной на уровне макромоделей.

Многие синтетические показатели теряют свой абсолютный смысл с изменением рыночной конъюнктуры и развитием технологий. Им на смену приходят более комплексные, синтетические индикаторы, помимо прочего отражающие технологическую соотнесённость национальных рынков (универсальность, переводимость). Например, вместо абсолютных показателей нефтедобычи – её рентабельность, соотнесение реальных доходов населения и цен на топливо на внутреннем рынке. Но некоторые индикаторы достаточно универсальны, так что из них выводятся дополнительные косвенные индикаторы. Приведённые показатели по демографии и производству зерновых весьма конъюнктурны и подвержены корректировкам по стратегическим и политическим соображениям. Их адекватному обнаружению (выведению) нередко посвящают свои труды аналитики, используя для получения косвенных данных все средства своей науки.

Кратко остановимся на других эффективных методах аналитики.

А. Методика структурно-функционального моделирования

В практической деятельности любого аналитика, осваивающего данную специальность, огромное значение имеет его методическая вооружённость, умение целеустремлённо и творчески применять в ходе занятий широкий диапазон новых и традиционных методов обработки информации. Однако в современной научной литературе ещё нет достаточно полного описания этих методов, как нет и обоснования наиболее эффективных технологий анализа, позволяющих оптимально использовать те или иные методы в зависимости от целей исследования и других конкретных условий аналитической работы.

Причиной этого, в частности, служит то обстоятельство, что хороший аналитик, как и любой мастер, как правило, старается не распространяться о тайнах своего ремесла. Методические «изюминки», техника и приёмы работы с информацией накапливаются годами, их ценность сугубо индивидуальна и, естественно, легко может быть профанирована, если её вырвать из контекста конкретного аналитического исследования и всего комплекса ИАР. Можно по праву сказать, что личная методическая система препарирования информации у каждого аналитика эзотерична, закрыта, предназначена только для узкого круга единомышленников.

Особенно это заметно у западных учёных и специалистов. Мне неоднократно приходилось слушать их публичные выступления и лекции на конференциях и симпозиумах. Крайне редко они раскрывают именно методическую сторону своей деятельности. Если у профессора есть своя «школа», то это его личное «ноу-хау», и раскрывать её детали он не собирается, ведь тогда он просто будет не нужен. В последнее время такая же тенденция проявилась у нас. В период обучения в Финансовой академии при Правительстве РФ я обратил внимание на достаточно странный для меня факт: на отдельных лекциях ряд преподавателей, понимая важность преподаваемого ими учебного материала, запрещали пользоваться диктофонами и другими средствами фиксирования информации, помимо традиционных ручки и тетрадки, так как излагаемая ими информация могла быть использована в коммерческих целях.

Ясно, что лекцию нужно, не откладывая, расшифровать, переписав от руки (не на компьютере!), тогда сработает моторная память (самая надёжная), и материал останется в голове навсегда.

Но и лектор не лыком шит: по ходу лекции он в основном демонстрирует через проектор слайды, когнитивную графику, анимацию, учебное видео. Слушатель достигает при этом лишь первой ступени понимания, приятного ощущения: вроде что-то понял. На второй ступени, достигаемой трудоёмким штудированием основной и дополнительной литературы, обучаемый способен озвучить материал verbatim, не перевирая – именно это требуется на экзамене. Редко, но бывает, что изучающий достиг высшей стадии понимания, то есть настолько въехал в тему, что уже замечает нестыковки в построениях своего гуру и готов вступить с ним в дискуссию. Настоящий Учитель счастлив, когда у него есть такие ученики!

Как бывший преподаватель ряда учебных заведений (Военно-политическая академия им. В.И. Ленина, Московский политический институт, Академия ФСБ России, гуманитарный колледж «НИВА», РАГС при Президенте РФ, Дипломатическая академия МИД России) на основе обобщения личного опыта применения метода структурно-функционального моделирования в преподавании общественных наук, хочу изложить некоторые принципиальные моменты, связанные с моделированием учебной информации. Глубоко убеждён, что данный метод эффективен и надёжен при развитии творческих способностей будущих специалистов, обеспечивает индивидуальный подход в обучении, способствует совершенствованию самостоятельного мышления и созданию на занятиях атмосферы сотрудничества и сотворчества. Идея данного метода была заимствована мною у видного педагога из Донецка В.Ф. Шаталова [Шаталов 79, 87, 90], создавшего оригинальную систему преподавания с использованием опорных конспектов.

По сравнению с традиционной школьной формой обучения эта система имеет ряд преимуществ, таких как:

– гибкость (подвижность) элементов структуры проблемного модуля, возможность дифференцирования и индивидуализации, интеграции содержания обучения; технологическая динамичность и взаимозаменяемость приёмов и методов обучения, системы контроля и оценивания достижений учащихся; возможность прогнозирования учебной деятельности с учётом особенностей учебного материала и специфики конкретного коллектива учащихся;

– концептуальная и организационная простота для учащихся и учителя, позволяющая достигать реальных результатов в решении заданий, которые ставит учитель, переносе оперативных знаний, формировании компетентности;

– систематическая (от занятия к занятию, от темы к теме) самостоятельная деятельность учащихся при обучении, дифференцированная в парах, группах, индивидуально. Специально разработанные вопросы и задания: проблемные, развивающие, логические, стимулируют учащихся систематически готовить домашние задания, изучать дополнительную литературу, что, в конечном итоге, формирует у них такие нравственные качества, как ответственность, целеустремлённость. Итогом этой целенаправленной работы становится общее развитие школьников. В противоположность этому, при традиционном обучении, в частности, на комбинированном уроке, элементы самостоятельной работы и различные виды её организации применяются лишь эпизодически (см. материал на интернет-ресурсе www.bestreferat.ru/referat-216317.html).

В процессе творческого обогащения и применения на практике его идей, мною была создана своя система (ей-то я и обязан тремя красными дипломами) некоторые её элементы изложены ниже. Данная методика может применяться как в преподавательской, так и непосредственно в аналитической работе.

Смысл метода структурно-функционального моделирования (его также можно назвать и структурно-образным, структурно-логическим) в том, что преподавание учебного курса строится на активном использовании структурно-функциональных схем, в предельно сжатой конспективной форме раскрывающих содержание темы. Они служат отправными пунктами организации самостоятельной работы и стимулируют раскрытие творческих способностей слушателей.

Данная технология обучения позволяет наиболее полно учитывать психологические особенности обучаемых, их ведущие репрезентативные системы – аудиальную, визуальную, кинестетическую, добиваться эффективного преодоления барьеров восприятия.

Основой структурно-функциональной схемы служат опорные сигналы (термин ввёл В.Ф. Шаталов) – то есть ключевые понятия, цифры, наиболее сущностные элементы любой информации, выраженные в образной форме – схеме, графике, рисунке, которые являются составными частями модели, отражающей реальные жизненные ситуации, связи, отношения, проблемы и т. д. Схема представляет собой системную модель с такими ключевыми характеристиками, как структура и функции системы, отображаемой моделью. На этих же принципах построена и аналитическая карта проблемного поля, о которой подробнее будет сказано ниже.

В нашей культуре доминирует словесно-логический способ описания мира, дающий максимальную точность и глубину восприятия. Он является наиболее адекватным в научном познании. Другой способ, наглядно-образный, обеспечивает по сравнению с первым максимальную скорость и целостность восприятия, он доминирует в искусстве, но применяется (значительно реже) и в науке: вспомним, например, Периодическую таблицу химических элементов Д.И. Менделеева, наглядную экономическую таблицу Кене (1758), которая, по словам В.В. Леонтьева, Нобелевского лауреата по экономике, послужила отправной точкой его собственных разработок. Методом структурно-функционального моделирования я пытался уравновесить эти два способа восприятия, сделать их равнозначными.

В процессе обучения слушатель должен всем существом «абсорбировать» новую информацию, освоить её, иначе обучение будет малоэффективным. Но существует механизм, связанный с мотивацией к учёбе, не позволяющий это сделать. Обычно, слушая, человек старается понять то, о чём ему говорят. «Понять» – означает объяснить новое старыми переживаниями, понятиями и т. п., то есть приспособить новое к уже имеющейся старой информации. Если приспособить новое к старому не удаётся, оно на уровне самосознания негласно «объявляется» непонятным и отвергается. Т. е. обучения не происходит, так как преодолеть барьер «непонимания» чрезвычайно трудно.

С помощью структурно-функционального моделирования, предоставляющего преподавателю удобные условия для многократного вариативного повторения материала, удаётся снимать барьер «непонимания», увеличивать информационную пропускную способность слушателей, сформировать у них навык целостного восприятия предметов и явлений действительности.

Человеку присуще следующее свойство: как только он узнаёт новое слово, фразу, факт, то пытается эту «мёртвую» словесно-логическую информацию оживить собственным непосредственным переживанием. Не найдя такого в своём опыте, человек подключает фантазию, с помощью которой приписывает неизвестным словам известные переживания, иначе говоря создаёт иллюзию субъективного знания. В противном случае новое слово или фраза в сознании не задерживаются. Но коль новая информация всё-таки «зацепилась», значит, возникли и какие-то переживания по её поводу. Это может происходить как на бессознательном уровне, так и осознанно.

Молодёжная аудитория особенно активно реагирует на сленг. Допустимо ли это для профессионального преподавателя? Если дозированно и к месту – то да. Страшного ничего не произойдёт, если для переключения внимания или в качестве «оживляжа» аудитории вы расскажете какую-то притчу, смешной случай из жизни или просто используете необычное выражение или оборот речи. Это будет своеобразной изюминкой вашей лекции, выступления.

Приведу притчу о двух юношах, движимых жаждой познания и приложивших немало усилий, чтобы добраться до ашрама. Мудрец, в порядке вступительного экзамена, поставил перед ними задачу, на первый взгляд, очень простую: описать пустую комнату, где лишь ваза с водой, а там плавают две рыбки, но почему-то отвёл для выполнения целые сутки. Вначале новоприбывшие простоте испытания обрадовались, но, выстрадав час, смогли вымучить из себя один страничку, другой две, и мудрец в обучении отказал обоим. «Но почему, о, мудрейший?!» – огорчились абитуриенты, и тот ответил: «Даже об одной из этих рыбок я смог бы писать всю жизнь».

О важности развития внимания и наблюдательности на своих занятиях я говорю постоянно. Это основа основ. Внимание – это всё. Но им нужно также и умело управлять, так как слушатель не может быть стопроцентно внимателен всё занятие. Моменты отвлечения – это нормальное явление, бояться их не нужно. Тем более не стоит призывать к порядку или стращать чем-либо аудиторию.

Наоборот, надо стремиться, чтобы было весело, радостно. Что может быть приятней радостной учёбы? Тут под сурдинку можно давать самый сложный материал! Алгоритм занятия, как правило, прост: напряжение должно чередоваться с расслаблением. Не надо бояться игровых элементов. Но, разумеется, во всём должно быть чувство меры.

Для снятия барьеров восприятия годятся приёмы разогрева психических познавательных процессов. Можно потратить время на разогрев, зато потом за полчаса подать материал так, что он останется в памяти учеников на всю жизнь. Большинство же преподавателей работают всухую, без создания творческой атмосферы или же уделяют этому слишком мало внимания. Сравните с гимнастикой – нельзя же делать упражнения без разминки. А уму порою ещё тяжелее! Чтобы информация закрепилась надолго – должны работать настроенные на приём рецепторы всех чувств: слуха, зрения, осязания. Можно настраивать даже подсознание! Как? Например, вот так. Почаще напоминайте обучаемым, мол, вы всё сможете, всё сумеете, это всё нетрудно. Я, например, часто показываю фотографию только одной клетки головного мозга – нейрона – и поясняю, что мозг человека содержит 17 млрд таких клеток, причём каждая из них по своему строению сложнее ноутбука, и все вместе они способны «переварить», усвоить любое количество информации, включая содержание всех книг РГБ. Главное, знать, как это делается. Далее объясняю некоторые принципы работы человеческого сознания, памяти, мышления. Например, что ничто не пропадает, и чем больше информации хранит мозг, тем больше порядка в нём, так как мозг является самоорганизующейся системой. Происходит такое упорядочивание именно на уровне подсознания.

Я – сторонник принципа конструктивного упрощения. Суть его в том, что о сложных вещах тоже можно говорить доступно. Это не значит опускаться до уровня обывателя, которому для повседневной жизни и общения из богатейшего русского языка вполне хватает двух, двух с половиной тысяч слов. В общественных науках, напротив, процветает такое явление, которое многие называют болтологией. У нас в стране таких мастеров говорить ни о чём хватает с избытком. Пустопорожние разговоры, лишённые смысловой нагрузки и содержания, на уровне эмпирического восприятия «что вижу, о том пою» стали настоящим бичом.

В среде российских учёных встречаются клановость и другие патологии. Во многом можно согласиться с А.С. Шушариным (см. его сайт shusharin.ru), когда он пишет по этому поводу: «Правящий научный клир, находящийся, даже по собственному (правда, косвенному) признанию, в старых парадигмах двух уже нерелевантных «экономизмов», соответственно совершенно невменяем, непосредственно неодолим, непроницаем, вороват, изворотлив, вплоть до антиинтеллектуализма, вроде заявления упомянутого профессора – дай ключ от квартиры, где деньги лежат. Интеллектуальный контакт практически исключён. Весь этот клир как весьма дружная организация (И. Уоллерстейн) в самосохранении будет всё тоньше изощряться, как писал Т. Кун, до погоста своих выразителей, а то и их идейных потомков» [Шушарин б/г].

Метод структурно-логического моделирования учитывает принцип конструктивного упрощения, то есть сведения содержания текста к его смыслу и значению.

Да, каждая схема, модель – это упрощение. Практика показывает: многие слушатели (студенты) не владеют навыками такого упрощения. Это – задача преподавателя! Пока обучаемые не владеют навыками «свёртки» содержательной стороны лекции, это должен делать преподаватель и постепенно учить этому слушателей (студентов).

В моей системе слушатели, прежде всего, обучаются приёмам выделения главных, смысловых моментов в любой новой информации и кодировке их максимально кратким символом, семантический и функциональный объём которого задаётся в ходе обучения. Таким образом, в долговременной памяти слушателя фиксируются континуальные субъективные блоки смыслов. Как показала практика, данный код легче усваивается в процессе обучения и не вызывает психологического напряжения при формировании новых знаний.

Для усиления самостоятельности обучаемых мне приходится часто подчёркивать роль самого слушателя. Например, я говорю: что сила не в учителе и не в излагаемом им учении, она – в ученике! От самого ученика зависит усвоение им учебного материала, особенно в тех случаях, когда он встречается с неквалифицированным преподавателем, которые ещё попадаются и способны запутать самый простой учебный материал.

Каждый преподаватель знает, конечно, общие требования в отношении любого выступления или лекции, такие как:

1. Профессиональные знания по теме,

2. Ясность,

3. Наглядность,

4. Направленность (без перескоков с одной темы на другую и обратно),

5. Ритм,

6. Повторы (вариативные),

7. Элемент внезапности,

8. Насыщенность излагаемого (отсутствие воды),

9. Формат передачи информации,

10. Некоторая доля юмора и даже, в какой-то мере, иронии. Вышеперечисленное – это как бы теория, а практика? Повторение, например.

Оно должно быть многократным и вариативным! Естественно, при сохранении основного содержания и смысла.

А как важна интонация! Вопрос на засыпку: какую информационную нагрузку может нести интонация? Давшему верный ответ – интересная книга в подарок. Так вот, правильный ответ – до 40 процентов! Вдумайтесь серьёзно в эту цифру, в ней такое ёмкое наполнение, свидетельствующее о роли наших эмоций! Кого может затронуть холодно-равнодушно прочитанный материал? Это же ведь тоска слушать, даже когда всё верно, но неинтересно!

Конечно, я могу ошибаться, но у меня есть принцип: преподаватель должен хоть на голове ходить, но аудитория должна слушать именно то, что он говорит! Не газеты читать, не спать (и это бывает у иных преподавателей, которые не уважают самих себя и просто стыдятся признаться в своей профнепригодности). Ведь прекрасно видно с кафедры, кто и чем занимается, как и на что отвлекается, чем развлекается. Если число отвлекающихся больше 5 % – тут же останавливайте лекцию и придумывайте что угодно, делайте переключение – наступил момент «прерывности». Смотрите и засекайте (видите, как используется сленговое выражение?), каким образом осуществляют эти переключения внимания аудитории другие преподаватели. Я всю жизнь коплю эти «изюминки».

Лишь на исходе его парламентского сидения случилось нечто невероятное: учёный встал и попросил слова. В зале моментально воцарилась мёртвая тишина, все головы повернулись к нему. Оратор был краток: «Пусть закроют окно – дует», и сел на место.

Методика структурно-функционального моделирования – это, конечно, не панацея. Она должна быть составной часть всей методической системы преподавателя-аналитика, лишь одним из его интеллектуальных инструментов. Разве может обойтись, скажем, преподаватель без коммуникативных навыков? Современная психология даёт нам большие возможности для этого.

Непосредственно в информационно-аналитической работе эта методика имеет некоторые особенности. Аналитику приходится моделировать не учебный материал, а реальные и очень сложные процессы в различных сферах жизнедеятельности государства и общества.

Так, моделированию подлежат:

• общее проблемного поле;

• проблемная ситуация;

• структура проблемы (проблем);

• пути решения проблем.

Это минимальный набор, он может быть значительно расширен в зависимости от конкретных целей и задач ИАР.

Мозговая атака – известный оперативный метод аналитической работы. Его создатель – А. Ф. Осборн (Osborn) использовал его впервые ещё в 1938 году, назвав его «brainstorming» (мозговой штурм, мозговая атака) [Осборн 57], [Микалко 07]. «Мозговая атака» – способ генерации идей, с помощью которых в дальнейшем можно решить ту или иную проблему. Применяется в случае необходимости полного, оперативного и неконфликтного учёта и структурирования мнений участников, включённых в некоторый процесс, в том числе и политический. Метод мозговой атаки коренным образом отличается от дискуссии и предполагает спонтанное высказывание идей всеми приглашёнными, включая неспециалистов, а также отказ от всякой критики идей. Его лучше всего использовать для решения задач, которые не являются точными и специальными. При решении очень сложных задач, в особенности технического характера эффективность применения этого метода менее вероятна, чем при решении задач более общего типа. Более конкретное описание метода здесь приводить не будем, он широко известен и описан во многих источниках. Из личного опыта проведения «мозговых штурмов» в научно-аналитических подразделениях ФСБ России могу лишь сказать, что данная методика исключительно эффективна и полезна. Жаль только, что применяется она всё-таки редко.

Единственная задача «мозгоатакующего» коллектива – это выдвижение идей; категорически запрещается всем участникам начинать фразы со слов «Нет», «Это невозможно…» и т. п. Это связано с тем, что 95 % людей не могут творчески работать в условиях моральной угрозы, морального давления. Также очень важны условия проведения мозгового штурма.

• Свободные ассоциации приветствуются; чем смелее и необычнее замысел, тем лучше; члены коллектива должны высказать все появившиеся у них идеи.

• Весьма важно множество замыслов; чем больше замыслов, тем больше вероятность их использования; доказано, что количество замыслов рождает их качество.

• Комбинирование и улучшение замыслов желательны; участники совещания должны взаимно улучшать, комбинировать и направлять замыслы остальных. Замыслы других могут быть использованы как «трамплин» для зарождения новых мыслей у каждого участника. Наилучшие замыслы индивида являются, как правило, комбинацией замыслов других членов ВТК.

«Мозгоатакующее» совещание никогда не должно быть формальным. Единственным формальным моментом является запись мыслей (лучше всего на диктофон, когда все выкрикивают идеи в диком гвалте). Совещание ведётся в форме дружеской беседы. Шутливые предложения по решению проблемы тоже фиксируются.

При проведении мозговой атаки следует создать непринуждённую атмосферу в группе. Этому содействуют состав группы, поведение руководителя, помещение, освещение и т. д. Никто из участников не должен бояться того, что его высказывания не представляют ценности. Предложения или идеи нельзя негативно оценивать ни словом, ни жестом, ни интонацией. Наоборот, желательны их поддержка и развитие. Свои идеи участники должны высказывать откровенно и свободно. Не надо бояться нереальных идей. Нередко именно они ослабляют скованность группы и являются первопричиной рождения оригинальных идей. Чем больше идей, тем лучше. Надо стремиться к тому, чтобы предложения поступали быстрее, это тоже уменьшает скованность группы. Хотя опыт проведения «мозговых атак» и показывает, что с увеличением числа предложений ухудшается их качество, но зато, в конечном счёте, увеличивается количество оригинальных предложений. В некоторых случаях группа выдвигает более 200 идей в час. Работает принцип: отбирайте лучшие идеи, а не отбрасывайте худшие. Не устанавливайте авторство идей. Самые лучшие идеи – плод коллективного творчества.

О нетривиальности предложений. У человека многие идеи могут приходить во сне. Этому феномену множество подтверждений – известно, что Д.И. Менделеев открыл таблицу химических элементов во сне, А. Эйнштейн писал в своих мемуарах, что большинство его открытий (в том числе теория относительности) были сделаны во сне. Зингеру приснилась идея иглы с ушком вблизи острия (в виде мчащегося на него улана с копьём, а вблизи острия развевался бело-красный флажок), позволившая ему сконструировать первую швейную машинку. По мнению австралийских психологов Аллана Снайдера и Джона Митчелла, наш мозг, решая какую-либо проблему, способен рассматривать любые, даже самые «дикие» варианты решения. Но высшие разделы мозга «редактируют» результаты, отбрасывая всё, не укладывающееся в так называемый «здравый смысл». Во сне эта «цензура» отключается или хотя бы ослабевает, пропуская в сознание «безумные» варианты, которые иногда оказываются просто гениальными. Лауреат Нобелевской премии, один из изобретателей лазера А.М. Прохоров как-то в интервью сказал: «Озарение часто приходит во сне. Если боишься, что, проснувшись утром, забудешь ночную догадку, перед сном положи рядом стенографистку» (см. Благодарение, № 1, 2011, С. 8 на интернет-ресурсе blagoda.com/magazine). Метод сценариев – преимущественно качественное описание возможных вариантов развития исследуемого объекта при различных сочетаниях некоторых условий.

Он в развёрнутой форме показывает возможные варианты будущих событий для их дальнейшего анализа и выбора наиболее реальных и благоприятных условий. Этот метод хорош для первичного упорядочения проблемы, получения и сбора информации о взаимосвязях решаемой проблемы с другими и о возможных и вероятных направлениях будущего развития. Группа квалифицированных профессионалов начинает с составления плана сценария, где стремится наметить области, которые не должны быть упущены из поля зрения при постановке и решении проблемы. Сценарии различной направленности обычно пишутся разными группами людей, последовательно излагающими своё видение вероятного хода событий. Включение в группу разных специалистов помогает потом проследить развилки, предусмотренные сценарием.

Сценарий может быть написан как полный, самодостаточный документ или же включён в качестве отдельного этапа в более общий системный анализ. В этом случае он будет выступать в качестве начального этапа (анализ проблемы) и одного из промежуточных (прогноз и анализ будущих условий).

Метод сценариев был разработан корпорацией РЭНД в качестве вспомогательного средства для исследований в области стратегических проблем. При использовании данного метода предпринимается тщательно продуманная попытка написать искусственный сценарий будущих событий, служащий основой для рассмотрения ещё не возникших политических и социально-экономических проблем. Сторонники составления сценариев утверждают, что их метод помогает воображению, что этот приём заставляет учитывать реалистические детали вместо абстрактных концепций, создаёет возможности, которые могли бы не возникнуть при обычном анализе, позволяет разработать и рассмотреть будущие альтернативы, а также сосредоточить внимание на взаимосвязи событий. При этом не предполагается, что сценарии должны быть точными или предсказывать будущее.

В большинстве наук, содержательно изучающих конфликты, основные понятия задаются пока ещё при помощи чисто словесных описаний, оставляющих возможности различного их понимания и истолкования – таков, в частности, метод Дельфи (дельфийский метод), названный так в честь дельфийского оракула [Долки 69], [Халперн 00].

Метод Дельфи разработан корпорацией РЭНД в 50–60-е годы прошлого века, область применения – стратегическое планирование. В России практически не используется, так как стратегический анализ у нас пока мало востребован. Особенности метода: заочность, многоуровневость, анонимность. Базовым принципом метода является положение, что некоторое число (до 20) независимых экспертов, часто не связанных между собой, лучше оценивает и предсказывает результат, чем структурированная группа (коллектив) экспертов. Суть метода заключается в том, чтобы с помощью серии последовательных опросов добиться максимального консенсуса при определении правильного решения. Анализ проводится в несколько этапов (обычно в 3 этапа), результаты опросов обрабатываются статистическими методами. Изучение причин расхождений в оценках экспертов позволяет выявить незамеченные ранее аспекты проблемы.

Теория игр, математическая теория оптимальных решений в конфликтных ситуациях, также активно используется при подготовке будущих аналитиков. Поскольку участники конфликта, как правило, заинтересованы в том, чтобы скрывать от противника свои действия, ситуация задач теории игр является ситуацией принятия решений в условиях неопределённости. Логической основой теории игр является формализация содержания и понятий конфликта, принятия решения о путях его разрешения и оптимальность этого решения. Конфликтом называют явление, когда налицо одно или несколько противоречий, и субъекты (участники, игроки) имеют различные цели и располагают некоторым множеством способов действия – стратегий. Игроки могут объединяться в коалиции, т. е. объединять свои интересы в конфликте. В этом случае рассматривают стратегии коалиции, а не отдельных игроков. [Нейман 70], [Раскин 08], [Вильямс 09].

В корпорации РЭНД теорией игр занимались очень плотно и довольно большое число сотрудников, из которых выделяют, например, философа по образованию Н. Долки (Dalkey), автора нескольких трудов, который много рабочего времени проводил за военными играми. Эти игры, имитируя условия подлинного кризиса, помогли научным работникам РЭНД овладеть технологиями решения проблем в области обороны [Долки 64].

Военные игры проводятся отделом операционных систем. Во время игр создаются ситуации, близкие к действительности. Выявляется действенность разведки, различных систем вооружения, радарных установок. В результате игр выявляются многие недостатки. Так, например, одним из последствий этих игр явилась замена некоторых видов вооружения на более современные, введение медиапланирования (создания, проверки, обновление управленческого контура, внедрение ИТ).

Игры используются также как метод прогнозирования международных отношений, для разработки возможных вариантов будущих международных кризисных ситуаций путём имитации развития событий. Популярность имитационных игр, несмотря на некоторый спад в увлечении ими в конце 1960-х годов, и сейчас остаётся весьма высокой. Они применяются в десятках исследовательских центров и высших учебных заведений США.

Главным в этой интеллектуальной технологии для нас является то, что конфликты в теории игр делятся на два класса – антагонистические в играх со строгим соперничеством и неантагонистические в играх с нестрогим соперничеством. В первом случае интересы сторон прямо противоположны и непримиримы. Победа одной стороны означает поражение другой. В игре с нестрогим соперничеством интересы сторон сталкиваются, но их нельзя считать прямо противоположными, поскольку существует более или менее обширная область компромиссов, уступок, сотрудничества. В период перестройки М.С. Горбачёв, а за ним и все советские СМИ щеголяли новомодным словечком консенсус (согласие, достигнутое путём взаимных уступок), но от частого употребления к месту и не к месту оно было дискредитировано, затёрто и стало ироническим синонимом заумной пустой болтовни. Итог неантагонистической игры не является столь строго определённым, как в случае игры со строгим соперничеством. Западные эксперты по теории игр понимали опасность прямого противостояния и сделали ставку на иные подходы: предпочитая душить в объятиях, навязали СССР игру с нестрогим соперничеством. Результат – их победа в холодной войне – известен. Россия, страны СНГ и бывшего соцлагеря до сих пор платят контрибуцию в разных формах за это поражение.

Метод военных игр, разработанный корпорацией РЭНД, тесно связан с методом составления сценариев. В наиболее простой форме он предусматривает, что участники игры принимают на себя роль государства в целом, отдельной группы или лица, принимающего решение, например, выступают в качестве «Испании», «католической церкви в Испании» или «Генерального секретаря ООН» и изображают их действия в ответ на критическую ситуацию. Чаще всего в корпорации РЭНД использовали игры для искусственных экспериментов в заведомо нереальных условиях. В простейшей кабинетной форме игры проводили для подготовки сотрудников с учётом требований, возникающих в кризисной ситуации. Особенно популярной такая форма была в Пентагоне и Госдепартаменте США в начале 60-х. Упрощённая игра этого типа могла начинаться, например, с предположения об атомном взрыве в штате Юта, и участник игры, выступающий в роли президента США, не знал, произошёл ли взрыв в результате преднамеренной иностранной диверсии, какой-либо неисправности или же это дело рук доморощенного безумца.

Для осуществления операций в большинстве игр используются компьютеры, причём действия лиц, принимающих решения, влекут за собой вычисления таких переменных, как оптимальная структура подразделений Вооружённых сил или количество потерь, которые, вероятно, будут понесены при проведении какой-либо акции. Например, в играх, организованных Минобороны США и проводившихся корпорацией РЭНД, несколько групп, реально находившихся в различных «фабриках мысли», военных учреждениях и в Агентстве по контролю над вооружением и по разоружению, были связаны закрытой компьютерной сетью, охватившей всю страну. Игры состояли из нескольких этапов, и на каждом из них имитировались возможные кризисы и войны, для того чтобы определить, в какой мере такие переменные, как технический потенциал, вооружение, а также численность, количественный и качественный состав Вооружённых сил великих держав могут повлиять на окончательный исход.

Эти игры потребовали от специалистов РЭНД полного напряжения сил и привели к разработке различных альтернатив, они оказали также влияние на эволюцию важнейших политических решений. Традиция таких игр берёт начало ещё с 50-х годов, когда изучалась возможная роль авиации в случае войны на Среднем Востоке. Весьма важным для качественного значения таких разработок является то, что они имеют и программно-компьютерное обеспечение.

Техника имитации (Simulation Technique) также представляет собой интересную аналитическую методику. Эта компьютерная программа зародилась в стенах корпорации РЭНД, где был написан ряд работ на эту тему [Гейслер 60], [Ньюэлл 61], а позднее подхвачена рядом других учёных, в том числе и в СССР. Наибольшее практическое применение методика имитации нашла при изучении советской системы. Эта программа позволяла учесть сколь угодно большое число постоянно меняющихся и неопределённых факторов. Поэтому её приняли в качестве методологического средства реализации разведывательно-исследовательских разработок в США, направленных против Советского Союза. Сложные системы логично рассматривать только в динамике, понимая, что изменения, происходящие в них на наших глазах, вызваны отнюдь не только что оказанным на них существенным воздействием, а опосредованы целой цепочкой воздействий и ответных реакций систем на протяжении прошлого периода времени, уходящего вглубь лет, десятилетий и даже веков. Для моделирования таких систем начали широко применять методы имитации поведения систем с использованием компьютерной техники. Имитационная модель описывает структуру и внутреннее взаимодействие в системе на особом (специализированном) алгоритмическом языке имитации. Методы имитации более трудоёмки, чем математические методы, менее изящны и лаконичны, но зато имитация обладает большей эвристической силой, проста в использовании и широко доступна для восприятия людьми, не подготовленными специально к работе с моделями.

В отличие от математической модели имитационная модель допускает вмешательство в её функционирование на любом этапе моделирования, перестройку, вставку, устранение или замену отдельных блоков модели без существенной перестройки остальных; её структура независима от свойств используемых переменных и от точности исходных данных. В силу своей гибкости, хорошей адаптируемости к условиям моделирования, нечувствительности к изменениям структуры и свойств переменных имитационные модели отлично соответствуют особенностям применения системного анализа к исследованию сложных систем [Козлов 74].

Электронное моделирование и создание виртуальных систем помогают имитировать работу других, реальных систем, которые могут быть самыми разнообразными – от модели человеческого сердца до проектируемой системы оружия. Подобные возможности открывают перспективу для проведения экспериментов в условиях, не существующих в реальном мире.

Аналитическая система «Фэкшинз» (англ. factions – «Распри»). По окончании II Мировой войны шаги Советского Союза становились всё более непредсказуемыми, и прогнозы, построенные на приписываемом его руководству оперативном коде [Лейтес 50] с каждым годом всё более и более не совпадали с реальностью. Такая ситуация складывалась вследствие того, что само руководство КПСС и СССР размежевалось, по большому счёту, как минимум на два лагеря, а по отдельным вопросам и того более, и всё труднее было выработать компромиссное решение для противостояния двух сверхдержав. Американским аналитикам потребовалась более современная методика, и она была выработана. Такая система была разработана и введена в действие в 1984 году специалистами ЦРУ США. Главная её цель заключалась в составлении с помощью специальных компьютерных программ прогнозов динамики развития политической и экономической обстановки в зарубежных странах. Эксперты и аналитики, занимающиеся исследованиями в рамках этой системы, заявляют, что на основании многолетнего опыта её использования можно с большой долей уверенности говорить о высокой точности прогнозов. В частности, по их словам, с помощью методики «Фэкшинз» в мае 1991 года был предсказан августовский путч в СССР. Долгое время методика была строго засекречена. Активно использовалась эта система и в годы «перестройки».

Сама же работа более всего напоминала методику мозговых штурмов, то есть дискуссию, когда сначала каждый участник высказывает своё суждение по обсуждаемой проблеме, максимально обосновывая его, а окончательное решение принимается консенсусом. Методические приёмы были следующие.

• Определение объектов исследования. Таковых в итоге оказалось три: пути развития российской экономики; отношения, складывающиеся между центром и регионами; политика России по отношению к США.

• Определение состава ключевых игроков – личностей или групп, наиболее влиятельных в исследуемой области. В каждом из трёх случаев состав немного менялся. Естественно, главными «игроками» во всех случаях были ведущие политики, аналитики и эксперты.

• Каждый игрок получает оценки в баллах (от 1 до 100) степени своего влияния на проблему и степени своей заинтересованности в ней.

• Игроки распределяются по шкале, также разделённой на 100 частей между крайними позициями.

• Данные загружаются в компьютер, и результат выводится в виде готового продукта – экспертной оценки и диаграммы, показывающей место и влияние самых главных игроков.

Сама методика «Фэкшенз» была закрытой, но её первооснова стала вскоре известна советской стороне и, если говорить упрощённо, заключалась в том, что весь дипломатический корпус, западные журналисты, аккредитованные в Москве, и кремленологи были заняты поиском информации, характеризующей расклад сил на советском политическом Олимпе. Их интересовала любая информация о процессе принятия решений на высшем уровне советского политического руководства, о борьбе между сторонниками различных тенденций развития, между ведущими политиками, претендующими на лидерство. Методы сбора информации были самыми примитивными и косвенными: от сбора слухов до оценки степени влиятельности конкретных политиков по расположению членов Политбюро на мавзолее Ленина во время празднеств. Исходя из характеристик персоналий, олицетворявших различные тенденции развития страны, делались выводы о том, каким именно путём СССР пойдёт дальше.

В 90-х в правительственной газете Известия был опубликован материал Ю.М. Батурина, бывшего тогда помощником Президента России по национальной безопасности. Там, в частности им дана и методу «Фэкшенз» довольно высокая оценка. Первый важный аспект этой модели заключается в её подтексте, согласно которому считается принципиально возможной адекватная формализация динамики политических процессов. Методика «Фэкшенз» как раз и отличается способом представления, в котором параметры состояния общества, отражающие политическое устройство, социально-политическую систему, расщепляются в спектр своеобразной «призмой» – интеллектом экспертов.

Такой подход, безусловно, является строго научным. Основной практической проблемой на этом пути описания является лишь ширина спектра, необходимая и достаточная для построения достоверных прогнозов. Отдадим и мы должное достоинствам «Фэкшенз». Прежде всего, измерению процессов в трёх ракурсах: ведущих хозяйственных отраслей, регионов и политиков. Каждая из действующих сил развития общества имеет свою направленность и свой «вес». Понятно, что методика «Фэкшенз» имеет гораздо более широкое поле применения, нежели упомянутое.

Индекс потребительских настроений (Consumer Sentiment Index).

После II Мировой войны американский бизнес и правительство США были обеспокоены вопросами о путях реализации населением весьма значительных сбережений, накопленными за время войны. Будут ли их тратить? Если будут – то как и на что? Это важно было знать, потому что в рыночной экономике именно рядовой массовый потребитель является главной фигурой. Потребительские расходы, скажем, в США составляют, по разным оценкам, от двух третей до трёх четвертей ВВП. Американские учёные и аналитики вовремя пришли к выводу, что потребительское поведение является главным фактором экономики. Вот почему ещё в 1946 году согласно разработке университета штата Мичиган для анализа социально-экономических процессов был введён показатель, получивший название Индекс потребительских настроений (ИПН). В его основе лежали данные опроса 2400 человек в 101 точке страны, отобранных по социальному положению, полу и возрасту так, чтобы они наиболее точно представляли мнение всего населения страны. ИПН в США занимался Центр изучения закономерностей реакции потребителя. В изданной у нас переводной литературе указывалось, что это была «первая фабрика мысли, выражающая интересы потребителей». На самом деле она не выражала интересы потребителей, она их учитывала, делая, скажем откровенно, из этих же самых потребителей управляемые объекты. В Советском Союзе за всё время только известный аналитик С.Е. Кургинян (о нём речь ниже) лишь однаждысказал о взаимосвязи между уровнем жизни и сменой строя. Сделал он это в 1991 году в закрытых материалах для ЦК КПСС, позднее они были опубликованы. В корпорации РЭНД этими вопросами занимался О. Хелмер, причём первая конференция состоялась ещё в 1947 году. ИПН сам по себе есть метод только отслеживания информации, но в целом, благодаря огромному прогнозирующему эффекту, он применим и в технологиях социального проектирования.

Предполагаю, что «помощь» Западу в сборе информации о советском обществе с советской стороны была, причём её качество было довольно высоким. Как представляется, информацию могли доставлять Центр по изучению общественного мнения при ЦК КП Грузии, социологические службы, действующие при Ставропольском крайкоме и Свердловском обкоме КПСС и которые находились под контролем и прикрытием соответствующих первых секретарей региональных комитетов партии – Э.А. Шеварднадзе, М.С. Горбачёва и Б.Н. Ельцина. Особое внимание уделялось поведению жителей Москвы и Ленинграда – в самом деле, масса событий перестройки произошла именно в этих городах, а не где-то на периферии. Здесь исходили из того правила, что бунты – удел провинций, а революции – столиц. Поэтому обе столицы рассматривались как отдельные социальные системы, для них давались отдельные оценки и, соответственно, здесь должны быть свои ИПН.

Кейс-технологии (Computer aided system engineering – CASE, компьютерная поддержка проектирования систем). Современный рынок насчитывает сотни кейс-продуктов. Кейс-технологии отличаются стремлением вскрыть логику процессов там, где обыденное сознание видит лишь груду ничем не связанных между собою феноменов. Там же, где учёные видят лишь компоненты, принципиально не сводимые в единое целое, специалисты по кейс-технологиям видят процессы, различные по типологии, но тем не менее способные к сводимости по общим знаменателям.

Так, например, одна из чаще всего используемых простейших методологий это IDEFO (англ. Integration Definition for Function Modeling) – методология создания функциональной модели производственной среды или системы. Она была разработана на основе языка функционального моделирования SADT (англ. Structured Analysis and Design Technique) в середине 70-х годов. С тех пор системные аналитики всего мира используют этот подход для разработки компьютерных программ долгосрочного и стратегического планирования, создания программного обеспечения оборонных систем, управления ресурсами. В рамках специальной программы методы SADT были стандартизованы, после чего и получили название методологии IDEFO. С 1981 года ВВС США потребовали, чтобы все фирмы, участвующие в конкурсах на заключение контрактов, представляли и обосновывали свои предложения в терминах IDEFO. С помощью данной методологии легко описываются управление, обратная связь и механизм исполнения.

Главная конструкция IDEF0-модели это её функциональный блок. В основе методологии лежат следующие правила: функциональный блок преобразует входы в выходы; управление определяет, когда и как это преобразование может или должно произойти; механизм непосредственно осуществляет это преобразование. IDEFO-модели – это не блоки и не диаграммы, как таковые, а предписывающие диаграммы, они представляют вход/выход каждого преобразования и «подсказывают» правила этих преобразований.

Методология IDEF1Х так же, как IDEFO, относится к числу языковых средств моделирования IDEF, но, в отличие от IDEFO, представляет собой программное средство семантического (смыслового) моделирования данных, основанное на ER-концепции (англ. Entity – Relationship, «сущность – отношение»), его создал исследователь П. Чен (Chen) на базе так называемой «концептуальной схемы». Компонентами этой системы являются сущность, отношения между сущностями, атрибуты сущностей. Одним из важнейших компонентов является отношение «многие-ко-многим», характеризующее связь между двумя сущностями, когда каждый элемент первой сущности связан с произвольным (в том числе нулевым) числом элементов второй сущности, а каждый элемент второй сущности связан с произвольным (в том числе нулевым) числом элементов первой сущности. Такого рода подход позволил детализировать любой анализ до такого уровня, что все бесконечно сложные виды отношений типа «многие-ко-многим» были раскрыты и заменены соответствующим множеством простых отношений.

Средство IDEF1Х применялось для «проектирования деятельности» как отдельных лиц, так и целых организаций союзного уровня, способных повлиять на всю сложную систему СССР. Оно включало:

• анализ важнейших подсистем с полным учётом управленческих связей, а также изменений комбинаций связей, в том числе неформальных;

• рекомендации по встраиванию чужеродных элементов, связанных с определёнными сегментами в системе для свёртывания программ и изменения целей (или отказа от их достижения, а также по совершенствованию управленческой деятельности самих США таким образом, чтобы ряд элементов СССР стал её «гармоничным продолжением».

Именно кейс-технологии и математический инструментарий позволяют успешно решать задачи такого рода.

Математические методы. Корпорация РЭНД разработала или адаптировала для аналитической работы также целый ряд весьма сложных и тонких математических методов, в частности линейное программирование, динамическое программирование, метод Монте-Карло, нелинейное программирование, определение очерёдности проблем, а также новые подходы в области футурологии и технического прогнозирования. Самый знаменитый из этих методов – метод Дельфи (см. выше).

Метод PPB(«Пи-Пи-Би», англ. planning-programming-budget – планирование-программирование-бюджет, ППБ) также получил большую известность и распространение.

США для прогнозирования своей внешней политики использовали и обычные методы, но делали это через использование новейших средств. Так, например, в рамках Межуниверситетского консорциума политических исследований в Мичиганском университете работает Архив внешнеполитических исследований. Информация архива, накапливаемая и хранимая в компьютерной памяти, становится достоянием всех членов консорциума, а также на коммерческой основе предоставляется исследовательским центрам других объединений. Правда, эта информация почти исключительно о событиях прошлого, но она служит базой для проведения многочисленных новых прогностических исследований с применением математических методов (например, экстраполяции).

Можно привести ряд примеров подобных «банков данных» (БД), активно используемых самым широким кругом исследователей [Шевякин 05]. Это данные по таким вопросам, как:

• внутриполитическое развитие отдельных стран, например, «Исследование политических изменений в Великобритании, 1963–1970» это анализ событий, приведших в результате к исчезновению британских колоний, что по-своему можно рассматривать как «генеральную репетицию» уничтожения советской империи; главный блок этих данных содержит результаты специального выборочного опроса 2922 человек по 28 пунктам в 14 турах;

• двусторонние отношения отдельных стран; так в БД «Региональное взаимодействие в Азии, 1956–1968. Попарное взаимодействие азиатских стран друг с другом»; исследованы 272 различных сочетания азиатских стран по 21 показателю: торговля, дипломатический обмен, договоры, конфликты, членство в международных организациях;

• развитие политической обстановки в отдельных регионах представлено закодированными и разбитыми по 7 «переменным» данные о 10 тыс. внешнеполитических событий на Ближнем Востоке в 1949–1969 годах с участием Израиля, Египта, Сирии, Иордании, Ливана, Ирана;

• политические события глобального масштаба представляет «Проект Запад – Восток»; это данные по 15 тыс. событий во взаимоотношениях стран НАТО и Организации Варшавского Договора (ОВД) плюс Югославия и КНР за период 1945–1965 гг.;

• международные союзы и коалици; так БД «Данные по международным военным союзам: 1920–1957» содержит данные по 44 показателям для 137 союзов, заключённых в этот период; показатели включают принципы создания союза, основные характеристики его членов, судьбы союзов;

• развитие системы международных отношений – «Международные регионы и международная система»; исследование содержит данные по частям системы международных отношений с «социальной и культурной однородностью», по группировкам с похожими «политическими подходами и внешним поведением», измеренным по результатам голосования в ООН и т. д.;

• международные организации – «Объединённые Нации и колониализм», данные по 1166 случаям голосования в ООН по этому вопросу за период 1946–1967;

• международные конфликты и кризисы – «Политические конфликты: 1944–1966», данные для 323 конфликтов в различных странах и регионах мира по показателям степени их остроты, типам имевших место военных операций, методам разрешения и результатам для внешней политики США;

• войны – «Международные подсистемы: данные по войнам», данные собраны для войн за период 1649 –1963 годов для 21 международной подсистемы, «переменные» включают: длительность войны, тип, участников, интенсивность боевых действий, результаты войны;

• сопоставление 1700 цивилизаций по 1400 параметрам («модели ЮНЕСКО»).

Концепция «cost – effectiveness» (англ., «издержки – эффективность», советский аналог этого термина: соотношение цена – качество) пользуется популярностью в правительственных ведомствах США. Она предусматривает применение методов экономического анализа для принятия решений и используется при перспективном планировании. В ней основное внимание уделено задачам, а не объектам, она особенно подходит, когда имеется несколько возможных путей для достижения какой-либо цели. Анализируя экономический аспект альтернативных способов действия, лицо, осуществляющее планирование, получает представление о наиболее экономных путях достижения своей цели.

Её метод предназначен для решения ряда физических проблем путём проведения серии статистических экспериментов, когда точность зависит от количества предпринятых попыток. Многие математики утверждают, что без него водородную бомбу не удалось бы создать столь быстро. Корпорация РЭНД использует этот метод для определения траекторий искусственных спутников, анализа атмосферы других планет, в проектировании систем связи и т. д.

Метод «Content Analysis» (англ., «контент-анализ») также широко известен и применяется как социологами, так и информационно-аналитическими подразделениями спецслужб для извлечения информации из открытых источников. Спецслужбы США, других западных стран, накопили колоссальный опыт получения информации из открытых источников в отношении СССР и нынешней России.

Так, в марте 1989 года американская газета Washington Post писала: «Открытость Советов во многих технических вопросах анекдотична. Однако это не просто феномен перестройки. Бывший армейский инженер, работавший в начале 60-х в Управлении по ядерному оружию, рассказал об исследователе из корпорации РЭНД, которому поручили собрать из открытых советских публикаций всю информацию о последствиях применения ядерного оружия в космосе. Когда спустя шесть месяцев он пришёл с докладом, американцы были вынуждены срочно созвать секретное совещание». В той же публикации «Вашингтон пост» говорилось и о способах получения доступа к новейшим российским разработкам. Каковы же эти способы?

По моему мнению, одним из главных способов было искусство заимствования идей из научной литературы, издающейся в России. Другой способ получения доступа к разработкам состоит в предоставлении грантов и заключении прямых контрактов на исследовательские работы. В настоящее время этот способ легальной разведки против интересов России принят как основной.

Американская аналитика также традиционно сильна в использовании интуитивно-логических методов, основанных на знаниях и интуиции экспертов по различным проблемам международных отношений. Предполагается, что специалист всегда знает и готов сказать о будущем больше, чем он может обосновать и доказать строго научным образом.

Метод перекрёстной корреляции, модификация метода Дельфи, ныне получает развитие в США как позволяющий учитывать взаимное влияние возможных будущих событий и поэтому повысить достоверность прогнозов. Идея использования перекрёстной корреляции событий для прогнозирования в принципе проста. Все события записываются в матрицу, и между ними устанавливаются, а затем количественно оцениваются перекрёстные связи. Чем больше вводится в матрицу событий, тем точнее прогноз. В компьютер можно ввести до миллиона случаев перекрёстной корреляции.

Компьютерное моделирование позволяет создать большее число сценариев и определить вероятность их осуществления. Считается, что, применяя этот метод, можно также более обоснованно вырабатывать внешнеполитическую стратегию, ускоряя наступление желаемых событий или, наоборот, замедляя развитие явлений нежелательных.

Из собственно математических методов исследователи, в первую очередь, используют построение математических моделей: будучи созданы и проверены, они становятся методом и инструментом исследования. В американской практике есть два основных пути построения таких моделей: эмпирический и нормативный. Первый выражается в анализе большого числа количественных данных, собранных на базе какой-либо весьма общей, предварительной гипотезы исследования. Другой предполагает с самого начала весьма точное определение структуры и процессов объекта исследования на основе имеющихся теорий.

На протяжении последних лет заметное развитие получили комбинированные методы и методики, призванные компенсировать специфические недостатки отдельных методов.

Одну из интересных комбинированных методик разработал Т. Робинсон из корпорации РЭНД с участием сотрудников Института проблем войны и мира Колумбийского университета. Первым вариант этой методики известен под названием «прогнозирование альтернативных вариантов рельефного будущего». Суть этой методики в последовательном прогнозировании будущей военно-политической обстановки (без учёта её вероятности), проблем и возможностей, возникающих перед политическим руководством, в определении его целей и возможных действий в условиях создающейся неопределённости. Используется, в частности, матрица проблем и особенности действий будущих правительств в отдельных странах; для окончательной оценки вероятности событий применяется метод «Дельфи».

Метод линейной экстраполяции состоит в распространении прошлых и нынешних ситуаций на будущее с помощью графоаналитических построений.

Графоаналитический метод основан на анализе системы с выделением нескольких уровней иерархии через построение триады: «дерево целей – дерево решений – дерево ресурсов».

Expert Systems (англ., Экспертные системы) – направление, предусматривающее создание ПО для компьютеров V поколения, с тем чтобы они оперировали не только данными, но и знаниями, как это делают эксперты при выработке умозаключений. Корпорация РЭНД стала одной из организаций, активно работающих в области построения таких систем, основанных на использовании знаний.

PATTERN-design, ПАТТЕРН-проектирование (от англ. Planning Assistance Through Technical Evalution Relevance – «помощь планированию посредством относительных показателей технических оценок»). Слово «pattern» означает «шаблон, модель, образец, схема», и сама аббревиатура, почти точная, умышленно его воспроизводит. Применяется ПАТТЕРН при планировании НИОКР для достижения целей в условиях неопределённости (то есть в сложных, противоречивых системах); при выделении функциональных подсистем; в принятии решений с помощью ПО, позволяя наиболее чётко формулировать политические цели по уровням – их число может быть сколь угодно большим, но при этом они должны быть взаимосвязаны: от глобальных целей до их функциональных элементов.

Метод коллективной экспертизы. При принятии важных управленческих решений целесообразно использование коллективных экспертиз, обеспечивающих большую их обоснованность и эффективность. Разрабатываемое управленческое решение в этом случае получает разностороннюю оценку и аргументированность. Методы коллективной экспертизы, внимание к которым было привлечено с начала 60-х годов, в настоящее время достаточно продвинуты. К их числу можно отнести прежде всего методы Дельфи, «мозговой атаки», ПАТТЕРН и др.

При организации коллективной экспертизы важно обеспечить анонимность экспертных заключений, обратную связь, нивелирование возможных эффектов конъюнктурности и конформизма экспертных суждений. Обработка индивидуальных экспертных оценок с целью определения результирующего экспертного суждения должна выполняться по соответствующим алгоритмам, которые в настоящее время достаточно хорошо разработаны [Литвак 04].

Оглавление книги