Книга: Аналитика как интеллектуальное оружие

1.6. Понятие, сущность и специфика аналитики

1.6. Понятие, сущность и специфика аналитики

Вначале немного о понятийном аппарате. Он содержит понятия разного уровня. Фундаментальные, базовые понятия называются категориями. Существуют сотни научных определений категорий общество, информация, сознание, часто они даже не стыкуются, хотя могут дополнять друг друга. Тем не менее, большинство людей интуитивно понимают, что имеется в виду под этими понятиями и уверенно ими пользуются. Очевидно, то же относится и к аналитике. В предыдущей книге [Курносов 04] соавторы дали ряд достаточно строгих научных определений аналитики и я отсылаю читателя к ним. Однако, в процессе теоретической и практической аналитической работы у меня возникли новые моменты, обогащающие и уточняющие эти определения.

Напомню: сущность аналитики, как научной дисциплины, прежде всего, мы связывали с методологической и интеллектуально-технологической сторонами деятельности, направленной на решение задач управления или синтеза новых знаний.

Одно из определений формулировалось следующим образом.

Аналитика – это целостная совокупность принципов методологического, организационного и технологического обеспечения индивидуальной и коллективной мыслительной деятельности, позволяющая эффективно обрабатывать информацию с целью совершенствования качества имеющихся и приобретения новых знаний, а также подготовки информационной базы для принятия оптимальных управленческих решений.

Аналитика – непростая категория управленческой науки. Чем больше я углублялся в её тонкости, тем чаще приходило убеждение, что с точки зрения метатеории суть аналитики должна быть единой. Надо было определиться, с какой аналитикой имеем дело вообще в книге: общенаучной или управленческой? Это не одно и тоже, хотя они тесно переплетаются.

Честно скажу, решить до конца эту задачу мне не удалось. В каких-то местах у меня идут рассуждения про общенаучную аналитику, с некоторыми философскими обобщениями, а где-то – про управленческую. Когда я начал их разводить, обозначая переходы из одного типа в другой, оказалось, что это целая самостоятельная часть исследования, требующая дополнительного времени. При этом также появлялась опасность излишнего теоретизирования, а оно так не нравится практикам! Работа над этой книгой и без того затянулась на несколько лет. Поэтому прошу у читателя понимания в этом непростом вопросе.

Аналитика – одна из общих функций управления экономическими и политическими системами, значимость которой не подвержена влиянию времени и вряд ли может быть переоценена. В той или иной степени аналитикой занимаются все, кто имеет отношение к управлению. Естественно, что субъекты интеллектуально-аналитической деятельности (ИАД) могут существенно различаться по видам деятельности, её масштабам, организационно-правовым формам, целевым установкам; это накладывает определённый отпечаток и на содержание аналитических процедур и функций, выполняемых лицами, принимающими решения.

Содержательная сторона аналитики очень ёмкая и основывается на научном знании. Появление Аналитики симптоматично совпадает с «мощным ростом научного знания, всё увеличивающейся интенсивностью и расширяющимся охватом науки» [Вернадский 04] и включает большое количество концептуальных подходов, идей, частных аналитических систем, каждая из которых имеет свои сильные и слабые стороны. Прежде всего, содержательная сторона аналитики связана с сущностным, системно-динамическим и ресурсным анализом, применяющимся для адекватного отражения всего многообразия проявлений объектов и процессов, с которыми приходится сталкиваться аналитику. Обоснованность принимаемых различными субъектами управленческих решений в значительной степени определяется качеством аналитического обеспечения, методик анализа.

Только одно простое перечисление видов анализа, относящихся к области аналитики и активно используемых сотрудниками аналитических подразделений, показывает, что арсенал приёмов, способов, подходов к обработке информации поистине огромен.

системный концептуальный графический факторный статистический

А. временных рядов экономический сравнительный семантический

А. вариаций дискриминантный причинно-следственный теоретико-игровое моделирование фундаментальный многокритериальный структурный

А. показателей эффективности контент-анализ ресурсный ситуационный финансовый экспертный корреляционный прогнозный дисперсионный кластерный ретроспективный технический логико-лингвистический факторный и другие виды

Такое обилие аналитического инструментария отнюдь не случайно. Интеллектуальный арсенал любой аналитической школы или системы, претендующей на целостное отображение реальной действительности, не может ограничиваться некоторым изолированным набором методов. В своём большинстве аналитические школы обладают сходным методологическим аппаратом и заметно перекликаются в части используемых методов и приёмов анализа. Однако имеются и более фундаментальные различия в их содержательной части. Не углубляясь в нюансы, связанные с разными уровнями фундаментальности типов анализа (частично мы этого коснёмся в дальнейшем), обращу внимание на более принципиальное различие: технология анализа принципиально отличается у двух больших групп субъектов аналитической деятельности:

первая группа – на эмпирической основе мышления, всегда несколько стихийного характера;

вторая группа – на логической основе мышления.

На мой взгляд, к первой группе относятся такие типы анализа, как факторный, статистический, причинно-следственный, ситуационный и другие, им аналогичные, ко второй группе – системный, концептуальный, логико-лингвистический.

Вторая группа видов анализа запускает априорные формы мышления, которые сложны, но имеют значительно более высокий потенциал по результатам.

В финансово-хозяйственной и политической деятельности используют разнообразные виды анализа. Экономический и финансовый анализ находят применение в экономических исследованиях и банковской сфере по всей совокупности протекающих в них процессов. В ходе анализа выявляются главные тенденции, закономерности развития экономики, их взаимосвязи; факторы, определивших те или иные результаты; основные соотношения; эффективность экономическойдеятельности. Попытаюсь внести некоторые новые аспекты рассмотрения аналитики как чрезвычайно объёмной и непростой категории управленческой науки. Свои представления мне хочется донести до читателя не столько в рамках строго научных определений (дефиниций), сколько в форме живого рассуждения, так сказать, на уровне живого знания и понимания.

По поводу живого знания могу сказать, что понимаю его как некую полевую форму. Данный подход близок к позиции В.П. Казначеева: он понимает человеческое сознание как энергоинформационный полевой сгусток.

Чтобы понять, что такое «аналитика», более чётко очертить круг понятия и постичь его объём, попробуем пойти от обратного и отсечь то, что аналитикой не является. Грубо говоря, всё то, что уже известно, опубликовано (книги, интернет-материалы) не есть «аналитика» в чистом виде. Здесь ценны только её фундаментальные методологические основы. Фундаментальная аналитика просто существует как вид научного знания, а вот прикладная аналитика рождается там, где идёт добыча нового знания, где ведётся интеллектуальная разведка, готовится прорыв в будущее… Базовые аналитические методы и средства универсальны и обнародованы. А вот специфика конкретного применения их подчас по ряду причин действительно скрыта.

Многие учёные и аналитики прошлого и современности пытались «научно» определять круг того, что мы знаем о том, что мы знаем [Витгенштейн 58] (см. также интернет-ресурсы: http://philosophy.ru/library/witt/01/01.html и http://ezotera.ariom.ru/2007/08/24/bahtiyarov.html).

Если это не просто интеллектуальная игра, а убеждённость (агностицизм, принципиальная непознаваемость мира), мы можем говорить о Знании релятивистском, инструментальном, частичном. Как люди, мы можем постигать формы, символы и их смысл в силу своего разумения, то есть преимущественно на зримом, очевидном уровне. Уровень же постижения действительности, то есть выявление скрытой сущности вещей, предметов, явлений для обыденного человека непосредственно недоступен и выводим лишь индуктивным, дедуктивным, дескриптивным путём с помощью специальных мыслительных процедур. Разумы другого порядка ([Метерлинк 09], [Блаватская 93], [Пропп 39, 04], [Дёмин 03]; для нас принципиально недоступны, равно невозможно рационально вывести бытие Бога [Доказательства б/г].

И точно так же невозможно доказать историчность и Боговдохновленность Четырёх Евангелий, а также Посланий Нового Завета.

Существует масса тем и проблем, например, весь класс связанных с психикой, сновидениями, изменёнными состояниями сознания, в том числе этнопсихологией, личной мотивацией, половым подбором, религиозными, эстетическими (музыка, театр, живопись), биологическими (медикаменты, активаторы, алкоголь, продолжительность жизни, болезни) явлениями, которые могут блистательно порой описываться, диагностироваться, но которые мало поддаются серьёзному научному анализу. И с первой, и со второй группой объективных реалий мы не можем поставить научный эксперимент, не зависящий от наблюдателя, ввести универсальные критерии для единичных немассовых явлений. Отнюдь не отрицая важности и бытия этих интуитивно и чувственно-эмоционально постигаемых (мыслимых) сфер, мы должны объективно констатировать, что наш Разум здесь слеп и практически бесполезен.

Витгенштейн в своё время пришёл к выводу о том, что постижение сути высказываний, значений слов – и, не в последнюю очередь, важнейших философских положений, понятий – требует не просто искусства проникать в их скрытую логическую структуру, заключённый в них смысл, а предполагает нечто совсем иное. По его убеждению, необходимо умение ориентироваться в действии, функциях языка, его практическом использовании в «ткани» самой жизни, поведения, – то есть там, где работа слов, фраз вполне открыта взору. При таком реалистично-прагматическом, земном взгляде на вещи базовыми структурными образованиями языка Витгенштейну представились не искомые прежние некие его предельные элементы в виде элементарных предложений, соотнесённых с простейшими (тоже предельными) ситуациями и якобы составляющими своего рода «субстанцию» языка. В рассуждении, повествовании, чтении, письме и иных формах речевого разумения высвечивались «семейства» более или менее родственных друг другу, подвижных и живых функциональных систем, практик. Витгенштейн назвал их языковыми играми. Идея языковых игр заняла очень важное место в его концепции, став не просто одним из понятий, фиксирующих определённые реалии, но постоянно работающим принципом уяснения всё новых практик людей вместе с их речевым, коммуникативным оснащением. Данная идея достаточно продуктивна в смысловом углублении понятия «аналитики».

В рекламных объявлениях западных корпораций, публикуемых в России, к числу важных кадровых требований часто относят хорошие аналитические способности («excellent analytical scills»). Под этим, очевидно, подразумевается профессиональное умение анализировать материальную вселенную, вступать с ней в конструктивное взаимодействие там, где сфера разумных усилий человека (организации) умение работать в команде приводит к предсказуемым позитивным результатам.

Очевидно, понятие casual analysis (англ. «причинный анализ») – ближе всего подходит для определения аналитики в строгом смысле. Анализ причин означает, что мы вычленяем сущностный (как правило, скрытый) информационный контур (образ) объекта из предметики, переформатируем его удобным нам образом для вскрытия корней явления, глубинных причин процесса, и это Знание, трансформирующее действительность, обращаем на объект. Причины (корни) явлений могут быть экономическими, социальными, политическими, религиозными, духовными, информационными, психологическими, историческими и т. д.

Существует несколько фаз или ступеней такого рода Знания, которое традиционно рассматривается как аналитическое за неимением лучшего информационного продукта.

1. Констатация, описание фактов. Глобус Земли или географическая карта Московской области не являются аналитикой, хотя тысячи исследователей погибли, открывая, например, Северный полюс, и, несомненно, аналитические знания в своей деятельности использовали, по косвенным данным, ища проходы между торосами, прокладывая маршруты [Файнес 92], [Рикер 95]. Любая Энциклопедия, Всеобщая история может очень тщательно, развёрнуто описывать свой предмет, но это будет лишь частью, предметной основой аналитической работы.

2. Размещение (локализация), иллюстрация. Предметный план искомой сферы может быть чрезвычайно размыт, сокрыт и неочевиден. Таблица Менделеева, классы ископаемых зверей на рисунке, геологические эпохи Земли, библиография в конце научной книги – явления этого порядка, они локализуют (размещают) исследуемый предмет среди других в общем информационном потоке, показывая, где его предположительно искать. Мы можем знать из открытой печати о существовании десятков американских аналитических центров, занимающихся исследованием каких-то проблем, рисовать схемы и стрелки, показывающие их предполагаемую субординацию, соподчинение, доминирующие сферы интересов, однако пока не будет осуществлён предметный разбор форм, методов, приёмов их деятельности на конкретных примерах, пока не будет проведена оценка их деятельности по критериям эффективности средств и методов, – всё это останется лишь нашими догадками, и вряд ли будет аналитикой.

3. Интерпретация и интерпретация интерпретации. Этот раздел аналитики, наиболее широко представленный в литературе и СМИ, относится по преимуществу к нарративным источникам, интерпретации текстов, чем занимается наука герменевтика (прояснением смыслов). Как важную вспомогательную дисциплину, когда имеется единственно доступный источник, например, для изучения древности герменевтику (интерпретацию) никто не отрицает, однако интерпретаций может быть множество, что ставит под большое сомнение точность исследования. Так, все новобиблейские секты (от квакеров до Виссариона) по-своему исследуют Новый Завет (объект изучения один и тот же), однако вычленяют из него разные ключевые моменты – слова, образы, смыслы и понятия и делают различные практические выводы. И хотя в процессе познания выявляется структура и сущность (чем и занимаются секты, общины, ложи, ретранслируя свои ценности), говорить об аналитике не приходится, хотя применяется и аналитический подход (особенно в саентологии, дианетике).

В работах голландского исследователя van Nieuwenhuijze (Ван Нейвенхьюзе, полную библиографию его трудов на английском за период 1949–1997 гг. см. на интернет-ресурсе: iss.nl/about_iss/history/iss_rectors/chris_van_nieuwenhuijze/) на основе скрупулёззного анализа вскрыта неправомочность применения западной аналитической научной сетки при изучении восточного (в частности, исламского) общества, проблема контекста. Он показывает, что действительно смысловые поля практически всех основных терминов сетки, определяющие основные параметры изучения (класс, поколение, личность, права человека, рынок) в различных культурах, отнюдь не совпадают. Им представлено чисто аналитическое убедительное исследование в сфере, прежде всего, семантики, дающее работающие методы анализа восточного общества и существенно корректирующее существующие научные подходы.

Таким образом, аналитика – это совокупность приёмов работы с определёнными, как правило, значительными), объёмами информации, выстроенных особым способом на основе институализации мышления под задачу исследования или подготовку управленческого решения, это работающее живое знание. Аналитика тяготеет к законченности, её выходной интеллектуальный продукт должен быть конечным, ясным, годным к конкретному применению.

В аналитике имеет смысл вычленить два важных аспекта – сам аналитический процесс и его результат (собственно информационный продукт). Оба эти аспекта (процесс и результат) на полном основании можно назвать аналитикой. Действительно, существуют выдающиеся труды аналитиков, которые мы проработали и как готовый информационный продукт используем в своей практике, каждый раз не изобретая велосипед. Очевидно, мы их выбрали (у каждого – свои любимые) по многим причинам, но прежде всего из-за их ясности, достоверности, убедительности. В случае сомнений или необходимости уточнить какое-либо положение, мы всегда можем вернуться к этому труду (автору), повторить и проверить его выводы и доказательства. По моему мнению, каждая настоящая книга нуждается в многоразовом чтении. Прекрасные слова об этом есть в рёриховской «Агни-Йоге»: «Мы отлично знаем, что истинная книга не может быть прочтена однажды. Как магические знаки, истина и красота, книги впитываются постепенно. И мы не знаем ни дня, ни часа, когда мы бы не нуждались в завете знания. И мы проверяем рост сознания нашего на этих верных друзьях. Истинное восхождение знания совершается в часы молчания, в одиночестве, когда мы можем сосредоточить всю нашу познавательную сущность на истинном значении писаний» [Рёрих 92].

Полезно перечитывать через 10 лет любимые книги – мы открываем в них пласты раньше недоступных смыслов. И этот процесс вскрывания новых смыслов (семантических полей, подвижки тезауруса), и процесс создания авторами своих трудов (выводов), включая цепь умозаключений, также может быть отнесён к аналитике.

На этом уровне не только объясняются существующие причины явлений, формулируются научные предсказания, но и становится возможным их принципиально изменить (модифицировать). Так, например, в книге шведского исследователя Мюрдаля исследуется нищета в Юго-Восточной Азии и неизбежные вызываемые этим политические следствия (процессы). Это чистая аналитика в том смысле, что ею покрываются практически все более частные вопросы, аналитика самоочевидная и исчерпывающая [Мюрдаль 79].

Действительно, и Мюрдаль, и Ван-Нейвенхийзе не в один день написали свои аналитические труды, но по 50 лет занимались своим любимым делом. Очевидно, вначале они увидели, что традиционные (общепризнанные) научные выводы неверны, соответственно – достижение политической независимости третьим миром не ведёт автоматически к росту богатства и стран западной демократии. Также они убедились, что методы западной научной аналитики вполне достаточны для обеспечения понимания этого процесса.

Очевидно настоящая (мастерская, профессиональная) аналитика характеризуется более широким спектром методов у профессионала, и поэтому более неожиданными могут быть как выборка из этих методов для анализа конкретного объекта или процесса, так и нетривиальность выводов, нестандартность методов решения проблем, альтернативная точка зрения. Действительно, зачем городить огород, если и так всё понятно, и существующие описания совпадают с аналитическими выводами. Аналитика начинается с вопроса, неочевидности постановки проблемы, которая объективно существует, но ещё не сформулирована. Так, например, Иван Солоневич в ряде своих трудов даёт свою блистательную аналитическую интерпретацию Русской истории в веках. И хотя он не вводит в научный оборот новых фактов (он не историк, а политический публицист), все его конечные выводы (равно цепь блистательных рассуждений) здравы, в высшей степени аналитичны, парадоксальны и неожиданны с точки зрения устоявшейся историософской концепции. В её рамках находят объяснение многие случайные закономерности. Это аналитика высшего порядка. Вот всего лишь одна цитата из его книги «Народная монархия».

«Никакое здание не может быть построено без учёта сопротивляемости материалов. Из дерева нельзя выстроить десятиэтажного дома, и из кирпича – сорокаэтажного. Русская история имеет дело с совершенно определённым материалом и с совершенно определённым планом стройки. Всякая переоценка или недооценка материала, всякий извне взятый план приводит к логически неизбежной катастрофе. Коммунистическая революция есть исторически обоснованная катастрофа, и Народно-Монархическое Движение, отдавая должное героизму борцов с коммунизмом, обязано: а) констатировать тот факт, что эти бойцы потерпели неудачу, и б) объяснить эту неудачу логически, – совершенно независимо от того, как будет воспринято это объяснение. Нам нужны не льстивые слова, а суровый диагноз» [Солоневич 91].

Данное выражение приведено в контексте рассуждений по поводу программ, предлагаемых народу. Солоневич считал, что эти программы должны «иметь в виду данный народ, а не абстрактного Homo sapiens, наделяемого теми свойствами, которыми угодно будет наделить его авторам данной программы», и учитывать реальные особенности человеческого материала.

Таким образом, под аналитикой мы понимаем тяготеющее к максимальной объективности научное Знание, отражающее сущностные аспекты объекта исследования, способное оказывать воздействие на объект и на самого исследователя. Это знание точное, законченное (в рамках поставленной задачи), поддающееся верификации (проверке, экспертизе), практическому использованию и передаче. Система его экспликации может быть любая, однако система абстрагирования, кодировки (сжатия) должна допускать свёртывание до полного отрыва от предметики (но не реальной действительности).

Как уже отмечалось нами, в западных подходах к аналитике такое знание совпадает с «причинным анализом»; действительно, анализ причин явлений является главнейшей задачей и содержательным аспектом аналитики.

Во все века большими мастерами создания информационного продукта большой разрушительной или же созидательной силы были спецслужбы (подробнее мы коснёмся их деятельности в главе III), политические партии (их идеологи, аналитические структуры) и авантюристы. Подчас созданные ими политические мифы продолжают жить десятилетиями своей самостоятельной насыщенной жизнью после смерти своих создателей, встроенные в общенаучное, социологическое или историческое Знание. По привычке, ради интеллектуального комфорта или по традиции их крайне неудобно убирать, и эти клише продолжают существовать как фактор, компонент (иногда системообразующий) идеологии или общенаучной парадигмы. Запутывание исторического смысла, внесение хаоса и дезинформации в общественное сознание тем больше, чем тоньше и мастерски они были сделаны, внесены и имплантированы в соответствующую структуру. Несмотря на объявленную при М.С. Горбачеве гласность, мы до сих пор не знаем наверняка о многих факторах международной политики 30-40-х годов прошлого века, включая мюнхенский сговор, роль германских спецслужб в деле советских маршалов, катынское дело, оккультно-аналитические разработки института СС Ананербе в Германии и сталинских шарашек и закрытых институтах. О многом можно только догадываться, настолько умело были спрятаны концы, столь тщательно подготовлены, замаскированы, имплантированы в общественное сознание информационные продукты, что выявить их до конца, определить истину не могут даже современные аналитики. Косвенно это свидетельствует о том, что они ещё действуют (срок действия запущенных программ не истёк), в них есть ещё что скрывать.

Необходимо сказать о такой специфике аналитики, как преимущественная одноразовость этого действенного интеллектуального оружия. Поясню свою мысль. Продукты общеметодологической научной парадигмы могут иметь вторую и третью свежесть. Они тиражируются и клишируются часто в силу инерции мышления, идеологических и других причин подчас столетиями, хотя все понимают их анахронизм, несоответствие современному контексту. В академической науке нередко продолжают ссылаться на целый ряд учёных, которые не только не способствовали ее развитию и прогрессу, но и своими ошибками затормозили её общее развитие на десятилетия.

Судя по многочисленным свидетельствам очевидцев, анахронизм монархизма и дворянства в России остро ощущался задолго до 1917 года. Тем не менее, парадигма «подразумеваемого смысла нашей монархии» работала. Марксизм (материализм экономический и социал-дарвинизм политический) уже тогда, в 1905–1907 годы, не отражал научной парадигмы, был исторически мертворождённым заблуждением, однако даже и в 1979, и в 1988 году – по нему обучали аспирантов, научных работников, что уже вызывало смех, а не только недоумение.

Общество часто забывает, теряет наработанное столетиями, отсюда «великие возвраты», в том числе и в научных формах (честных систематизированных рефлексиях). Очевидно, общим (социологическим, методологическим) Законом является то, что социальное Знание не может усложняться бесконечно, оно, как и вместимость сознания отдельного развитого индивида от древнего грека (возможно и представителя периода неолита) до наших дней, имеет достаточно жёстко фиксированные параметры, и, включая в себя новые объемы информации, теряет, забывает старые (принцип замещения, экономии мыслительной энергии). На это же указывает основоположник кембриджской школы А. Маршалл (1842–1924) в своей экономической теории [Маршалл 98] (его книга многократно переиздавалась и на протяжении нескольких десятилетий была настольным учебником по микроэкономической теории в странах Западной Европы, США и Японии).

Всё не может быть одинаково очевидным, актуализированным, так как эволюция происходит постоянно – идёт смена ценностей, приоритетов, парадигм самого научного Знания, наблюдается пульсация национальных традиций и смыслов.

В то же время аналитика как инструмент реорганизации самого научного Знания (и её информационный продукт на выходе) почти бесконечно сложна, имеет много степеней свободы (измерений, путей и методов реализации) при одном существенном ограничителе – он (инструмент, продукт) одноразовый, имеет срок годности во времени. Конечно, шулер в карточной игре выигрывает почти всегда, однако здесь аналитик выступает в роли антитезы, не как профан (владелец общедоступного Знания), но как разведчик нового, хакер, рэкетер, забирающий себе ровно столько (излишков), чтобы Игра могла продолжиться. Теоретически можно вторично изобрести таблицу Менделеева, повторить опыты Н. Теслы, (интерес к патентам этого «гения электричества» сохраняется и поныне [Сейфер 08]), однако это уже будет не первооткрывательство, аналитика, но попытка потешить тщеславие, гордыня и любопытство, в лучшем случае – фактор самостоятельного развития.

Аналитика гораздо ближе, чем традиционная наука, к зоне сложных, спорных, неопределённых смыслов, подчас входит в зону социальной опасности и рисков, потенциально она может трансформировать, актуализировать саму науку. Вместе с тем при прочих равных условиях аналитика, в силу своей привязанности к процессу принятия управленческих решений, рационализирует, упрощает, математизирует цветущую сложность научной жизни, предпочитает прямые цели и действия опосредованным. И если протестантизм породил современную массовую науку [Вебер 90], где ключевым понятием была свободная интерпретация уже известных фактов и текстов, то аналитика и её язык – продукты научной аберрации более высокого порядка, универсального, непредвзятого подхода. Аналитика сама творит идеи, формулирует проблемы, создаёт тексты, факты, теории, языки (компьютерные, эсперанто), назначает врагов. Она, в принципе, есть продукт постиндустриального общества, инструмент его создания и функционирования. И характеризуется она, прежде всего, мощной и возрастающей информационной составляющей, возможностью полного отрыва от предметики, способностью конструировать искусственные миры. Не случайно, наверное, многие выдающиеся англоязычные писатели (Г. Уэллс, Г. Грин, С. Моэм, Джон Ле Карре и другие) пришли в большую концептуальную литературу из разведки, её аналитических подразделений. Уж они точно знали, как профессионально создаются информационные продукты.

В настоящее время научное изучение систем, предметов, явлений и процессов ведётся преимущественно в рамках междисциплинарных подходов. Например, одна из наиболее автономных систем – человек, которого изучают медицина и философия, психология и биология и прочие науки. Свою позицию и объяснение феномена человека имеет ещё и религия, как альтернатива междисциплинарного подхода. Это характерно в целом для познавательного процесса – науки и подходы к изучению разные, а познаваемый объект (система или процесс) один. Для управления системами и процессами необходимо изучать их в целостности, что невозможно без объединения разных дисциплин в рамках междисциплинарного подхода.

Аналитика по своей сути весьма динамична. Это вызвано тем, что большинство систем, попадающие в её сферу внимания, являются гмперкомплексными, динамичными. Базовыя состояния (стадии существования) любой системы это её функционирование, рост и развитие. Стадии зарождения и гибели системы я сознательно оставляю за рамками рассмотрения, они достаточно понятны. Большинство управленцев на обыденном уровне сознания не различают понятий «рост» и «развитие», считая, что это примерно одно и то же. Отсюда следуют дорогостоящие ошибки, так как руководители систем не настраивают их на постоянное развитие, принимая за таковое лишь рост системы. Отсутствие в блоке целеполагания ориентированности на развитие, как правило, приводит к отрицательным последствиям для системы.

Например, как-то мне пришлось заниматься управленческим консультированием и коучингом руководства одной крупной группы компаний в агросфере. Коучинг (англ. coaching – обучение через тренировки) – это такой метод консультирования и тренинга, когда, в отличие от классических видов тренинга и консалтинга, наставник (коуч) не дает прямых указаний и жёстких рекомендаций, но ищет решения каждой возникающей проблемы совместно с обучаемым. Наша с клиентом задача состояла в том, чтобы создать модель стратегического контроля за деятельностью предприятий ми и дочерних фирм холдинга. Его генеральный директор, мой подопечный, однажды был весьма удивлён, узнав, что открытие новых филиалов, создание структурных подразделений – это показатели лишь роста компании, но они ещё не говорят о её развитии. Куча мусора тоже растёт, но не развивается! У нас одна из причин банкротства огромного количества бизнес-структур, банков и т. д. во время дефолта (1998) года заключалась в том, что они росли, но не развивались, и в них, как оргуправленческих системах, принципиально отсутствовали элементы, способные на быструю, адекватную изменившейся внешней макроэкономической среде и ситуации на рынке реакцию, не было механизмов быстрой самоперестройки системы для сохранения её живучести по аналогии с боевым кораблём, способным сражаться, даже если он повреждён противником, который воспользовался преимуществом внезапного нападения.

В системе, которая развивается, обязательно должны быть специальные подсистемы и элементы, отвечающие за живучесть. Чтобы их заранее создать и настроить, без аналитики не обойтись никак. Можно по-разному назвать такую часть системы, например, это может быть департамент анализа, прогноза и стратегического планирования в структуре крупной компании или нечто поскромнее, скажем, группа консультантов (советников) при генеральном директоре, но суть одна, она в аналитических функциях этой части системы с главной задачей – адекватно реагировать на меняющуюся ситуацию во внешней и внутренней среде при чёткой нацеленности на ускорение и повышение эффективности принятия управленческих решений. Ниже мы покажем, насколько это важно и нужно.

Оглавление книги