Книга: Механизмы манипуляции. Защита от чужого влияния

Глава девятая. Джонстаун,

Глава девятая. Джонстаун,

или Темная сторона силы убеждения

Никто не присоединяется к сектам. Просто все медлят сретением выйти из них.

Анонимный сектант

В ночь с 18 на 19 ноября 1978 года совершили массовое самоубийство 911 членов секты “Народный храм”, проживавших в религиозной общине под названием Джонстаун (Гайана, Центральная Америка). Глава общины, проповедник-евангелист Джим Джонс заставил их выпить лимонад с цианистым калием, лечь и приготовиться к смерти [1]. Самое страшное то, что большинство жертв Джонса до самого конца продолжали верить ему и его безумным идеям. Тем немногим, которые отказывались выпить яд, помощники Джонса насильно впрыскивали яд шприцем в рот или стреляли в затылок. Лишь нескольким удалось спрятаться или убежать. Джонс и охранники были последними, покончившими с собой. По некоторым сведениям, Джонс пытался скрыться и был застрелен своим охранником.

Мне довелось прослушать аудиозапись последних часов в Джонстауне – она ужасна. Сначала, пока яд только готовят, слышны наставления Джонса своим жертвам. Слышно, как люди аплодируют и издают радостные возгласы. Невольно создается впечатление, что это обычное воскресное богослужение.

“Величайший из пророков всех времен говорил: никто не может отнять у меня жизнь. Только я сам могу отдать ее… Если мы не можем жить в мире, давайте умрем в мире”, – вещает Джонс. Толпа аплодирует.

“Я считаю, что нужно проявить доброту по отношению к детям и старикам и дать им возможность первыми выпить свою порцию яда, как это было заведено в Древней Греции, и уйти тихо, потому что мы не совершаем самоубийства. Это революционный поступок. У нас нет пути назад. Они не оставят нас в покое… У нас нет выхода”, – продолжает он. Аплодисменты становятся еще сильнее.

“Если мы не можем жить в мире, давайте умрем в мире” Бурные овации.

“Если бы только наш план сработал. Он стоит того!” Одобрительные возгласы.

Затем становится слышно, как плачут дети по мере того, как начинает действовать яд (как оказалось, совсем не так быстро и безболезненно, как обещал врач – помощник Джонса). И тут, как ни странно, Джонс вступает в открытые и вполне осмысленные беседы со своими последователями, каждый из которых понимает, что приближается его черед принять яд.

“Всех, у кого есть возражения, прошу высказаться”, – мягко предлагает Джонс. Несколько человек подходят к микрофону.

“А разве вариант с Россией уже неосуществим?” – спрашивает одна женщина. (Ранее Джонс сообщал сектантам о том, что в случае, если в Гайане ситуация выйдет из-под контроля, их храм переедет в Россию.) Джонс объясняет, что перебираться в Россию уже слишком поздно, и продолжает обрабатывать толпу.

“Я жил ради всех вас и собираюсь умереть ради вас” Продолжительные аплодисменты.

"Меня не пугает смерть. Жизнь – вот что страшит". снова аплодисменты.

Пожалуй, самое яркое впечатление производит выступление Кристины Миллер. Джонс ловит момент, чтобы удачно воспользоваться ситуацией и ее словами.

“А я считаю, что сколько длится жизнь, столько и живет надежда”, – робко произносит Кристина.

“Но когда-то все умирают, – отвечает Джонс. – Надежда бессмысленна, потому что все умирают. Бессмертных людей не бывает. И для разнообразия я хочу сам выбрать свою смерть. От чего я устал, так это от адских мук жизни”. Толпа аплодирует и выкрикивает слова поддержки.

“Поверьте, что без меня жизнь каждого из вас не имеет смысла, – продолжает Джонс. – Я ваш самый лучший, самый преданный друг… Я всегда взваливал ваши беды себе на плечи и не собираюсь сейчас от этого отступать… Это революционный суицид. Это не самоубийство”, – отвечает Джонс, и даже эти слова люди встречают аплодисментами.

“Но как допустить, чтобы более тысячи человек лишились жизни… А дети? Они-то заслуживают права на жизнь?!” – умоляет Миллер.

“Если и так, то разве они не заслуживают большего? Прежде всего, они заслуживают мира, – невозмутимо парирует Джонс. – Лучшее, что мы можем сделать, – это покинуть этот чертов мир и увести с собой детей”. Толпа аплодирует.

“Мы пришли сюда, чтобы жить в мире…” – говорит Миллер.

“А получили мы его?” – холодным тоном прерывает ее Джонс.

“Нет”, – голос Миллер звучит глухо. Раздаются выкрики в поддержку Джонса.

Но Кристина не сдается, она продолжает настаивать на евоем, и толпа начинает проявлять по отношению к ней недовольство.

“Слушай, сестренка, все кончено, – говорит один муж-чина. – Сегодня у нас… замечательный день”. Толпа его поддерживает. Слышны злобные выкрики:

“Ты боишься умереть!”

“Ты ничтожество, черт тебя подери!”

“Ты выделываешься перед Джимом!”

“Сядь на место!”

“Заткнись!”

Наконец, Миллер со слезами обращается к Джонсу с просьбой защитить ее от обезумевшей толпы. “Я всего лишь высказала свое мнение”, – с отчаянием в голосе произносит она. Джонс милостиво успокаивает Кристину: “Я не сержусь на тебя. Ты мне очень дорога”. Очередное проявление милосердия любвеобильного Отца!

Как следует из аудиозаписи, далее Джонс начинает всех поторапливать. Теперь он желает выслушать лишь тех, кто собирается выразить свою благодарность Джонсу, прежде чем стать в очередь за своей порцией яда.

“Послушайте, нет причины для слез, – радостно произносит какая-то женщина. – Мы должны радоваться. Плакать нужно, когда приходишь в этот мир. А уходить следует спокойно. Подумайте об Отце, о Джиме Джонсе. Он столько выстрадал, что невозможно описать словами. Возблагодарите нашего Отца”.

“Я благодарен вам за все. Вы единственный. Единственный!” – пылко обращается к Джонсу еще один сектант.

“Я благодарен нашему Отцу, потому что он единственный поддержал меня в трудную минуту. Спасибо, Отец”, – говорит еще одна женщина.

“Слава Отцу за то, что он подарил нам жизнь и дает смерть. И я рада, что с нами – наши дети, потому что, как говорил Отец, когда они [враги-фашисты] придут, они жестоко расправятся с нашими детьми, а те, кого они возьмут в плен, вырастут дебилами, потому что захватчикам не выгодно, чтобы наши дети становились выдающимися деятелями, как единственный и неповторимый Джим Джонс. Спасибо, Отец”.

“Сейчас мы видим проявление любви к нам нашего Отца, это лучшее, что мы могли получить, – говорит какой-то мужчина. – Спасибо всем, кто прошел этот революционный путь. Я ни за что другое не отдал бы свою жизнь, кроме социализма… спасибо вам, Отец, большое спасибо”.

Толпа, редевшая с каждой минутой, аплодировала и издавала радостные возгласы после каждой благодарности, которые продолжали поступать даже после того, как число трупов превысило число живых людей. Впоследствии было найдено тело женщины, которая перед смертью написала у себя на руке: “Джим Джонс – единственный”. Другая женщина оставила после себя длинное письмо-хвалу Джонсу. Вот выдержки из него: “Хочу, чтобы тот, кто прочтет это, знал, что Джонс был самым честным, любящим, заботливым и внимательным человеком из всех, кого я знала в своей жизни”. Один из сектантов, которому посчастливилось остаться в живых после этого кошмара, случайно оказавшись в отлучке в ту роковую ночь, годом позже признался журналистам: “Будь я там, я бы стоял в числе первых в очереди за своей порцией яда и гордился своим поступком. Мне очень жаль, что я избежал гибели” [2].

Очевидно, что погибших в Джонстауне людей лишили свободы выбора. Большинство действительно верили (причем небезосновательно), что у них не было иного выхода. Здание было оцеплено вооруженными охранниками – доверенными инфорсерами¹ Джонса. Кроме того, Джонстаун был расположен в джунглях, поэтому у беглецов практически не было шансов благополучно выбраться на свободу. Учитывая это обстоятельство, не мудрено, что большинство сектантов согласились выполнить последнее распоряжение Джонса.

¹Инфорсер – член гангстерской банды, функцией которого является принуждение к выполнению ее требований или приведение в исполнение ее приговоров. – Примеч ред.

Эта аудиозапись последних часов перед трагедией свидетельствует о том, что Джонс смог добиться от своих сторонников большего, чем простого повиновения [3]. Слышны голоса истинных приверженцев. Акт насилия и принуждения объяснить легко. Гораздо сложнее понять другое – как этот чудовищный человек сумел завоевать умы и сердца нескольких сотен людей?

Поведение людей в Джонстауне нельзя назвать нормальным. Но это, пожалуй, самый вопиющий пример чудовищной манипуляции, построенной почти исключительно на законах социальной психологии. Опустите параноидальный “оттенок" высказываний Джонса и применение оружия, и вы узнаете в главе “Народного храма” искусного торговца, который умело оперирует всеми принципами убеждения, которые мы обсуждаем в этой книге [4].

Три главных “ключа”, позволяющих войти в доверие к людям, – это компетентность, честность и привлекательность (мы подробно говорили о них в предыдущих главах). Когда целью является абсолютный контроль над разумом других людей, мастер убеждений стремится к стопроцентной реализации каждого из этих принципов. Глава деструктивной тоталитарной секты обычно играет роль единственного носителя этих трех качеств, и, чтобы казаться избранным, домысливает свою биографию. Но Джонс оказался куда более изобретательным. Он последовательно внедрял и укреплял свой имидж чудотворца [5].

Новичков заманивали в “Народный храм” рекламными буклетами, в которых освещались воображаемые сверхъестественные способности Джима Джонса:

“Пастор Джим У. Джонс, величайший наместник Христа на Земле, наделен чудесной силой исцеления!

Слепые да увидят! Глухие да услышат! Калеки да встанут на ноги! Приходите, и сами увидите ЧУДЕСА, которые творит ГОСПОДЬ руками ПАСТОРА ДЖОНСА!” [6]

“Невероятно!. Сверхъестественно!. Поразительно!. Невероятнейшие чудеса исцеления! Приходите, и своими глазами увидите, как являет себя воля Божья'" [7]

На воскресных богослужениях “Народного храма” больные выстраивались в очередь, чтобы получить исцеление от “величайшего наместника Христа”. И Джонс действительно творил обещанные чудеса. Люди приходили к нему слепыми, а уходили зрячими. Старики, с трудом передвигавшиеся на костылях или в инвалидных колясках, взбирались на сцену, чтобы получить благословение Джонса, а после этого спускались на своих ногах. Дебора Лейтон, которой удалось избежать трагической гибели в Джонстауне, вспоминала эпизод, произошедший во время первого богослужения, которое она посетила.

“К пастору Джонсу с трудом подошла согбенная старуха. Она жаловалась на жуткую боль в пояснице. Я завороженно смотрела, как Джим протянул левую руку и мягко коснулся ее лба и шеи… Затем он положил обе руки женщине на поясницу. В следующее мгновенье женщина выпрямилась и закричала: “Спасибо, Иисусе! Спасибо, Иисусе! Боли нет! Ты исцелил меня! Спасибо, Господь. Спасибо, Джим” [8].

Но самыми поразительными были случаи излечения от рака. Пел хор, ему вторили присутствующие, а сам Джонс или один из его помощников запускали руку в горло больному и доставали оттуда дурно пахнущий комок. Беднягу начинало рвать. “Не подходите, это рак”, – кричал в таких случаях Джонс. “Доверьтесь мне, – заявил он как-то раз. – Я излечу вас от любых болезней, и вы будете здоровы, как никогда прежде” [9].

Джонс зашел так далеко, что утверждал, будто обладает властью над смертью. Он убеждал сектантов, что ему удалось выжить после принятия таких доз яда, которые убили бы десять лошадей; после пулевых ранений такого размера, что у врачей пальцы проходили в эти отверстия; после множества иных смертельных болезней. Он заявлял также, что способен спасти от смерти своих верных последователей. “Я воскресил троих скоропостижно скончавшихся, – сказал он на одной из проповедей. – Они умерли из-за своих ошибочных суждений, но я воскресил их. Я делал так уже 63 раза в течение последних 11 месяцев”. Несколькими неделями ранее он утверждал, что чудо повторялось 52 раза, ну да точность такому авторитету ни к чему [10].

Джонс к тому же слыл телепатом. Его предсказания и пророчества сбывались с пугающей точностью. К примеру, Дебора Лейтон вспоминает свою первую встречу с Джонсом. “Подождите, – остановил ее Джонс, – я что-то чувствую”. Затем он закрыл глаза и сделал вид, будто получает “послание”. “Послушайте, вы, должно быть, сестра Ларри. Я ждал вас. И вы пришли” [11]. Джонс был прав: Дебору привел в секту брат – Ларри Лейтон.

Иные откровения Джонса бывали вовсе поразительными. Бывшая сектантка Филлис Чайкен вспоминала, как однажды Джонс ни с того ни с сего заявил: “Филлис, я знаю, что недавно вы собирались заказать бронь в отеле “Шератон”, обращались в центр планирования семьи и любите пончики” [12]. “Отец” Джим “признавался”, что ему самому неведомо, откуда у него столь невероятные способности. “У меня очень мощная энергетика, особый дар, – откровенничал Джонс. – Я могу читать мысли, могу даже переноситься в другое место. Но как – я и сам этого не понимаю!” [13]

Чудеса, приписываемые Джонсу, порой напоминали библейские. Джинни Миллс, которой удалось спастись во время трагедии в Джонстауне, вспоминает такой случай.

“На воскресную проповедь собралось больше прихожан, чем обычно, и продуктов оказалось недостаточно, чтобы накормить всех. Было очевидно, что последним 50 из стоящих в очереди еды не хватит. Джим заявил: “Я благословляю пищу, которая у нас есть, и умножаю ее количество, как Иисус в библейские времена”.

Не мудрено, что через пару минут после такого ошеломляющего заявления Ева Пу вышла из кухни с сияющим лицом, неся две тарелки, наполненные кусками жареной курицы. По толпе прошло ликование, особенно среди тех, кто стоял в конце очереди.

“Благословенная курица” показалась сектантам особенно вкусной, многие говорили, что самой вкусной в их жизни” [14].

Нетрудно догадаться, что подобные “чудеса” производили неизгладимое впечатление на сектантов. Однако большинство не подозревали, что всем им отведена роль “зрителей” в хорошо поставленном шоу. В сцене “исцеления от рака” использовались протухшие куриные желудки, ловко подброшенные в горло мнимым больным. “Воскрешение” всегда было тщательно отрепетировано заранее. Доходило до того, что верные идее Джонса сторонники секты порой гримировались и надевали парики, чтобы со сцены, или смешавшись с толпой людей, совершать определенные, заранее оговоренные действия.

Поразительная телепатия? “Откровения” Джонса подготавливались загодя. За выбранным человеком устанавливалась слежка с целью узнать о нем как можно больше. В дело шла его переписка, кулинарные предпочтения и т. д. – все, что может дать информацию, которую можно будет использовать впоследствии. Если этого оказывалось недостаточно, специальные разведгруппы шли на хитрости, чтобы попасть в дом к интересующему Джонса сектанту и найти там какие-нибудь зацепки. Они прибегали к таким уловкам, как просьба помочь со сломанной машиной, позвонить по телефону, предлагали услуги няни или – что срабатывало практически наверняка – представлялись работниками налоговой службы. Откровения Джонса насчет Филлис Чайкен не покажутся столь удивительными, если учесть, что накануне ему принесли отчет, в котором содержалась следующая информация о Чайкен:

коробка пончиков Hostes Old Fashioned Donuts (с пониженным содержанием сахара и с добавлением заменителей жира);

конверт, адресованный Филлис, из центра планирования семьи;

вырезка из газеты с координатами гостиниц сети “Шератон” (с пометкой “важно”, написанной от руки) [15].

Попав в дом, “шпионы” интересовались всем – картинами на стенах, биографией детей, именами родственников, проживающих в других городах, – чем угодно, что может впоследствии произвести на человека сильное впечатление. Главной целью всех “разведчиков” была ванная. Они просили разрешения воспользоваться ванной, а после этого внимательно изучали содержимое аптечки, чтобы выяснить, какими недугами страдает жертва, дабы впоследствии Джонс “предугадал” их на воскресном богослужении.

Благословенная курица? Джинни Миллс вспоминала, что “один из членов секты, Чак Бейкман, приехавший с Джимом вместе из Индианаполиса, в шутку сказал нескольким людям, стоявшим неподалеку от него, что пару минут назад он видел, как Ева вышла из машины с фирменными корзинками Kentucky Fried Chicken. Он улыбнулся при словах: “Если кто и благословил эту курицу, так это полковник Сандерс²” [16].

²Компания “Жареные куры из Кентукки” (Kentuki Fried Chickens) была основана в 1939 году полковником Харальдом Сандерсом, который стал готовить кур по своему оригинальному рецепту. Фотография основателя – благообразного старичка с бородкой – до сих пор украшает все фирменные заведения KFCy которые можно увидеть в 80 странах мира. – Примеч. ред.

Таким образом, некоторым сектантам, занимавшим высокое положение в “Народном храме”, было известно о мошенничестве Джонса [17]. Но даже эти посвященные утверждали, что Джонс способен устанавливать “метафизическую связь” с другим человеком. “Наряду с фиктивными, – настаивали они, – совершались истинные чудеса/” [18]

Приспешники Джонса, знающие о том, что он инсценировал свои телепатические и целительские способности, оправдывали обман, называя его необходимым средством для достижения великой цели. Миф о Джонсе, обладающем могущественной силой, неземной мудростью, революционными взглядами, энергией, харизмой и уникальной способностью понимать человеческую природу, позволяющей решить все мировые проблемы, активно поддерживали и укрепляли множество выдающихся людей. За те годы, когда “Народный храм” располагался в Юкие, на севере Калифорнии, его руководителя навещали такие знаменитости, как жена президента Картера Розалин, активный борец за права человека в Индии Деннис Банкс и борец за гражданские права Анджела Дэвис. Частыми гостями Джонса были губернатор Калифорнии Джерри Браун, мэр Сан-Франциско Вилли Москон и спикер законодательного собрания штата Калифорния Вилли Браун, За обедом-чествованием Джонса Вилли Браун сказал о герое торжества следующее: “Позвольте представить вам человека, который являет собой Мартина Лютера Кинга, Анджелу Дэвис, Альберта Эйнштейна и президента Мао в одном лице” [20]. В 1976 году кандидат от демократической партии на пост вице-президента Вальтер Мондали написал Джонсу, поддержавшему его во время избирательной кампании, благодарственное письмо: “Сознание того, что ваша религиозная организация уделяет большое внимание основным общественным и конституционным проблемам нашей страны, принесло мне неоценимую поддержку и вдохновило на плодотворную работу”. (Этим письмом Джонс воспользовался, чтобы добиться от властей Гайаны разрешения организовать общину в Джонстауне [21].)

Выживших во время трагедии в Джонстауне (как и бывших членов других деструктивных тоталитарных сект) часто спрашивали, почему они не решались порвать со всем этим. Условия проживания были крайне суровыми, каждый день был наполнен страхом, сектанты постоянно подвергались физическому, психологическому и сексуальному насилию. Но жертвы не покидали организацию. Одной из главных причин этого было благоговение перед великим Джимом Джонсом, столь почитаемым множеством людей. Как сказала Дебора Лейтон: “Кто я такая, чтобы осуждать его?” [22]

Постепенные обязательства

Джонс мастерски привлекал новых сторонников. Будучи харизматическим оратором, он тщательно продумывал свои выступления, чтобы оправдать ожидания как можно большего числа людей. Большую часть последователей (как правило, белых, образованных американцев, представителей среднего или высшего слоев общества) привлекла к Джонсу концепция человеколюбия, пропагандируемая “Народным храмом”. Уцелевшие свидетели вспоминают, как Джонс собирался воплотить Корпус мира³ и движение за гражданские права в рамках одной организации. Другие сторонники, происходившие из более низких классов общества (безработные, малоимущие, члены разнообразных меньшинств, старики, несколько бывших наркоманов) поверили Джонс когда он посулил им избавление от болезней и страданий. Очевидно, “Народный храм” обещал людям дать ответы на все вопросы и решить любые проблемы.

³Корпус мира (Peace Corp) – независимая государственная организация США, целью которой является укрепление взаимопонимания между людьми разных национальностей – Примеч. ред.

Принцип постепенных обязательств действовал медленно, шаг за шагом. Так, от новичка требовалось не так уж много: посещать воскресные богослужения и посвящать пару часов в неделю работе на благо церкви. Но мало-помалу богослужения и церковные встречи становились все продолжительнее. Порой они растягивались на целые выходные или проходили в течение нескольких вечеров в неделю. Даже детей приучали терпеливо высиживать на церковных собраниях по восемь-девять часов кряду. Когда храм был расположен в Юкие, процессия в составе 400 человек раз в две недели отправлялась в десятичасовую автобусную поездку в Лос-Анджелес для вербовки новых жертв.

Однажды Джонс потребовал от каждого из своих приверженцев передать “Народному храму” часть своего имущества, а чуть позже заявил о введении “церковного взноса”: состоятельные сектанты должны были жертвовать 25 % своего дохода на церковные нужды. Через неделю после этого он спросил: “У кого из присутствующих есть счет в банке?” Еще неделей позже: “У кого есть полис страхования жизни?” Наконец, сектантов вынудили передать церкви личное имущество, дома, пенсионное пособие – все. Теперь последователи Джонса были вынуждены жить при храме, чтобы охранять собранные им деньги и поддерживать нормальную работу всех служб. Дети зачастую воспитывались не в родных семьях. Контакты с “чужаками” строго регламентировались или были запрещены [23].

Каждое новое обязательство усиливало власть “Народного храма” в лице Джима Джонса над сотнями людей в двух отношениях. Во-первых, зависимость рядовых сторонников “Народного храма” усиливалась день ото дня, причем это касалось не только повседневных потребностей, но и множества социальных вопросов. Каждого из них все больше страшила перспектива потерять поддержку своих “единомышленников”. Джонс культивировал такое мнение, планомерно внушая своим последователям, что внешний мир враждебен, что поодиночке, без общины выжить в нем они не смогут [24]. Во-вторых, над приверженцами “Народного храма” осуществлялось планомерное психологическое насилие. Как показали результаты эксперимента Милгрэма⁴, целью которого было изучение феномена человеческой покорности, каждое новое подчинение приказанию снижает вероятность последующего отказа. Когда в определенный момент человек ощущает себя частью программы, в действие вступает принцип диссонанса: он вынужден поверить в то, что сделал правильный выбор. Чем значительнее взятое на себя обязательство, тем больше вероятность последующих уступок и тем сильнее сопротивление, не позволяющее осмыслить произошедшее [25]. Бывшая сторонница “Народного храма” Джинни Миллс вспоминала: “Нам приходилось осознавать жестокую реальность. Мы лишились всех сбережений. Джим заставил нас продать свои полисы страхования жизни и передать вырученные деньги церкви, так что и этого у нас не осталось. Как, впрочем, и остальной собственности. Мы разорвали отношения с родственниками, даже с родителями. Наши дети, которых мы оставляли на попечение Кэрол и Билла, держались с нами отстраненно и враждебно. Все, что у нас теперь оставалось, это Джим и наше Дело, поэтому мы решили сплотиться и целиком посвятить себя им” [26].

⁴Эксперимент Милгрэма – классический эксперимент в социальной психологии, впервые описанный в 1974 году психологом Стэнли Милгргшом из Йельского университета в книге “Подчинение авторитету: экспериментальное наблюдение” – Примеч. ред

Требования становились все более немыслимыми. На еженедельных встречах сектантам приказывали признаться в своих худших поступках, которые они когда-либо совершали. Перед каждым богослужением они должны были составлять “самообвинительные” списки или ставить свой подписи на чистых листах бумаги, которые впоследствии передавались Джонсу. Таким образом, членов общины вынуждали подписывать признания в тяжких преступлениях – от растления малолетних до планов покушения на жизнь президента. Джонс мотивировал эти требования необходимостью “доказать свою преданность идее социализма”. Отказ выполнить подобные приказания расценивался как неверие в Джонса и Дело.

Дебора Лейтон (одна из немногих, переживших трагедию в Джонстауне), которая была членом секты в течение семи лет и принимала участие в церковной комиссии по планированию (руководящий орган в “Народном храме”), вспоминает: “Чтобы доказать свою преданность, я написала подробный план того, как собиралась сначала подвергнуть жестоким пыткам, а затем убить губернатора, конгрессмена и президента. Я наврала, будто воровала в магазине в своем городе, – все что угодно, только бы показать, что я не боюсь. Поначалу писать выдуманные признания было несложно. Отец объяснял нам, что это нужно лишь для того, чтобы укрепить нашу веру в него” [27].

Затем пришел черед физических наказаний и унижений. И снова все происходило постепенно. Поначалу у сектантов лишь спрашивали, заслуживают ли они наказания за тот или иной дурной поступок. Позже нарушителей приговаривали к двум или трем ударам. А спустя некоторое время началось садистское избиение.

Завоевывая умы и сердца

Безусловно, в “Народном храме” активно применялась грубая сила. Сектанты, которым удалось выжить, свидетельствовали о многочисленных избиениях, принудительном введении наркотиков, публичных наказаниях, унижениях сексуального характера и многих других вопиющих примерах насилия над честью и достоинством человека.

Инициатором и организатором подобных наказаний почти всегда выступал Джонс. Однако он предпочитал оставаться в тени.

Поощрялись доносы. Дети наушничали на своих родителей; родители соглашались с тем, что их детей жестоко избивают, и сами принимали в этом участие; супруги и любящие пары были вынуждены подвергать своих партнеров сексуальному оскорблению. Сторонников секты фотографировали стоящими с резиновыми шлангами в руках над избитыми собратьями. Уполномоченные Джонса составляли оправдательные документы, которые жертвы должны были подписывать до того, как их будут бить. Если речь шла о детях, то подписи требовали от их родителей. Матери и отцы обращались к Джонсу с просьбой помочь в воспитании их ребенка и определить число ударов, которое ему полагается получить в соответствии с проступком.

Дебора Лейтон вспоминает, насколько авторитарным было давление со стороны Джонса. К примеру, как-то раз, когда секта еще располагалась на севере Калифорнии, Джонс уличил Дебору в том, что она начала заниматься активной деятельностью за пределами храма. Он ничего не сказал ей, но срочно провел заседание комиссии по планированию, многие члены которой были близкими друзьями Деборы. По указанию Джонса (который, как всегда, оставался как бы ни при чем) женщину обвинили в предательском поведении и в злоупотреблении служебным положением (приведя в качестве примера случай, о котором, как позже поняла Дебора, могли узнать только от самого Джонса). Ей заявили, что она поддерживает слишком тесные отношения со своими родителями, и даже вспомнили, что она была “строптивой”. “С семи вечера и до утра следующего дня, – вспоминает Дебора, – на меня кричали, я была оплевана и унижена”.

По окончании испытания Джонс зашел к Деборе и извинился за произошедший инцидент. “Милая, я мог бы вмешаться, – вспоминает Дебора его слова, – но это выглядело бы так, будто я оказываю тебе покровительство. Ты знаешь, как сильно я о тебе забочусь. Ты одна из моих самых преданных последовательниц, но сегодняшняя процедура принесет тебе пользу”.

Дебора вспоминает, что ответила именно так, как хотел Джонс. “Спасибо, Отец”, – прошептала я, благодарная ему за то, что он уделил мне время. По крайней мере, я могла утешиться тем, что Отец все еще любит и понимает меня и помогает мне стать сильнее” [28]. Лишь спустя несколько лет Дебора поняла, что ею умело манипулировали.

Стивен Джонс, единственный законный сын Джима и его бывшей жены Марсии, избежал гибели во время массового самоубийства, поскольку в тот роковой день оказался в Джорджтауне, столице Гайаны, на соревнованиях по баскетболу У Стивена, который в то время был подростком, складывались очень сложные отношения с отцом. Строптивость Стивена представляла серьезную угрозу авторитету отца, которому не удавалось добиться от сына беспрекословного послушания, не спровоцировав при этом новых проблем и не потеряв доверия последователей. Стивен, проживающий ныне в северной части Калифорнии, рассказал мне, к какому решению пришел его отец. Джим заставлял других людей публично выставлять собственного сына в дурном свете.

Как-то раз, когда Стивен прилюдно нагрубил отцу, Джим подал знак Марсии. К жене тирана в Джонстауне относились с сочувствием. Все знали о том, как трудно ей с Джонсом и что она изо всех сил старалась смягчать его жестокость. Конечно, несчастная женщина понимала, что, бросив публичный вызов своему мужу, она столкнется лишь с неприятием всех сектантов. Поэтому она подчинилась приказу Джима и обвинила сына в непокорности. Стивен оказался в тупике. Отчасти потому, что его обвиняли, отчасти потому, что знал, что если сейчас не возразит матери, все подумают, что они сговорились, а у матери из-за этого могут возникнуть серьезные проблемы с Джимом. Не найдя никакого другого выхода, Стивен стал кричать на Марсию. Все сразу же восстали против него. “У меня было такое чувство, что меня сейчас начнут линчевать”, – вспоминает Стивен. Так, используя давление со стороны приспешников, Джим подавил и Стивена, и Марсию, и, как мы видели ранее, Дебору Лейтон.

Джонс жестко контролировал поведение своих жертв. Согласитесь, что даже в самых сложных ситуациях, когда какое-либо дело слишком затягивается или когда непомерно вырастают объемы ваших затрат, признать свою ошибку очень сложно. Еще хуже, когда харизматическая личность типа Джима Джонса контролирует каждый ваш шаг и внушает вам, что самое неправильное и опасное решение, которое вы можете принять, – это перестать его поддерживать. С ловкостью торговца-пройдохи Джонс стремился завоевать умы и сердца сектантов, насаждая принципы самосовершенствования, создавая иллюзорное впечатление, что он следует принципам социальной философии. В итоге в полную зависимость от Джима попали несколько сот человек, что имело для большинства из них печальные последствия.

Джонс требовал от своих последователей неукоснительного соблюдения всех правил “во имя Общего Дела”. “Самопожертвование есть участь избранных, – постоянно повторял он. – Сомнения пагубны и сводят на нет все старания”. Бывшие члены секты вспоминают, что спустя некоторое время позабыли все свои планы на будущее и, казалось, вообще разучились думать самостоятельно. Дебора Лейтон, с другой стороны, утверждает, что приняла сознательное решение быть стойкой и последовательной: “Я хотела доказать себе и своим родителям, что могу взяться за дело и довести его до конца” [29]. Чтобы не сойти с ума, ей приходилось искать оправдания всем тем зверствам, которые происходили в “Народном храме”.

‘Трудно сказать, почему я сразу не почувствовала опасности, исходящей от этого человека. Я не обращала внимания на собственные сомнения и совесть, потому что считала, что не могу заблуждаться… Так сильно заблуждаться. Целитель, социалист, выдающийся общественный деятель просто не мог быть лжецом, шантажистом, аморальным извращенцем. Я думала, что Отцу, наверное, мучительно жертвовать собственной добродетелью во имя великого дела, как в тех случаях, когда он совершал (или приказывал нам совершать) противозаконные или аморальные поступки. Я считала, что все это он делает бескорыстно, что “цель оправдывает средства”. Да и кто я такая, чтобы осуждать его? Я была слишком, как мне говорили, ограниченной (я и сама, впрочем, этому верила), чтобы в полной мере осознать мотивы и поступки Отца. Мне оставалось только надеяться, что благодаря ему я стану мудрее и сильнее, одним словом – похожей на него” [30].

Другие уцелевшие сектанты рассказывают подобные истории самооправдания. Джинни Миллс вспоминает, как они с мужем дали согласие на избиение собственной шестнадцатилетней дочери Линды за незначительный проступок (ее застали обнимающейся с девочкой, которую Джонс окрестил “предательницей”). Чтобы преподать ей хороший урок, Джонс приказал нанести Линде 75 ударов палкой. Впоследствии Миллс вспоминала, как сложившаяся ситуация помешала им с мужем мыслить здраво.

“Домой мы ехали молча. Тишину нарушали лишь сдавленные рыдания Линды, сидевшей на заднем сидении. Зайдя в дом, мы с Элом заговорили с дочерью. Ей было очень больно сидеть, поэтому она молча стояла и слушала нас. “Что ты думаешь по поводу случившегося сегодня вечером?” – спросил ее Эл.

“Отец был прав, наказав меня, – ответила Линда. – Я в последнее время вела себя очень дерзко и совершила много плохих поступков… Я уверена, что Отец знал об этом всем и именно поэтому наказание оказалось таким строгим”.

Когда мы ложились спать, поцеловав на ночь Линду, у нас в голове был полный сумбур. Очевидно, что Линда была жертвой, но это возмущало лишь нас двоих. Вместо того чтобы обозлиться, наша дочь была благодарна Джиму за то, что он ей “помог”. Мы знали, что Джим совершил жестокий поступок, а все вели себя так, будто он сделал доброе дело во благо непослушного ребенка. Когда нашу девочку били, Джим сидел со спокойным видом и чуть ли не с любовью считал количество ударов. Наш разум не мог смириться с бесчеловечностью ситуации, потому что ни один довод в достаточной мере не оправдывал произошедшего [31].

В последние месяцы перед массовым самоубийством требования Джонса к последователям возросли. Порой они бывали совершенно безумными. “Отец” начал проводить репетиции суицида, так называемые “белые ночи”. Первоначально участие в такого рода подготовке принимали только члены комиссии по планированию. Но вскоре “учебные маневры” стали всеобщими. Сначала они проходили ежемесячно, потом каждые две недели, причем становились все продолжительнее. Все начиналось с воя сирены, будившей изможденных сектантов посреди ночи. Затем из динамика слышался крик Джонса: “Опасность! Тревога! Поспешите! Опасность рядом!. Белая ночь!” [32] Из джунглей доносились выстрелы оружия. “Скорее, – кричал Джонс. – Враги уже рядом, и они приближаются!” [33] Люди выстраивались в очередь, и им давали напиток, в который якобы был добавлен яд. “Что вы предпочтете – чтобы вам вскрыли вены враги или выпить яд добровольно?” – подзадоривал их Джонс. Затем все сидели в палатках до восхода солнца, ожидая смерти. А Джонс тем временем разглагольствовал по поводу наемников и агентов ЦРУ, которые собираются убить их всех вместе с детьми.

Фиктивные самоубийства, как и множество других безумных затей, Джонс представлял сектантам как проверку на преданность. Одна из бывших жертв “Народного храма” вспоминает: “Когда-то после одной из белых ночей Джонс улыбнулся и сказал: “Я преподал вам хороший урок. Как я вижу, все вы живы”. Он это сказал таким тоном, будто это честь – умереть во имя идеи, и именно об этом мечтал каждый из нас” [34].

Рядовые сектанты не знали, что выстрелы, которые они слышали, раздавались из ружей людей Джонса, которые находились по его приказу в зарослях джунглей. Поэтому каждый раз при вое сирены люди выпивали предложенный им “яд” и ожидали смерти. Отчего бы не совершить революционное самоубийство, если единственная альтернатива – это попасть в руки врага, наступающего со всех сторон, и доставить ему садистское удовольствие измучить и зверски убить их вместе с семьями? Лишь спустя несколько часов они понимали, что это только очередная проверка на верность, организованная Отцом. (А во время настоящего самоубийства не думали ли члены секты, что это очередная репетиция? Если у кого-то и оставались какие-либо сомнения относительно того, что яд настоящий, то они развеялись после смерти первых детей, принявших отраву.)

Последователям Джонса было не привыкать к применению силы. Им в буквальном смысле порой приставляли дуло к виску. Но Джонс постоянно внушал им, что настоящая опасность исходит извне, что их истинные враги – фашисты, расисты, наемники и сотрудники ЦРУ, что они все стремятся жестоко расправиться с “Народным храмом”. В силу того, что Джонс имел параноидальные склонности, его заявления были искренними. А поскольку параноидальные идеи зачастую самореализуются, не мудрено, что в скором времени у него действительно появились враги. Наказания, совершаемые Джонсом и его приспешниками, по его словам, были нацелены не на издевательство над людьми, а только подготавливали их к встрече с реальным врагом. Процесс самооправдания набирал обороты. Каждое обязательство прокладывало дорогу все новым и новым уступкам.

Ричард Кларк, спасшийся после трагедии в Джонстауне благодаря тому, что за несколько часов до массового суицида скрылся в джунглях, объясняет, почему такое множество людей попадались на уловки Джонса. В конце концов, отмечает он, Джонс сумел ввести в заблуждение и многих выдающихся политических и общественных деятелей Калифорнии.

“Наверное, мы боялись посмотреть правде в глаза, – отмечает Кларк. – Все твердили, что виной всему ЦРУ или еще что-нибудь в этом роде. Никто ни разу не сказал: “Джонс затащил нас в эти джунгли и морит голодом” [35]. Чего не понимал Кларк (но наверняка хорошо понимал Джонс), так это того, что самооправдание было самой естественной реакцией на подобные ситуации. Для большинства людей это было единственным выходом.

Подумайте о людях, к которым Джонс обращался в тот последний час в джунглях. Его последний приказ основывался на долгих годах непрестанного насилия над членами секты и, безусловно, их собственном самооправдании.

“Я призываю всех людей никогда не принимать сторону человека, который будет издеваться над ними, – говорит Дебора Лейтон. – Подобное может происходить и в обыденной жизни. К примеру, девушке понравился парень – веселый, симпатичный и заботливый. Он приглашал ее на свидания и дарил подарки. Но однажды ударил ее, а после – искренне извинился. Девушка подумала: обычно он так добр ко мне… и простила его. Потом они, допустим, поженились, и у них родился ребенок. Спустя какое-то время муж регулярно избивает и жену, и ребенка. Но когда измученная женщина задумывается: “Бог мой! В моей жизни определенно что-то не так!”, уже оказывается слишком поздно. К тому времени она уже настолько свыклась с ситуацией, что не может ее изменить. Думаю, именно это происходило в Джонстауне. Все шло по нарастающей, постепенно” [36].

Верил ли сам Джонс в свои идеи? Трудно сказать наверняка. Безусловно, он был крайне эгоистичным, властным садистом. Но была другая сторона личности Джонса, которая и привлекала к нему людей. Джонс как религиозный человек и яростный борец за свободу, у которого за плечами опыт отстаивания социальных идей, вызывал восхищение.

Все, кому я предлагаю прослушать запись последних часов в Джонстауне, задают мне один и тот же вопрос: откуда у меня эта запись? На первый взгляд кажется, что Джим Джонс должен был уничтожить все материалы, раскрывающие его страшные преступления, точь-в-точь как нацисты во времена Второй мировой войны. Но Джонс действительно верил, что его жизнь и дела были великими. Он считал, что “Народный храм” был самой крупной социалистической организацией нашего времени, а Джонстаун – воплощением рая на земле. Себя же он мнил, по всей видимости, избранником Божьим. Поэтому Джонс хотел, чтобы Джонстаун остался в памяти потомков. В последний предсмертный час “учитель” убеждал своих несчастных последователей, что им предстоит совершить не самоубийство, а “революционный акт”. Мы знаем об этом благодаря аудиозаписи.

Безусловно, Джонс создал себе имидж великодушного наставника. Однако чтобы его придерживаться, необходимо было постоянно находить оправдание своим безумным поступкам – оправдание как перед последователями, так и, прежде всего, перед самим собой. Судя по всему, этот самообман ему давался легко. “Отец верил в собственный бред больше, чем кто-либо другой”, – рассказывал мне его сын. Именно это подтвердила бы теория когнитивного диссонанса. В конце концов, Джонсу приходилось искать оправдание значительно чаще, чем всем остальным членам “Народного храма” вместе взятым.

От патологии к норме

Джеки Спейер, ныне сенатор штата Калифорния, была в окружении конгрессмена Лео Райана во время злополучной поездки в Джонстаун, после которой и произошло массовое самоубийство 5. Ей удалось выжить, прикинувшись мертвой, когда прямо на взлетно-посадочной площадке люди из охраны Джонса расстреляли Райана, троих репортеров и политического беженца. Вспоминая помешательство, которое творилось в Джонстауне, Джеки Спейер говорит: “Никогда нельзя быть очень самонадеянным и думать, что с вами такого произойти не может. Все мы в той или иной мере поддаемся влиянию” [37].

Джонстаун служит трагическим примером действенности психологических принципов, нацеленных на завоевание умов и сердец. Деструктивные тоталитарные секты – это минные поля, ступив на которые, вы можете оказаться жертвой законов социальной психологии. Лучший способ бороться с Джимами джонсами и подобными типами или организациями – это знать их оружие, суть которого – умение убеждать. Истории, подобные этой, свидетельствуют о поразительных проявлениях иллюзии неуязвимости. Если и есть что-то общее в словах бывших членов различных сект, так это предостережение, что подобное может произойти с каждым.

5 Несмотря на то что все контакты членов “Народного храма” с внешним миром строго контролировались, новости об истинном положении дел в коммуне Джима Джонса все же просочились наружу. В Джонстаун была направлена инспекционная группа из США, состоявшая из журналистов и адвокатов. Возглавлял ее конгрессмен Лео Райан.

Вначале членам группы очень понравилось увиденное. Чисто выметенные улицы, приветливые люди, наперебой уверяющие, что они очень довольны своей жизнью, скромный, но питательный обед (для такого случая Джонсу пришлось разориться на показательную кормежку), замечательный детский концерт и неподдельный энтузиазм всех встреченных людей. Конгрессмен Лео Райан просто негодовал на клеветников, написавших всякие ужасы о такой замечательной коммуне.

Лишь поздно ночью, когда он уже готовился ко сну, он нашел в своей хижине несколько записок, повествующих о подлинной жизни в Джонстауне. Еще несколько человек, пользуясь темнотой, проползли к нему в жилище и рассказали ему такое, от чего конгрессмен уже больше не смог заснуть. Утром он попросил Джонса построить людей. “Кто хочет со мной уехать? – спросил Лео Райан. – Не бойтесь, пока я тут, с вами ничего не случится”. Вперед шагнул один человек. За ним еще один, и еще, и еще… “Заберите нас отсюда, – просила целая толпа. – Мы не можем тут оставаться, мы погибнем, нас убьют”. Людей было гораздо больше, чем могло вместиться в два самолета Райана. Он отобрал самых больных, переписал имена остающихся и обещал вернуться за ними через день. Но и тех, кого отобрал конгрессмен, было слишком много для двух маленьких самолетов, находящихся в нескольких километрах от Джонстауна. Тем не менее все они направились ко взлетной полосе.

И тут у Джонса сдали нервы. Забившись в истерике, он послал погоню за “предателями”. Самолеты еще не взлетели, Лео Райан рассаживал в них беженцев, стараясь поместить всех. Группа преследования немедленно открыла огонь. Райан и несколько журналистов были убиты, но летчики под шквальным огнем все же смогли поднять самолеты в воздух.

Джонс понял, что для него все кончено, и, созвав народ на главную площадь названного его именем поселения, объявил о последнем акте веры, который принесет всем спасение от наступающих агентов капитализма, расизма и мирового зла. Всем нужно выпить “эликсир жизни” и забыться сладким сном. “Умереть в революционном самоубийстве – значит жить вечно”, – проорал он сорванным голосом в громкоговоритель. Люди выстроились в молчаливую очередь к кастрюле с напитком, у которой вооруженные охранники выдавали каждому подходившему по стаканчику. Лишь когда первые люди начали падать на землю и корчиться с криками от страшных болей – характерный признак действия цианистого калия, – все поняли, что репетиция наконец перешла в действительность. Если человек проявлял нерешительность, ему насильно впрыскивали яд шприцем в рот или стреляли в затылок. Лишь нескольким удалось спрятаться или убежать. Джонс и охранники были последними, покончившими с собой. По некоторым сведениям, Джонс пытался скрыться и был застрелен своим охранником.

Когда на следующий день к месту трагедии прибыл отряд морских пехотинцев, было уже поздно: над поляной, усеянной трупами, стоял сладковатый тошнотворный запах разлагавшихся тел… Патологоанатомы установили, что не менее 700 из 912 погибших были убиты и лишь остальные ушли из жизни “добровольно”. 276 жертв “Всемогущего Бога” Джонса пыли детьми. Многие из них так и не были опознаны и были похоронены в братской могиле. – Цитируется по книге проф. А. Дворкина “Введение в сектоведение”, Издательство Братства Во Имя Святого Князя Александра Невского, 1998 г. – Примеч. ред.

Важно понять, что принципы завоевания умов и сердец могут использоваться как хорошими людьми, так и психически ненормальными, и злодеями. Преследуя благородные цели – стать хорошим учителем, понимающим родителем, надежным другом, – мы обращаемся к тем же законам психологии, которые позволяют совершаться диктатуре и насилию. Суть может быть разной, но форма практически одна. Психолог Маргарет Сингер, которая уже около 30 лет консультирует бывших жертв деструктивных тоталитарных сект, отмечает, что “лидеры не прибегали ни к каким мистическим, тайным методам, а просто усовершенствовали искусство манипулировать людьми и влиять на них” [38].

Действительно, в этом нет ничего сложного: действуйте постепенно, применяйте как можно меньше силы, старайтесь оставаться в тени и культивируйте иллюзию выбора. Разум вашей жертвы сам домыслит все остальное. Как гласила вывеска над трибуной в Джонстауне: “Кто не помнит своего прошлого, обречен на его повторение”.

Оглавление книги