Книга: Аналитика как интеллектуальное оружие

1.9. Пробивная сила аналитики

1.9. Пробивная сила аналитики

К сущностной стороне аналитики относится и её пробивная сила, способность мощного интеллектуального прорыва в неведомое. Выступая как ядро интеллектуальных технологий, аналитика генерирует новые идеи, новые смыслы, новые знания, эффективные управленческие решения. Междисциплинарный характер аналитики позволяет ей постоянного самосовершенстоваться, творчески обогащаться. Крупным учёным-концептуалистам нередко открыты громадные пласты социальной реальности, и они способны дать им непротиворечивые интерпретации, которые нередко можно экстраполировать (оборачивать) и в будущее. Их методы и результаты исследований вполне правомочно можно назвать аналитикой, хотя они нередко остаются неактуализированными командной работой именно в этой мёртвой (геопатогенной) зоне актуальной современности.

Для примера привлечём ряд ценных экспертных источников, стоящих многих разрозненных эмпирических исследований. Так, в своей речи «Будущее Науки» П.Л. Капица высказал ряд смелых блистательных идей по тематике естественных наук, не только не утративших актуальности сегодня, но даже ещё, пожалуй, не ставших трюизмом современной естественнонаучной парадигмы [Капица 77].

Г. Мюрдаль в своём исследовании «Драма Азии» структурно предвосхитил современный геополитический расклад мировых центров сил «Север против Юга» [Мюрдаль 72]. Выдающаяся аналитическая работа [Гумилёв 92] о Древней Руси, возможно, интересна не столько своей интерпретацией русской истории (её можно опровергнуть и оспорить, построить иные концепции, которые одни считают оригинальными, другие спорными, третьи надуманными [Носовский 04А, 04Б, 10, 12]), сколько своей новаторской креативной концептуальной методологией, вобравшей всё новое в советской общественной науке конца 80-х. Гумилёвские подходы являлись в высшей степени авторскими, отличными от иных историософских школ (И.Л. Солоневича, П.Н. Милюкова, А.И. Герцена, Д. Андреева, Н.Ф. Фёдорова), несли мощную пробивную силу, позволившую им занять достойное место в интеллектуальном поле России. Центральным в них было представление о механизмах этногенеза, учение об этносах как естественных динамических таксонах в эволюции человеческих потоков, поколений, популяций, которое определяло весь ход природной и интеллектуально-социальной эволюции и человеческой истории. Было бы в высшей степени продуктивно обратить его концепцию на последующую русскую историю (включая сегодняшние дни), но для этого нужен сопоставимый гений-энциклопедист. Где его взять? Метод, увы, ограничен авторским исполнением и использованием. В этом его универсальность и ограниченность.

Приведённые выше разнонаправленные примеры наталкивают нас на некоторые размышления, прямо относящиеся к обозначенной теме.

Во-первых, крупные блоки однородной информации хорошо поддаются анализу, верификации, прогностике; эксперты-аналитики могут адекватно связать этот сегмент с другими в рамках рассматриваемой системы. Но эти блоки, обладая «логикой вещей» (своим онтологическим бытием), поддаются прогностике (планированию) только в общем контенте на достаточно значительных репрезентативных отрезках времени, что затрудняет непосредственное использование данных этих выборок в актуальной аналитической работе. Например, сейчас в России выходят десятки аналитических журналов: «Итоги», «Эксперт», «Деньги», «Национальные стратегии» и т. д. Отдельные материалы в них могут быть алогичными, неправильными, противоречивыми, однако все вместе они создают информационную матрицу социологического фактажа, которая даже избыточна для любой аналитической интерпретации-генерализации и создания цельной картины происходящего.

Во-вторых, сегодня не существует единой общепризнанной методологии аналитической работы с информацией. Применяемые в деятельности аналитических подразделений различных управленческих структур подходы и методики обусловлены задачами исследования, предвзятостью и заинтересованностью заказчиков и исполнителей, наличием необходимых источников данных, неполнотой доступной (привлекаемой) информации. В большинстве комплексных сфер исследования мы имеем дело с целым «кустом информации», как правило, слишком большим, иррациональным (субъективированным) для адекватной вербализации, верификации, однозначной интерпретации и прогностики. У этого комплекса информации также есть и такое качество, как принципиальная незавершённость, дискретность, иногда и сознательно создаваемая средствами дезинформирования недостоверность.

Такой многоформатный неструктурированный информационный куст, столь своеобразное пространство нерасчленённых идей я бы назвал инфроной, что довольно близко идее архетипов К. Юнга [Юнг 97]. Инфрона выше чисто схоластической сценарности прописанных актов действия и подразумевает естественную имманентную скрытость, эзотеричность сущностно-смыслового ядра этой информации. Попробую объяснить на примере. Можно говорить о социологии религии, о воздействии духовно-идеологических доктрин, конфессиональных ннститутов на социум, их можно анализировать и квантифицировать. Однако институт церкви, вне сомнения, обладает также иным, внутренним, духовным содержанием, не исчерпывающимся обрядовой и общественной сторонами религии. Можно рассуждать о британской внешней политике, даже отчасти предугадывать её ходы и рационально интерпретировать, однако только изучение архивов и традиций британского МИДа (Foreign Office) изнутри дают системное видение воздействия этого института на различные сферы социума и международных отношений. В этом плане любой сценарий, который мы рассматриваем на краткосрочном срезе как единственно возможный или наиболее вероятный, может быть всего лишь одним из возможных (паллиативных, промежуточных, инструментальных) в пакете Института. И эту истинную информацию практически невозможно рационализировать, вербализовать, поскольку действующая традиция (аттрактор) упрощенческой редукции не поддаётся. Это и есть инфрона. С древнейших времён аналитики старались предвидеть будущее, то были начатки прогностики. Есть и ещё некоторые соображения о прогностике, её возможных форматах, детализации, назначении, применении методов компаративистики (сопоставимости). При этом, по моему мнению, целесообразно изначально развести два подхода – гуманитарные сентенции о будущем (включая мифотворчество, научно-популярную фантастику типа «а народу становилось всё лучше и лучше», бессодержательное множество публикаций, популистских и пустых, о циклах американской истории, значительную часть конспирологической литературы), и собственно научно-практическую прогностику, основанную на аналитике. Естественно, эти подходы разнятся, прежде всего, форматом, детализацией, назначением.

Понимание механизмов формирования будущего – раскрытие динамики рациональных процессов саморазвития, воздействия различных факторов и тенденций, реагирования системы на воздействия окружающей среды – всегда было насущной проблемой социального управления. Процесс формирования будущего весьма затруднительный, сакральный и противоречивый, и не удивительно, что при таком обилии попыток предусмотреть адекватные управленческие решения есть и действительно исчерпывающие, попадающие «в десятку» среди сонма рядоположенных пустышек, что к сожалению, практически невозможно предусматривать чаще из-за недостаточной точности аналитической оценки и её интерпретации. В этом смысле весьма показателен пример с плановой датой нападения фашистской Германии на Советский Союз. Так, советская военная разведка несколько десятков раз предупреждала И. Сталина о возможности военного нападения Германии, то и дело указывая разные даты – и как на этот разброс он должен был адекватно реагировать? Сбывшееся 61-е предупреждение – это прогностика, упреждение или один из вариантов механического перебора из области статистической вероятности?

Далее важно отметить ещё одно обстоятельство. Аналитики отмечают (с долей шутки), что «компьютер не может столь убедительно заблуждаться, как человек».

Субъективный фактор в управлении «отменить» невозможно. Иными словами, всегда существует проблема перевода социальной несистематизированной информации в рациональную форму. Это касается не только больших социальных систем, но видно и на личностном уровне. В жизни мне встречались многие люди, чрезвычайно насыщенные информацией, разнообразными знаниями. В результате многолетнего аккумулирования специальных знаний в различных областях получаются такие вот «ходячие инфроны». Однако, когда им ставилась задача подготовить какой-либо информационно-аналитический материал по заданной тематике в конкретными содержательно-смысловых рамках, хорошего результата «на выхлопе» не получалось.

Само планирование деятельности в любой сфере человеческой деятельности предполагает широкоформатную прогностику и, несомненно, оказывает всестороннее воздействие на объект управления, достаточно предсказуемое (прогнозируемое). При постулировании 10 сценариев в рамках парадигмального подхода осуществление любого из 10-ти не означает механической вероятности, равной 1/10, что осуществить удастся именно этот сценарий в концептуально-механическом разрыве от всего постулируемого в некотором кучном контексте и вероятностном интервале. Например, многие аналитики отмечали, что ни одна из советских пятилеток (по крайней мере, довоенных, но, полагаю, и послевоенных) не была до конца выполнена. Но это вовсе не означает их бесполезности, невостребованности или малой эффективности. Благодаря пятилеткам вся парадигма индустриального строительства и развития сельского хозяйства страны стала системной, планомерной, чему не мешала метафизичность (невоплотимость, небуквальность), если не мифологичность планов. Фетишизация ключевых индикаторов, плановости и отчётности задавала коридор развития с более гибкими модификациями, обусловленными в том числе и внутриполитическими обстоятельствами, и международной конъюнктурой. И в этом смысле громадьё намеченного, в целом, осуществилось. Поэтому крайне трудно вводить заведомо подтасованные мифические показатели в управленческий контур реальной прогностики, сравнивать мифы и реальность. Аналогичные примеры есть и сегодня. Всем, даже не экономистам, очевидно, что экономическое положение нашей страны сегодня (на весну 2012 года) не блестяще. По имеющимся данным, одному институтскому коллективу во главе с академиком поручили определить темпы инфляции в России. По их подсчётам, начиная с 2007 года, инфляция ежегодно составляла около 20 % (что вполне прозрачно и очевидно для большинства населения России, которое ходит с хозяйственной сумкой в магазин, для каждого, кто строит дачу или хочет купить квартиру). Естественно, эти данные отличаются от официально признанных, которые явно занижаются. Так что верификация информации – первое условие её введения в системный анализ.

В своём большинстве практические аналитики полагают, что прогностике доступна динамика лишь рациональных процессов. Между тем, мировая геополитика отнюдь не управляется сугубо рациональными воздействиями на линейные процессы, правильнее утверждать, что они играют небольшую роль на относительно длительных отрезках. Климат, геология, микробиология (эпидемии), этногенез человечества с ещё большей натяжкой можно назвать рациональными факторами, поддающимися анализу, описывающему состояние динамики внешней среды.

Однако есть факторы и другого порядка. Сложные информационные продукты, каковыми являются религиозные и социологические доктрины, продукты эзотерической мысли, дезинформации спецслужб, продукты научной мысли, синтетичны и носят междисциплинарный характер, они приводят к информационно-технологическим скачкам и геополитическим подвижкам. Их выражения через периферийные взаимодействия культур, социально-политические реформы и контрреформы и т. п. (в плане их воздействия на социум), как правило, спонтанны, иррациональны, то есть непредсказуемы, необъяснимы на современном уровне развития знания.

Для гносеологических процессов, касающихся познания закономерностей распространения форм социальной материи, несомненно, кроме рациональных траекторий и инструментария, есть методики, отличные от привычных нам научных методов вербализации, экспликации, это сугубо сакральные средства управления, почти не выходящими в профаническую науку. Поэтому, даже широко и громко используя официальные ярлыки и традиционно связанные с ними комплексы морально-этических представлений и социально-политических характеристик, их очень аккуратно надо вписывать (интерпретировать) в рамках аналитических оценок конкретного исследуемого социума. Хотя, возможно, этот сложный (комплексный, синтетичный) показатель иррационального плана является главным индикатором формирования мыследеятельностной картины мира и управляемости социума.

Оглавление книги