Книга: Стив Джобс. Человек-легенда

Macintosh: звездный час и падение

Macintosh: звездный час и падение

Раскин мечтал создать недорогой компьютер для массового потребителя и в 1979 году уговорил Майка Марккулу назначить его руководителем небольшого проекта Annie. Но такое название показалось ему неуважением к женщинам, и Раскин переименовал компьютер в честь своего любимого сорта яблок «макинтош» (McIntosh). Однако написание пришлось немного изменить, чтобы новый проект не путали с производителем аудиоаппаратуры McIntosh Laboratory. Теперь будущий компьютер назывался Macintosh. Таким образом, Джеф с 1979 года пытался создать недорогой компьютер за 1000 долларов, который должен был складываться, как чемоданчик, и быть не сложнее бытового прибора, со встроенной клавиатурой, системным блоком и всем необходимым для повседневной работы. Корпорация тогда уже занимала отдельное здание на Бэндли-драйв, 3, а в нескольких кварталах от него, в старом офисе Apple на Стивенс-Крик, подальше от начальства, трудились над проектом Macintosh. В группе, помимо Раскина, был еще Баррелл Смит, молодой инженер-самоучка, поклонник и последователь Стива Возняка. Смиту удалось сделать графический интерфейс на одной плате с использованием только стандартных компонентов. Прототип Lisa к этому моменту был построен на базе пяти печатных плат и огромного количества комплектующих, изготовленных на заказ. Macintosh был в разработке с 1979 года. Его концепция заключалась в создании компьютера, который в использовании был бы «проще, чем тостер». Прототип Macintosh был втрое дешевле и работал вдвое быстрее. Джобс тут же переключился с Lisa на Macintosh. Но между Джобсом и Раскиным были принципиальные разногласия. Раскин установил планку в 1000 долларов и старался остаться в рамках этого бюджета, используя лишь сравнительно дешевые в реализации идеи. Так, для экономии средств он предложил крохотный экран с диагональю всего пять дюймов и очень дешевый (и слабенький) процессор Motorola 6809. Джобс исповедовал другой подход: сначала постановка задачи, затем решение и, наконец, поиск оптимизации и удешевления этого решения, но ни в коем случае не за счет потери в качестве или отказа от намеченных целей. Стив настаивал, чтобы на Mac установили более мощный процессор Motorola 68000, тот же, что и на Lisa. Более дешевый микропроцессор, который предлагал использовать Раскин, был несовместим со всеми новшествами – окнами, меню, мышью, графикой, которые Apple дружески позаимствовал у Xerox PARC. В декабре 1980 года, незадолго до Рождества, Джобс втайне от Раскина поручил программисту Барреллу Смиту сделать модель с более мощным процессором. Смит, как и его кумир Возняк, фанатично работал сутками напролет три недели подряд, достигая все новых высот программирования. Когда модель была готова, Джобс потребовал, чтобы Mac перевели на Motorola 68000, и Раскину пришлось увеличить калькуляцию будущего компьютера. Из технологий, позаимствованных у Xerox, Раскин собирался применить только оконный интерфейс и растровую графику, но скептически относился к пиктограммам и манипуляторам типа «мышь». Джобса увлекали идеи Раскина, но он не хотел жертвовать качеством ради снижения расходов. Осенью 1979 года Стив посоветовал Раскину думать не о деньгах, а о том, чтобы создать «безумно классный», как он выразился, компьютер. «Не думай о цене. Лучше определи, что ты от него хочешь», – внушал он Джефу. Тот возражал: «Глупо начинать с желаемых возможностей. Начинать надо с цены, минимального набора характеристик, не забывая о том, что технологии не стоят на месте». Раскин, в отличие от Джобса, не верил, что если чего-нибудь очень-очень захотеть, то все в конце концов получится.

И стоило Джобсу после отстранения в сентябре 1980 года от работы над Lisa всерьез увлечься Macintosh, как дни Раскина на проекте были сочтены. Всего над Macintosh трудилось четыре инженера. Они сидели в бывшем офисе Apple неподалеку от ресторана Good Earth, в нескольких кварталах от нового главного здания компании. Стив решил полностью поменять состав команды Macintosh, оставив лояльных ему людей и пригласив новых специалистов. Как вспоминала Джоанна Хоффман, член команды Mac, «Стив принялся указывать нам, что делать, Джеф замкнулся в себе, и быстро стало ясно, чем все это кончится». Раскин отдавал распоряжения или назначал совещания, а Джобс их отменял, стремясь обострить отношения и вынудить Раскина уйти. «Пришлось Стиву отстранить Джефа от руководства проектом, – вспоминал Аткинсон. – Джеф был слишком упрям. Стив правильно сделал, что взял все в свои руки. Ему удалось добиться лучших результатов». Стив вызвал на состязание команду Lisa, заключив с Джоном Коучем пари на пять тысяч долларов, что группа Macintosh первой выпустит свой проект и он будет эффективнее и дешевле.

Впоследствии Раскин вспоминал: «Стив любит, чтобы все все делали по его приказу. Мне он казался ненадежным, а ему не нравилось, если в нем замечали какие-то недостатки. Ему хотелось, чтобы на него смотрели, раскрыв рот от восхищения». Джобс не остался в долгу, резко раскритиковав Раскина: «Джеф слишком серьезно к себе относился. При этом слабо разбирался в интерфейсах. И я решил оставить кого-то из его сотрудников – действительно полезных, вроде Аткинсона, избавиться от балласта, привести парочку своих людей, взять проект в свои руки и получить в итоге более дешевый вариант Lisa, а не халтуру».

Но не со всеми бывшими подчиненными Аткинсона Стиву удалось сработаться. В декабре 1980 года один из инженеров писал Раскину: «От него только напряжение, склоки и интриги, лучше бы он старался сгладить противоречия. Мне очень нравится с ним общаться, я восхищаюсь его идеями, целеустремленностью и энергией. Но в атмосфере, которую Джобс создает в коллективе, работать неуютно. Мне нужны одобрение, поддержка и покой». Но других увлекала харизма создателя Apple и вера в то, что там, где Джобс, там успех, победа.

Джобс относился к числу ярко выраженных харизматических лидеров. Бад Триббл, менеджер команды по разработке Macintosh, для описания харизмы Джобса и его влияния на подчиненных придумал термин «поле искажения реальности». По другой версии, термин принадлежит инженеру Apple Баррелу Смиту. Это означало необыкновенную харизму Стива Джобса и его способность убеждать в чем угодно. Наверняка все так и было.

Ему не понравились заголовки в командной строке первых Macintosh, и он заставил разработчиков программного обеспечения придумывать один вариант за другим, всего около двадцати.

Когда же их это начало потихоньку доставать и они возразили, что у них есть дела и поважнее, Джобс закричал так, что было слышно на весь этаж: «Вы представляете, каково смотреть на это убожество изо дня в день! Это не просто мелочь! Это то, что нам нужно сделать на отлично».

Когда в январе 1977-го Марккула присоединился к Джобсу и Возняку, чтобы преобразовать их товарищество в Apple Computer Co, они оценили компанию в 5309 долларов. Менее чем через четыре года компаньоны решили, что пора организовывать открытое акционерное общество. Сумма подписки на первый пробный выпуск акций превзошла все ожидания; такого не было со времен Ford Motors в 1956 году. К концу декабря 1980 года стоимость Apple достигла 1,79 миллиарда долларов. 300 акционеров компании стали миллионерами.

Коттке, который по-прежнему трудился на почасовой оплате, хотел переговорить с Джобсом насчет возможности опциона для себя, но тот от него отмахнулся и в итоге не дал ничего. Их дружба прекратилась. Однажды Коттке собрался с духом и пришел в кабинет к Джобсу, чтобы обсудить наконец вопрос об акциях. Но тот встретил его так холодно, что Дэниел оробел. Он вспоминал: «Я молча заплакал. Так и не смог поговорить с ним. Дружба кончилась. А жаль».

Зато, разбогатев, Стив Джобс сделал щедрый подарок своим родителям. Полу и Кларе, в гараже которых фактически рождался Apple, он подарил акции компании на сумму около 750 тысяч долларов. Часть они продали, чтобы выплатить кредит за дом в Лос-Альтосе, в честь чего устроили вечеринку. Джобс приехал их навестить. «Впервые в жизни над моими родителями не висела ипотека, – вспоминал он. – Они позвали на вечеринку друзей. Все было очень мило». Однако новый дом они покупать не стали. «Им это не надо, – говорит Джобс. – Они и так счастливы». Единственной роскошью, которую себе позволяли Пол и Клара, были ежегодные поездки в круизы от компании Princess Cruises. По словам Стива, плавание по Панамскому каналу «произвело на папу огромное впечатление», потому что напомнило ему о времени, когда корабль, на котором Пол служил во время войны, шел в Сан-Франциско, где экипаж списали на берег.

Воз был куда благороднее Джобса. Еще до первого публичного предложения он решил продать сорока разным сотрудникам среднего звена две тысячи акций по очень низкой цене. В итоге большинство из них заработали достаточно, чтобы купить себе дом. Возняк приобрел для себя и своей новой жены роскошный особняк, но вскоре супруга с ним развелась и отсудила дом. Еще он делился акциями с теми из коллег, с кем, по его мнению, обошлись несправедливо, – в том числе с Коттке, Фернандесом, Уиггинтоном и Эспинозой.

Джобс стал официальным лицом первого открытого размещения акций и выбрал инвестиционные банки Morgan Stanley и Hambrecht and Quist. «К сотрудникам Morgan Stanley Стив относился крайне неуважительно; правда, банк тогда переживал не лучшие времена», – вспоминает Билл Хамбрехт. Morgan Stanley планировал установить цену в 18 долларов за акцию, несмотря на то, что было очевидно: вскоре их стоимость подскочит до небес. «Расскажите-ка мне, что вы делаете с этими акциями, которые мы оценили по 18 долларов? – поинтересовался Стив. – Вы ведь продаете их своим клиентам? А раз так, почему же вы берете с меня 7 % комиссии?» Хамбрехт признавал, что сложившаяся практика была в корне несправедлива, и предложил перед первым публичным выпуском акций провести обратный аукцион для их оценки.

Утром 12 декабря 1980 года Apple превратилась в открытое акционерное общество. К тому времени банкиры оценили акции в 22 доллара за штуку. Джобс приехал в офис Hambrecht and Quist как раз к открытию торгов. В 25 лет он стал обладателем состояния в 256 миллионов долларов. Состояние ему принес Apple II и выпуск акций.

Окончательный разрыв с Раскином произошел тогда, когда Джобс отменил неофициальный семинар, который Раскин должен был проводить для всех сотрудников Apple в феврале 1981 года. Раскин, случайно проходя мимо конференц-зала, обнаружил, что там собралась сотня человек, чтобы его послушать, поскольку Джобс не позаботился сообщить кому бы то ни было, что отменил встречу. Так что выступление все равно состоялось.

После этого Раскин направил служебную записку президенту Apple Майку Скотту с жалобой на Стива, называя его несносным ребенком, который, казалось, питает интерес к разработанному Раскином проекту. В этой служебной записке по пунктам перечислялись все прегрешения Джобса:

«1. Джобс регулярно пропускает встречи.

2. Он действует, не обдумывая заранее свои поступки.

3. Он безучастен в критические моменты.

4. Джобс часто действует, опираясь исключительно на свои личные предубеждения.

5. Пытаясь быть хозяином, он принимает абсурдные и расточительные решения.

6. Он не слушает и постоянно перебивает других.

7. Он не сдерживает своих обещаний и не выполняет поставленные обязательства.

8. Он самостоятельно принимает решения, не советуюсь с начальством.

9. Чрезмерно оптимистичен в суждениях.

10. Джобс постоянно безответственен и невнимателен».

Скотт вызвал Раскина и Джобса на ковер к Марккуле. Стив Джобс заплакал. Все согласились с Раскином: работать вместе не получится. В случае с Lisa Скотт встал на сторону Коуча, а на этот раз принял сторону Джобса. Ведь Mac был мелким проектом, разработчики сидели далеко от главного здания. Можно было чем-то занять Джобса вдали от основной части сотрудников, чтобы не мешал коллективу работать. «Они решили пойти на уступки и найти мне какое-нибудь дело. Меня это устроило, – вспоминал Джобс. – Я словно вернулся к себе в гараж и снова руководил собственной небольшой командой». В начале 1981 года Джобс официально возглавил проект Macintosh.

Джефа Раскина отправили в принудительный отпуск. Он уволился из Apple и завершил свою разработку в Canon. Специализированный настольный компьютер Canon Cat, выпущенный в 1987 году по его проекту, содержал множество оригинальных идей, но коммерческого успеха не имел. «В результате появился Canon Cat, который с треском провалился, – рассказывает Аткинсон. – Никто не хотел его покупать. Стив же превратил Mac в компактную версию Lisa, и получился полноценный компьютер, а не бытовой электроприбор». Если бы все пошло, как задумал Раскин, Mac был бы компьютером с маленьким объемом памяти, слабым процессором, кассетной лентой, без мыши, с минимальной графикой и без каких-либо серьезных перспектив на рынке. Джобс, как и всегда, оказался прав. Интуиция и на этот раз его не подвела. Джобс выпустил на рынок машину, которая изменила само понятие персонального компьютера. Такое Раскину было не по силам.

Через несколько дней после увольнения Раскина Джобс зашел в кабинку к Энди Херцфельду, молодому инженеру из команды, работавшей над Apple II. «От вас есть толк? – без обиняков осведомился Джобс. – Мы хотим, чтобы над Mac работали лучшие головы, и я не уверен, потянете ли вы».

Херцфельд не растерялся и ответил, что от него есть изрядный толк.

Джобс сказал, что берет его в команду Mac. Херцфельд объяснил, что ему нужна еще пара дней, чтобы привести в порядок DOS-программу для Apple II и передать ее своему преемнику.

«Это пустая трата времени! – возразил Джобс. – Кому нужен этот ваш Apple II? Через пару лет о нем никто и не вспомнит. Macintosh – вот настоящее будущее компании, и вы начнете работать над ним прямо сейчас! – И Джобс выдернул из розетки провод Apple II, так что программа, которую писал Херцфельд, пропала. – Пошли, – сказал Джобс. – Я покажу вам новое рабочее место». Так он показал инженеру, что уходить надо немедленно, обрывая все концы. Оказалось, что он посадил Херцфельда за стол, за которым прежде сидел Раскин.

Джобс начал с обновления команды. Вскоре там было уже 20 человек, но набор новых сотрудников продолжался. Каждому кандидату Джобс показывал прототип компьютера и наблюдал за реакцией. Если человек начинал живо обо всем расспрашивать и стремился тут же все опробовать, его зачисляли в группу. «Если у кандидата загорались глаза, он хватался за мышку и принимался щелкать по иконкам, Стив улыбался и брал его на работу, – вспоминала Андреа Каннингем. – Он хотел, чтобы при виде Mac все ахали».

Вся команда Macintosh прониклась стремлением Джобса создать не просто прибыльный, но прежде всего гениальный продукт. «Джобс считал себя художником, творцом. Под его влиянием команда дизайнеров приучилась относиться к себе так же, – рассказывает Херцфельд. – Цель была не в том, чтобы обогнать конкурентов или заработать побольше денег: главное – создать лучший в мире компьютер, а если получится, то и лучше лучшего».

Портативностью компьютера Джобс решил пожертвовать, но жестко ограничил его габариты. Он хотел, чтобы компьютер выглядел как можно более симпатичным и располагающим к себе. Внешний вид Mac стал отдаленно напоминать человеческое лицо. Джобс стремился довести до совершенства внешний вид каждого элемента, начиная с окон и пиктограмм и заканчивая упаковкой, которую все равно выбросят. Внутренние части компьютера должны были выглядеть гармонично, хотя их увидят только разработчики и сервисные служащие. Джобс верил, что доступ к содержимому системного блока должны иметь только сотрудники Apple, а пользователю там делать нечего, поскольку продукт Apple надо воспринимать как единое целое, а не как набор компонентов. Для обеспечения такого восприятия Джобс шел на весьма непопулярные меры, вплоть до использования нестандартных шурупов, под которые пользователю было крайне трудно подобрать отвертки. Джобс жертвовал совместимостью с другими устройствами и существенной частью рынка ради принципа: покупатель должен чувствовать, что покупает законченное произведение искусства, которое никто другой ему предоставить не может. Из-за личных амбиций Джобса, уязвленного отстранением от разработки Lisa, два компьютера, параллельно разрабатывавшиеся в Apple и адресованные одной аудитории, не были совместимы друг с другом ни в части комплектующих, ни в области программного обеспечения. Это, в свою очередь, означало жесткую конкуренцию за покупателя между Lisa и Macintosh и даже вражду между двумя группами инженеров и программистов. Фактически Джобс вел дело к расколу Apple. Он не упускал случая попикироваться с проектировщиками Lisa, называя Macintosh его «убийцей».

Воз полагал, что «Стив мог добиться своего, не терроризируя всю команду. Мне больше по душе, когда все спокойно, никто не ругается. По-моему, компания должна быть как одна семья. Руководи я проектом Macintosh, скорее всего, ничего путного из этого не вышло бы. Но если совместить наши со Стивом стили управления, получилось бы лучше, чем когда Джобс распоряжался всем в одиночку».

Но благодаря своему деспотизму Джобсу удавалось заразить своих сотрудников стремлением создавать действительно новые, прорывные продукты. Стив уверял, что лучше всего работать по принципу «требуй невозможного, добьешься лучшего из того, что действительно возможно»: «За долгие годы работы я понял: если у тебя по-настоящему хорошие сотрудники, с ними не надо обращаться как с детьми, а требовать от них большего, тогда они создадут шедевр. Первая команда Mac научила меня, что первоклассные специалисты любят работать вместе и им не понравится, если вас удовлетворит даже средний результат. Спросите любого члена команды Mac. Они вам скажут, что игра стоила свеч».

Крис Эспиноза, программист, работавший над Mac OS, A/UX, HyperCard, Taligent, Kaleida Labs, AppleScript, Mac OS X, вспоминал о Джобсе: «У нас с ним была масса трений на высоких тонах относительно нового программного обеспечения. Иногда он неожиданно говорил, что нужно все изменить, а я отвечал, что если мы так сделаем, его снова придется тестировать. Промедления рискуют обернуться неудачей продукта. Кроме того, все руководства по новому ПО были уже написаны, отредактированы и готовы идти в печать. „Мне плевать. Мы не можем этого так оставить“, – говорил он. Ни одна мелочь в дизайне не проскальзывала мимо его внимания, и для него никогда не было поздно исправить ее».

Интересно, что в 2000 году в интервью Fortune Джобс так отозвался о Mac OS X: «Мы сделали значки на экране такими красивыми, что вам захочется их лизнуть, как леденцы».

Его чувство дизайна, то, что он сам называл «вкусом», на самом деле совершило переворот в мире технологий.

Другим аспектом этого чувства эстетики была концепция Стива о слиянии технологий и искусства: «Никогда не думал об этих вещах раздельно. Леонардо да Винчи был как великим художником, так и великим ученым. Микеланджело знал все о том, как добывать камень в карьере. Дюжина лучших компьютерных ученых, которых я знаю, – музыканты». Со времен Macintosh Джобс никогда не разделял ученых и инженеров-компьютерщиков и художников. Стива устраивает, только когда все сделано идеально (эта привычка распространяется и на его личную жизнь). Такая высокая планка совершенства часто просто сводит работников с ума, но она в то же время стимулирует их на напряженную работу, нацеленную на наивысшие результаты. Если работник не удовлетворяет требованиям Стива – тот не преминет его уволить, и за это Джобса часто критикуют. Однако у него всегда были отличные отношения со светлыми умами – ведь они разделяли его тягу к совершенству.

Для разработки универсального стиля всей последующей продукции Apple Джобс в 1982 году организовал конкурс. Победу одержал баварец Хартмут Эсслингер, ранее разработавший дизайн телевизоров Sony Trinitron. Теперь он перебрался в Калифорнию вместе со своей фирмой, которую зарегистрировал под названием Frog Design. Эсслингер заключил контракт с Apple на 1,2 млн долларов. К 1984 году компания Apple внедрила стиль «Белоснежка» (Snow White design language), ставший глобальным трендом на рынке компьютеров и оргтехники.

В процессе работы над Macintosh Джобс побывал в Японии. Там он посетил множество заводов, ознакомился с их рынком информационных технологий. Его поразила образцовая дисциплина и идеальная чистота в цехах. Вернувшись в Калифорнию, Джобс решил построить во Фримонте завод по производству компьютеров Macintosh, причем заводские стены побелить, а станки покрасить в яркие цвета, чем всех несказанно удивил. Он вспоминал: «Япония – очень любопытное место. Некоторые думают, что она копирует вещи. Я больше так не считаю. На мой взгляд, то, чем они занимаются, – это изобретают все заново. Они берут что-нибудь уже созданное и изучают до тех пор, пока досконально не разберутся в устройстве. Иногда они понимают вещь лучше, чем ее изобретатель».

В 1982 году Джобс познакомился со знаменитой фолк-певицей Джоан Баэз, кумиром своей юности. Она была на 14 лет старше Джобса и растила 14-летнего сына Гэбриела от брака с активистом антивоенного движения Дэвидом Харрисом. Их понакомила сестра певицы, Мими Фаринье, которая тогда занималась благотворительностью, собирала пожертвования для тюрем, в том числе – компьютеры. Несколько экземпляров пожертвовал и Стив, который не очень любил давать деньги филантропам, поскольку подозревал, что они могут потратить их отнюдь не для помощи обездоленным. Через несколько недель Джобс и Баэз обедали вместе в Купертино.

По словам Джобса, его привлекло в Баэз то, что она была «умной и веселой». Тогда как раз заканчивался его роман с Барбарой Ясински. С Джоан они проводили вместе отпуск на Гавайях, жили в доме в горах Санта-Крус и даже ходили на один из концертов Баэз. Они встречались три года, а потом остались просто друзьями. Элизабет Холмс, подруга Джобса по Рид-колледжу, полагала, что «Стив стал любовником Джоан Баэз в значительной мере потому, что Баэз была любовницей Боба Дилана», любимого музыканта Джобса. Джоан и Боб были любовниками в начале 60?х годов, а потом, уже будучи «просто друзьями», они гастролировали вместе. К примеру, участвовали в концертном туре Rolling Thunder Revue в 1975 году. Стив рассказал Деби Коулман и Джоанну Хоффман о своем романе с Баэз и поделился с ними сомнениями: стоит ли жениться на Баэз, которой был уже 41 год, а значит, она вряд ли захочет и сможет иметь детей. «Я думал, что был влюблен в нее, но на самом деле она мне только очень нравилась, – признавался Джобс. – Мы не были предназначены друг для друга. Мне хотелось детей, а ей уже нет». Стив и Джоан расстались друзьями, и в своих мемуарах Баэз принесла благодарность: «Стиву Джобсу – за то, что он заставил меня выучить слово „процессор“, поставив таковой у меня на кухне». Джобс подарил Apple II Гэбриелу, а позднее Macintosh – Джоан. «Это были неожиданно серьезные отношения двух случайных друзей, которые однажды стали любовниками», – с некоторой ностальгией вспоминал Джобс о романе с Баэз.

В период работы над компьютером NeXT он пришел в дом к Баэз в Вудсайде, чтобы показать, как хорошо компьютер может играть музыку. «Он включил квартет Брамса и сказал, что со временем музыка из компьютера будет звучать лучше, чем ее мог бы исполнить человек, даже все иннуэндо и каденции будут звучать лучше», – вспоминала Джоан. Ей такая перспектива показалась ужасной. «Он все больше распалялся и восхищался, а я, просто окаменев от ярости, думала: да как ты смеешь осквернять музыку?»

Когда связь с Баэз уже клонились к закату, Стив познакомился со студенткой Пенсильванского университета Дженнифер Иган, ставшей впоследствии известной писательницей и лауреатом престижной Пулитцеровской премии. Но и этот роман продлился недолго. Через год Иган дала понять Джобсу, что пока не собирается замуж, и они расстались без взаимных претензий.

Они с Иган часами говорили ночью по телефону. Джобс пытался убедить возлюбленную в том, что страсть к потребительству пагубна и, согласно дзэн-буддистским установкам, надо исключить все материальное, чтобы достичь просветления.

Компьютер Lisa был представлен публике в январе 1983 года, и Джобс проспорил Коучу пять тысяч долларов. Но можно сказать, что, проиграв одно сражение, он тем не менее выиграл войну или, по крайней мере, кампанию. Lisa выгодно отличалась от продукции конкурентов высоким качеством и передовыми возможностями. Но высокая цена, порядка 10 000 долларов, делала этот компьютер недоступным для широкой публики, не позволила ему стать массовым домашним компьютером. Покупали компьютер Lisa мало, в основном для учреждений. Был период, когда во многих американских офисах работал хотя бы один такой компьютер, на котором сотрудники могли попеременно готовить документы, выглядевшие очень прилично для своего времени. Но в целом Lisa разогрел рынок в ожидании прихода Mac. «Lisa получилась слишком дорогой. Мы ошиблись, когда пытались продавать ее корпоративным клиентам, хотя гораздо лучше умеем работать с обычным массовым потребителем», – признавал впоследствии Джобс.

Джобс нанял талантливых молодых инженеров для своей команды, вдохновив их идеей предпринимательства и бунта и назвав «пиратами», в противовес остальной части компании, которую он назвал «флотом». Джобс смотрел на свою группу как на шайку пиратов, в которой он – главарь. «Лучше быть пиратом, чем служить в королевском флоте!» – говорил Стив. Он переманил к себе лучших специалистов компании, работавших над другими проектами, а из проекта Lisa позаимствовал наиболее ценные наработки. В середине 1983 года «шайка» Джобса атаковала штаб-квартиру Apple на Бэндли-драйв и водрузила на крыше «Веселого Роджера». Не всем сотрудникам Apple такое поведение пришлось по душе. Но Джобс добился того, что пиратский флаг развевался над главным зданием Apple до завершения всех работ над Mac. Одна из членов команды Джобса, Деби Коулман, заказала фуфайки с капюшоном, на которых было написано: «Работаю 90 часов в неделю, и мне это нравится!». Группа Lisa в долгу не осталась и вышла на работу в футболках с надписью «Работаем 70 часов в неделю и выпускаем продукт». А ветераны из группы Apple II, уставшие от разборок внутри компании, на своих футболках написали: «Работаем 60 часов в неделю и зарабатываем деньги на оплату Lisa и Mac».

Спустя несколько недель после победы над Раскином в борьбе за руководство проектом Mac Джобсу удалось сместить с поста президента Apple Майка Скотта, который уже некоторое время сильно раздражал коллектив: то угрожал, то принимался читать мораль, а потом внезапно, с несвойственной ему жесткостью, уволил без предупреждения нескольких сотрудников. И вот, когда Скотт уехал в отпуск на Гавайи, Марккула собрал топ-менеджеров обсудить его увольнение. Большинство, включая Джобса и Джона Коуча, проголосовало «за». Марккула временно сменил Скотта на посту президента, а Джобс получил право делать с проектом Mac все, что ему заблагорассудится.

Постепенно Джобс все больше прибирал к рукам руководство компанией и к 1983 году практически восстановил прежнее влияние и авторитет. Но многое зависело от того, кто станет президентом компании. После увольнения Скотта, последовавшего 25 февраля 1983 года из-за его неудачной попытки сократить персонал Apple, в том числе команду Apple II, обязанности президента исполнял Марккула. Это длилось более двух лет, и все это время Марккула подыскивал себе замену. Очевидной кандидатурой был Джобс, но оба они понимали, что он еще не готов к руководству корпорацией. Пришлось искать кандидата на стороне.

В конце 1982 года жена потребовала от Марккулы немедленно покинуть пост президента Apple. Джобс сознавал, что пока не готов в одиночку управлять компанией. Больше всего Джобса устраивала кандидатура Дона Эстриджа, создавшего с нуля подразделение персональных компьютеров в корпорации IBM и выпустившего линейку продуктов, которые по продажам обгоняли Apple. Джобс полетел в Бока-Ратон (Флорида), где располагалось подразделение Эстриджа. Он предложил Эстриджу оклад в миллион долларов в год и такую же премию при устройстве на работу, но тот отказался, не пожелав перейти в стан конкурентов.

Тогда Джерри Рош, руководитель кадровой службы, предложил кандидатуру Джона Скалли, весьма успешного маркетолога, президента подразделения Pepsi-Cola корпорации PepsiCo. Его рекламная кампания «Pepsi бросает вызов» имела небывалый успех. Джобс тут же взял Скалли в обработку, убеждая его перейти в Apple и названивая ему до десяти раз в день. Но Скалли все колебался, не желая оставлять теплое местечко в Pepsi-Cola, где дела шли более чем успешно, и никаких рисков, в отличие от Apple, в ближайшее время не просматривалось.

Когда в январе 1983 года Джобс прилетел в Нью-Йорк на презентацию Lisa, проводившуюся в отеле Carlyle, Скалли согласился встретиться с ним еще раз. Команда Apple немало удивилась, когда после целого дня пресс-конференций к ним в номер явился нежданный посетитель. Джобс ослабил галстук и представил всем Скалли как президента Pepsi и потенциального крупного корпоративного клиента Apple. Джон Коуч начал рассказывать о Lisa, а Джобс периодически перебивал его комментариями о революционном влиянии новинки на окружающий мир. После презентации Скалли и Джобс отправились в ресторан Four Seasons. Пока Джобс ел заказанное вегетарианское блюдо, Скалли описывал ему маркетинговые успехи Pepsi, рекламировавшей не товар, а стиль жизни и оптимистический взгляд на мир. Скалли предположил: «Думаю, у вас есть все шансы создать „Поколение Apple“». Джобс с радостью эту идею поддержал.

Джобсу хотелось, чтобы Скалли, как и он, влюбился в Macintosh. «Этот компьютер значит для меня больше, чем все, что я когда-либо сделал, – признавался он. – И я хочу, чтобы вы стали первым, помимо сотрудников Apple, кто его увидит». Стив торжественно достал из пластикового пакета Mac и продемонстрировал его Скалли, на которого театральная манера Джобса произвела не меньшее впечатление, нежели сам компьютер. «В нем было больше от шоумена, чем от бизнесмена. Каждый его жест казался продуманным, словно он заранее все отрепетировал, чтобы добиться нужного эффекта».

Джобс в марте 1983 года приехал в Нью-Йорк, чтобы перейти от слов к делу. «Я считаю, вы тот, кто нам нужен, – сообщил он Скалли на прогулке в Центральном парке. – Я хочу, чтобы вы работали у нас. Я могу многому у вас научиться». И Скалли заглотнул наживку. «Джобс меня очаровал, – признавался он. – Стив был одной из самых неординарных личностей из всех, кого я знал. Нас объединяла жажда творчества».

Решающий разговор состоялся на одном из балконов жилого комплекса «Сан-Ремо» на углу Западной Сентрал-Парк и Семьдесят четвертой улицы, где Джобс планировал купить двухэтажный пентхаус. Скалли боялся высоты и сидел, прижавшись к стене. «Я сказал, что хочу оклад в миллион долларов, миллион в качестве премии при поступлении в Apple и еще миллион отступного при увольнении, если не сработаемся», – вспоминал Скалли. Джобс в ответ заявил: «Даже если мне придется заплатить из собственного кармана, мы все уладим. Ведь я еще не встречал человека лучше вас. Я считаю, вы идеально подходите Apple, а наша компания достойна самого лучшего». Еще Стив добавил, что никогда прежде не работал под началом того, кого бы действительно уважал, и верит, что Скалли его многому научит. Говоря все это, Джобс не сводил с него своего знаменитого немигающего взгляда. Скалли поразило, какие густые у Джобса волосы.

Джон было залепетал, что они со Стивом могут остаться друзьями и он будет периодически что-то советовать Apple. В частности, Скалли посоветовал: «Развивать мерчандайзинг в магазинах, чтобы увлечь покупателей и заставить их поверить в то, что продукция Apple способна изменить жизнь к лучшему!».

Тут, как вспоминал Скалли, «Стив опустил голову и уставился себе под ноги. Повисло неловкое тяжелое молчание; наконец он произнес фразу, которая долго не давала мне покоя: „Вы хотите до конца своих дней продавать подслащенную водичку или все-таки решитесь попробовать изменить мир?“ …Стив умел всегда добиваться своего, он читал людей, как открытую книгу, и точно знал, что нужно сказать каждому. Впервые за четыре месяца я почувствовал, что не могу отказаться».

Марккуле удалось уговорить Скалли на компенсационный пакет отступного в 500 тысяч долларов и такую же премию. В самом начале сотрудничества Джобс и Скалли общались по десять раз на дню. «Мы со Стивом стали единомышленниками, очень подружились, – признавался Скалли. – Стоило одному что-то сказать, как другой подхватывал».

Непринужденная атмосфера, царившая в Apple, приятно поразила Скалли, равно как и простота оформления офиса. «Большинство сотрудников были одеты даже свободнее, чем обслуживающий персонал в PepsiCo», – вспоминал он.

«Стив заставил Скалли поверить в то, что он особенный, – вспоминала Джоанна Хоффман. – Так с ним еще никто не обращался. Разумеется, он потерял голову. Стив спроецировал на него целый набор качеств, которыми тот на самом деле не обладал. Джобс очаровал Скалли, вскружил ему голову. Когда выяснилось, что он не соответствует ожиданиям, создалась взрывоопасная ситуация, и причиной тому – поле искажения реальности».

Когда работа над дизайном Mac наконец завершилась, Джобс собрал всю команду Macintosh на неофициальную церемонию. «Настоящие художники подписывают свои произведения», – заявил он, достал лист чертежной бумаги, маркер и попросил всех расписаться. Выгравированные подписи можно найти внутри каждого Macintosh. Правда, увидеть их могли только техники во время починки компьютера. Ведь Джобс сделал все, чтобы владелец компьютера сам туда забраться не мог. Он говорил: «Мы сделаем все для того, чтобы никто, кроме сотрудников Apple, не смог залезть в компьютер». Но каждый член команды знал, что внутри есть его подпись, а также знал, что компоненты монтажной платы подобраны максимально изящно, так, что никто в мире изящнее не сделает. Джобс назвал всех поименно. Первым расписался Баррелл Смит. А когда расписались все 45 сотрудников, Стив отыскал свободное место в центре листа и поставил красивую подпись строчными буквами. После этого предложил всем отметить успех бокалом шампанского. «Благодаря Стиву в такие минуты мы чувствовали, что создаем произведение искусства», – вспоминал Аткинсон.

Джобс очаровал Скалли, и тот сдался. Но довольно скоро Стиву пришлось пожалеть о своем выборе. Он убедил себя, что Скалли обладает теми же качествами, что и он сам, но быстро пришло разочарование. Скалли был всего лишь эффективным менеджером, стремящимся к получению максимальной прибыли, без какой-либо романтики. Первый серьезный конфликт между ними произошел незадолго до презентации Macintosh.

Первое серьезное столкновение Джобса и Скалли произошло из-за цены на Macintosh. Предполагалось, что компьютер должен стоить 1000 долларов, но из-за вносимых Джобсом поправок цена поднялась до 1995 долларов. Когда же Джобс и Скалли приступили к обсуждению большой кампании по запуску и продвижения продукта, Скалли решил, что эту сумму необходимо увеличить еще на 500 долларов. Ведь затраты на маркетинг и рекламу – это то же производственные расходы, а значит, их необходимо включить в стоимость. Джобс яростно возражал: «Это уничтожит саму идею, ради которой все затевалось. Наша цель – выпустить революционный продукт, а не выжать прибыль любой ценой». Скалли ответил, что выбор прост: либо цена в 1995 долларов, либо бюджет для пиар-кампании, но никак не то и другое вместе.

Джобс разозлился, но уступил. Даже четверть века спустя Стив кипел от гнева, вспоминая об этом: «Это главная причина, по которой Macintosh продавался вяло и Microsoft захватила рынок».

22 января 1984 года во время трансляции по каналу CBS финального матча по американскому футболу между командами «Лос-Анджелес Рэйдерс» и «Вашингтон Редскинз» был продемонстрирован рекламный ролик, придуманный рекламным агентством ChiatDay и снятый режиссером Ридли Скоттом. На один только ролик Джобс выбил беспрецедентный бюджет – 750 тысяч долларов. В нем был использован антитоталитарный мотив роман Джорджа Оруэлла «1984». В огромном зале серая толпа послушно внимает с гигантского экрана Большому Брату. В зал вбегает атлетического сложения девушка в майке Macintosh и с молотом в руках. Ее преследует полиция мыслей, но девушка отрывается от преследователей, раскручивает молот и запускает его в лицо на экране. Следует ослепительный взрыв и закадровый голос объявляет, что благодаря Apple «1984 год не станет „1984-м“». Интересно, что на роль покорной толпы, внимающей речи Большого Брата, режиссер набрал несколько десятков настоящих скинхедов. Ролик произвел эффект разорвавшейся бомбы, был показан в новостях крупнейших телеканалов, и стал, по мнению ряда экспертов, первым образцом «вирусной рекламы», то есть такой рекламы, главным распространителем которой являются сами ее получатели. В «вирусной рекламе» присутствует контент, способный привлечь новых потребителей за счет яркой, творческой, необычной идеи. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что ключевая метафора, выбранная Джобсом для этой рекламной кампании, куда меньше подходила к устройствам Apple, чем к компьютерам IBM с открытой архитектурой. Ведь именно Macintosh в его герметичном корпусе, который невозможно было открыть без специальных инструментов, скорее выглядел порождением Большого Брата. Но умелый и агрессивный маркетинг позволял переставить все с ног на голову так, чтобы подмена не бросалась в глаза. Более 96 миллионов зрителей посмотрели необычный ролик. Когда Большой Брат исчез, диктор спокойно объявлял: «24 января Apple Computer представит Macintosh, и вы поймете, почему 1984 год не будет похож на „1984-й“».

Ролик вызвал эффект разорвавшейся бомбы. В тот же вечер три федеральные телекомпании и пятьдесят местных телеканалов рассказали в новостях о нашумевшем ролике. Журналы TV Guide и Advertising Age назвали «1984» величайшим роликом всех времен.

Презентация Macintosh, проведенная Джобсом 24 января 1984 года в университете Де Анза на ежегодном собрании акционеров Apple, вошла в историю маркетинга, превратившись в запоминающееся шоу. Аудитория Флинт-центра на 2600 мест была переполнена. Стив был в двубортном синем пиджаке, накрахмаленной белой рубашке и бледно-зеленом галстуке-бабочке. «Это самый важный момент в моей жизни, – признался он Скалли, пока они сидели за кулисами в ожидании начала. – Я очень волнуюсь. Ты, наверно, единственный человек, кто знает, что я на самом деле чувствую». Свое выступление Джобс начал стихами Боба Дилана о том, что «времена меняются». Затем слово с годовым отчетом взял Скалли, признавшийся в заключение, что дружба со Стивом Джобсом стала для него главным событием с тех пор, как он присоединился к команде Apple. Далее Джобс поиронизировал над конкурентами из IBM, выставив их неудачниками и близорукими ретроградами, задумавшими с помощью тоталитарных методов захватить компьютерный рынок. Он сравнил корпорацию IBM с Партией из оруэлловского романа, а Apple – с бунтарем-одиночкой, бросающим вызов тотальной системе контроля. Джобс вспоминал: «Когда мы наконец представили [настольный компьютер Macintosh] собранию акционеров, присутствовавшие наградили нас пятиминутными аплодисментами. Удивительнее всего было то, что произошло на моих глазах с командой разработчиков Mac, которые занимали первые ряды. Казалось, никто из нас не мог поверить в то, что мы сделали это. Все плакали». На Macintosh, выпуск которого был запланирован на январь 1984 года, возлагались большие надежды как на потенциального сильного соперника IBM. И Джобс дал противнику решительный бой, указав все промахи, допущенные IBM начиная с 1958 года. Затем он зловещим тоном описал нынешние попытки компании получить господство над рынком персональных компьютеров: «Удастся ли Голубому гиганту установить контроль над всей компьютерной отраслью? Над эпохой информационных технологий в целом? Сбудется ли пророчество Джорджа Оруэлла насчет 1984 года?».

В этот момент с потолка спустился экран, и начался 60-секундный рекламный ролик с метательницей молота. Аудитория неистовствовала. Следующей акцией стала демонстрация Джобсом возможностей Macintosh в области интерфейса, графики и звука.

В заключение компьютер сам рассказывал о себе с помощью программного генератора речи. Джобс улыбнулся, предвкушая реакцию собравшихся: «О Macintosh было сказано немало. Сегодня, впервые за все время, я бы хотел, чтобы он сам заявил о себе».

Стив щелкнул мышкой, и раздался чуть дрожащий, но красивый и глубокий электронный голос: Macintosh стал первым компьютером, который сам рассказал о себе. Речь, перебиваемая аплодисментами и овациями, звучала так: «Привет. Я Macintosh. Я рад, что наконец выбрался из сумки. Я не привык к публичным выступлениям, но хотел бы поделиться с вами мыслью, которая впервые пришла мне, когда я увидел компьютер IBM. Не доверяйте компьютеру, который не можете поднять. Да, я могу говорить. Но сейчас мне хотелось бы помолчать и послушать. Поэтому я с гордостью представляю вам человека, который для меня как отец, – Стива Джобса».

Аудитория неистовствовала! Зрители то вскакивали с мест, то садились обратно, махали кулаками, хлопали. Джобс спокойно кивнул, улыбнулся, опустил глаза и замолчал. Овации не смолкали минут пять.

Но эйфория быстро кончилась. Macintosh был коммерчески успешен, но продавался хуже, чем ожидалось. Джобс был убежден, что причиной этому стала завышенная цена, и ставил Скалли в вину, что IBM в итоге захватила рынок. Тогда он говорил: «Если по какой-то причине мы оступимся, совершим несколько непоправимых ошибок и проиграем конкуренцию Microsoft и IBM… Тогда для всей индустрии компьютеров наступят темные времена».

Но первоначально, после успешного выхода Macintosh на рынок, позиции Стива Джобса в Apple временно упрочнились. Отделы Lisa и Macintosh были слиты в один, который Джобс и возглавил. Но уже через год продажи Macintosh стали резко падать. Пользователи успели изучить сильные и слабые стороны этого компьютера и предпочитали компьютеры IBM. Macintosh, с его 128 килобайтами оперативной памяти, был слишком медленным для выполнения возложенных на него задач, апгрейд же производителем не предусматривался. Новейшие компьютеры IBM к 1985 году имели уже 1 МБ оперативной памяти. К тому же в Macintosh не было жесткого диска, и пользователям приходилось постоянно переставлять 3,5-дюймовые дискеты, чтобы сохранять данные. Это было очень неудобно. С дискетами же была целая история, почти детективная.

Боб Беллвилл, ведущий инженер Mac, предложил использовать разработанные Sony новые 3,5-дюймовые дискеты в более прочном пластмассовом корпусе. Они как раз помещались в карман рубашки. Можно было заказать копии этих дискет небольшой японской компании Alps Electronics, поставлявшей дисководы для Apple II. Alps купила у Sony лицензию на эту технологию, и дискеты обошлись бы Apple достаточно дешево.

Джобс, Беллвилл и ветеран Apple Род Холт отправились в Японию. Экспрессом они добрались из Токио на фабрику Alps. Здесь их ждало разочарование. Оказалось, что у тамошних инженеров есть только недоделанный макет дискеты. Джобсу макет понравился, но Беллвилл расстроился, что, как он прикинул, диск для Mac будет готов не ранее, чем через год.

Побывали они и в других японских компаниях. Джобс шокировал японских топ-менеджеров, приходя на встречи в джинсах и кроссовках. Когда ему, согласно японской традиции, вручали небольшие подарки, он оставлял их в офисе после встречи и сам никогда ничего не дарил в ответ. Смеялся, когда инженеры кланялись ему в знак приветствия и вежливо предлагали ознакомиться с их продукцией. Большинство обижалось, но некоторых японцев выходки Джобса забавляли.

Последней Джобс и его товарищи посетили фабрику Sony, расположенную в унылом пригороде Токио. Стиву не понравилось, что большая часть работ выполнялась вручную, и в цехах, на его взгляд, было слишком грязно. Беллвилл принялся убеждать заказать уже готовые дискеты у Sony. Джобс отказался и решил делать совершенно новый дисковод вместе с Alps.

Однако Беллвилл решил проигнорировать приказ Стива отказаться от услуг Sony и сообщил об этом Майку Марккуле. Тот посоветовал делать так, как Беллвилл считает нужным, но чтобы дискеты были готовы как можно скорее и чтобы Джобс не узнал, что его приказ не выполнен.

Беллвилл попросил Sony изготовить дисковод для Macintosh. Он не без оснований опасался, что Alps не успеет выполнить заказ в срок. В Apple прибыл Хидетоси Комото, инженер Sony, разработавший дискету.

Когда Джобс заглядывал к инженерам Mac, а это случалось почти каждый день, Комото приходилось срочно где-то прятать. Как-то Джобс столкнулся с ним у газетного киоска в Купертино и узнал его, поскольку они встречались в Японии, но ничего не заподозрил (или сделал вид, что не заподозрил). Однажды Джобс неожиданно ворвался в помещение, где шла работа над Mac, а Комото в это время сидел в одной из кабинок. Другой инженер схватил его за руку и потащил в чулан со словами: «Быстрее прячьтесь! Я вас умоляю!». Херцфельд вспоминал, что Комото изумился, но вскочил и побежал прятаться. В чулане ему пришлось просидеть пять минут, до ухода Джобса. Инженер, затолкавший японца в чулан, извинился. «Ничего страшного, – кротко ответил Комото. – Но уж больно странные у вас в Америке обычаи. Очень странные».

Предчувствие Беллвилла не обмануло. В мае 1983 года Alps заявила, что на изготовление копии дискет Sony у компании уйдет еще года полтора. На выездном семинаре, проходившем на курорте Пахаро-Дюнс, Марккула поинтересовался у Джобса, что тот намерен делать. Но тут вмешался Беллвилл и сообщил, что дискетам Alps скоро будет готова адекватная замена. Джобс опешил, но теперь окончательно понял, почему главный разработчик дисководов Sony оказался в Купертино. «Сукин ты сын!» – беззлобно бросил Джобс, а потом расплылся в широкой улыбке. Все хорошо, что хорошо кончается. Как только Стив понял, что Беллвилл и другие инженеры сделали все это за его спиной, вспоминал Херцфельд, «Стив подавил обиду и поблагодарил коллег за то, что они его не послушали и сделали все как надо». Ведь иначе выпуск Mac пришлось бы отложить еще на полтора года.

По словам Скалли, в проекте Macintosh «что конкретного создал Стив Джобс? Он ничего конкретного не создал, он создал просто все».

Энди Херцфельд вспоминал о последних днях работы над Macintosh, когда они срочно дорабатывали программное обеспечение: «Мы изрядно потрепали себе нервы. Работали в поте лица, пока все не было готово. Мы не спали и почти не ели. Я не ложился трое суток в самом конце работы, последние доработки мы закончили к шести утра».

О том же свидетельствует Джон Скалли: «Я помню, как Стив нервничал перед выпуском Macintosh. Репетиция накануне обернулась полным провалом, казалось, ничего не идет как надо. Стив, как и мы все, был очень расстроен. Было непонятно, как мы все это приведем в порядок для следующего дня. Но когда дело доходило до презентаций – Джобс был мастером».

В январе 1982 года была достигнута договоренность, что в течение года Microsoft не будет предпринимать никаких шагов в направлении запуска Windows. Но выпуск Macintosh задержался, и в ноябре 1983 года Билл Гейтс счел себя свободным от обязательств перед Джобсом и объявил о разработке Windows для более популярных IBM-совместимых машин. Однако отношения между ними испортились: Гейтс смотрел на Джобса свысока, так как тот не умел программировать, а Джобс называл Гейтса человеком без вкуса и фантазии, халтурщиком, который всегда «бессовестно воровал чужие идеи».

Стив сам признавался: «В конечном счете – все дело во вкусе. Дело в том, чтобы открыть для себя все хорошее, что люди уже познали, и стараться воплотить это хорошее в своем деле. Пикассо как-то сказал, что хорошие художники – копируют, а великие – крадут. Мы никогда не стыдились красть хорошие идеи. Это стало одной из причин успеха Macintosh, ведь с ним работали музыканты, поэты, художники, зоологи и историки, и он стал лучшим компьютером в мире».

Структура программного обеспечения Apple всегда была закрытой темой. Джобс не хотел, чтобы туда кто-то совал свой нос. По мнению Джобса, его творения были совершенны и простым смертным не стоило их портить.

В новом офисе Apple он запретил проектировщикам делать окна открывающимися, хотя жара стояла отменная. Джобс вообще не считал, что простым людям нужно давать возможность что-либо открывать – иначе они могут все сломать, считал он.

В 1984 году Гейтс с коллегами разрабатывал первый табличный модуль (Excel) и первый текстовый редактор (Word) для только что выпущенного Macintosh. Microsoft также разработала собственную операционную систему Windows, основанную на тех же принципах, что были заложены в Mac: мышь и оконный графический интерфейс. В операционной системе был использован тот же графический интерфейс пользователя, что и у Macintosh. Разъяренный Джобс ничего не мог поделать. Ведь формально Microsoft имела все права, поскольку договор с Apple не разрабатывать графическое программное обеспечение истекал. Но он все же вызвал Билла Гейтса из Сиэтла в Силиконовую долину для объяснения. Гейтс вспоминал: «Он меня позвал, чтобы выпустить пар. Как он приказал, я приехал в Купертино и сказал: „Мы работаем над Windows. Мы верим, что будущее нашей компании – в графических интерфейсах“».

И вот как описал их общение Айзексон:

«Они встретились в конференц-зале, где присутствовало еще с десяток сотрудников Apple, желавших посмотреть, как босс атакует Гейтса. Джобс не разочаровал свое войско. „Вы нас обворовываете! – кричал он. – Я вам доверял, а теперь вы у нас воруете!“

Гейтс спокойно взглянул на Джобса – все прекрасно знали, откуда на самом деле взялся интерфейс: „Что же, Стив, думаю, на происходящее можно посмотреть иначе. Ситуация, скорее, такая – у нас с тобой был богатый сосед по имени Xerox, и когда я залез к нему в дом, чтобы украсть телевизор, обнаружил, что ты уже украл его!“».

По словам Гейтса, в конце концов «Джобс сказал что-то вроде: „Ладно, но пусть это будет не очень похоже на то, что делаем мы“». Apple слишком зависел от программного обеспечения Micrisoft, чтобы начинать с компанией Гейтса войну.

Джобс признавал, что сотрудничество с Гейтсом имело большое значение для развития Microsoft: «Многие не помнят, но до появления на горизонте Mac Microsoft не была игроком в бизнесе разработки приложений… тут доминировала Lotus. А Microsoft, сотрудничая с Mac, сделала большой рывок вперед… Их приложения поначалу были просто ужасны, однако они проявили терпение и усердие, и им удалось их усовершенствовать».

Microsoft из партнера Apple все больше превращалась в конкурента. Компания Гейтса по-прежнему разрабатывала версии программ для Apple (например, Microsoft Word), но продажи операционной системы, созданной специально для IBM PC, приносили все больший доход. В 1982 году было продано 279 тысяч компьютеров Apple II по сравнению с 240 тысячами IBM PC и его аналогов. В 1983 году расклад изменился: 420 тысяч Apple II против 1,3 миллиона IBM и его аналогов. Apple III и Lisa остались далеко позади.

Джобс так и не простил Гейтсу обиды, утверждая: «Они ободрали нас как липку, потому что у Гейтса нет ни стыда, ни совести». Однако Гейтс ответил: «Если он в это верит, значит, попал в собственное поле искажения реальности». И юридически он был прав. Хотя Apple была креативнее и изящнее в решениях и дизайне, битву операционных систем выиграла Microsoft. Она выпускала ряд недоработанных копий продукта, но благодаря этому быстрее захватывала рынки. Оказалось, что важнее все-таки иметь собственное ПО, как это было у Microsoft, а дизайн и различные новые устройства всегда можно позаимствовать или скопировать.

Скалли не покушался на полномочия Джобса. Наоборот, подразделения Lisa и Macintosh соединили, а Джобса поставили во главе. Но характер Стива нисколько не поменялся в лучшую сторону. Он объявил, что все главные позиции займут руководители Macintosh, а четверть сотрудников Lisa надо уволить, поскольку, дескать, «вы, ребята, провалились. Вы – вторая лига». Аткинсон возразил: «Эти люди работали очень много и были прекрасными специалистами». Но Джобс гнул свою линию: «Когда команда растет, еще можно примириться с парочкой игроков второго состава, но потом они потянут к себе других таких же, а там и третий состав пойдет. Опыт Macintosh научил меня, что первая лига любит работать с игроками своего уровня и добавлять к ним более слабых игроков ни в коем случае нельзя».

Разумеется, после этого число его поклонников в компании поубавилось.

Еще одной из знаменитых привычек Джобса было неожиданно появляться в каком-либо из отделов компании и спрашивать работников, над чем они в тот момент работали. Это заставляло сотрудников всегда выкладываться по полной в работе, даже когда руководства не было рядом. «Бывало, его подолгу не видно, – говорил один из бывших инженеров компании. – Но вы всегда знаете, что он может появиться в любой момент, он всегда где-то рядом. Вы всегда понимаете, что то, что вы делаете, может понравиться ему, а может и не понравиться. Я имею в виду, что он может не знать вас. Но он точно знает, что вы должны делать. И что вы делаете. И знает, нравится это ему или нет».

Джобс утверждал: «Часто люди не знают, чего хотят, пока ты им не покажешь. Вот почему многим в Apple платят кучу денег – они должны всем этим руководить».

«Я всегда думал и думаю, что если ты делаешь что-то вдвое лучше, чем остальные, – ты феноменально хорош, – однажды сказал он. – Лучшее обычно на 30 % лучше среднего. В работе я понял, что Воз, например, был раз в 25–50 лучше остальных. Я также понял, что такие люди настолько хорошо делают свое дело, что их невозможно было бы заменить 50 другими. Они справлялись несравненно лучше».

Когда Джобс решил построить во Фримонте наисовременнейший завод по производству Macintosh, его эстетические амбиции и страсть к контролю дошли до абсурда. Ему хотелось, чтобы машинное оборудование было выкрашено в яркие цвета с логотипа Apple, но он слишком долго выбирал образцы красок. В результате директор по производству Мэтт Картер установил обычное оборудование, бежевого и серого цвета. Осмотрев завод, Джобс приказал, чтобы станки перекрасили в выбранные им яркие цвета. Картер воспротивился. Перекраска могла только навредить ценному оборудованию. И он был прав. Один из станков, который ради эксперимента все-таки перекрасили в ярко-голубой цвет, стал плохо работать, и его в шутку окрестили «Каприз Стива». В итоге Картер ушел, поскольку, по его словам, «борьба со Стивом требовала слишком много сил, а поводы для стычек яйца выеденного не стоили, так что мне надоело».

Джоанна Хоффман сопровождала Джобса в поездке по Европе через несколько месяцев после выхода Macintosh. По ее словам, «он вел себя отвратительно и был убежден, что ему все сойдет с рук». В Париже Джоанна организовала официальный ужин с французскими разработчиками программного обеспечения, но Джобс вдруг отказался туда идти и заявил, что вместо ужина решил встретиться с художником Жан-Мишелем Фолоном. Как вспоминала Хоффман, «гости были оскорблены и даже не захотели пожать нам руки».

В Италии Джобс сразу же возненавидел местного директора Apple, добродушного толстяка, выходца из традиционного бизнеса. Стив разругал его команду и стратегию продаж и назвал беднягу недостойным высокой чести продавать Mac. В ресторане же, куда его пригласил несчастный директор, Джобс потребовал веганскую еду, а официант подал соус на сметанной основе. Джобс взорвался и повел себя столь неприлично, что Хоффман шепотом пригрозила Стиву, что выльет ему на колени свой горячий кофе, если он тотчас не успокоится.

Основные разногласия с европейцами касались прогноза продаж. Джобс всегда завышал ожидаемые результаты, а директора были реалистами. Джобс грозил европейцам, что не даст им никаких квот, пока они не предоставят ему лучших прогнозов. Они же настаивали, что надо спуститься с небес на грешную землю. Джоанна, которой приходилось улаживать эти споры, призналась: «Под конец поездки у меня был нервный тик – я дрожала всем телом».

Во время поездки Джобс познакомился с Жаном-Луи Гассе, французским менеджером Apple, и встреча с ним была одна из немногих, прошедших удачно. По словам Гассе, у Джобса «был свой особый взгляд на истину, и, чтобы нормально говорить с ним, его надо было просто задавить». Когда Джобс пригрозил срезать французские квоты, Гассе демонстративно рассердился. Он вспоминал: «Помню, как схватил его за лацканы пиджака и крикнул, чтобы он заткнулся. Я сам бывал раньше ужасно агрессивным, но излечился от мерзкой привычки. Поэтому сразу признал в Стиве своего». Так родственные души нашли друг друга. Но и Гассе поразился, насколько обаятельным умел быть Джобс, когда ему это было необходимо.

Во второй половине 1984 года продажи Macintosh резко упали. Компьютер был слишком медленным и недостаточно мощным. Реклама здесь не спасала. Его преимущество заключалось в том, что интерфейс пользователя выглядел как залитая солнцем игровая комната, что было куда привлекательнее мрачного темного экрана с зелеными мигающими буквами и неприветливой командной строкой. Но главное преимущество стало и главным уязвимым местом. В текстовом режиме символ занимает меньше байта, а когда Macintosh, пиксель за пикселем, рисовал букву элегантным шрифтом, это требовало в 20–30 раз больше памяти. Для Lisa данная проблема была решена установкой более 1000 килобайт памяти, однако в Macintosh ограничились всего 128 килобайтами.

Кроме того, в Macintosh не хватало встроенного жесткого диска, а был лишь дисковод для дискет. Если пользователь хотел скопировать данные, ему приходилось постоянно вставлять и вынимать дискеты, что было крайне неудобно. Да и отсутствие вентилятора сказывалось. Из-за постоянного перегрева Mac прозвали «бежевым тостером». Когда покупатели раскусили слабые стороны Macintosh, продажи, естественно, упали. По этому поводу Хоффман горько пошутила: «Искажение реальности может быть хорошим стимулом, но потом реальность неизбежно наносит ответный удар».

К концу 1984 года, когда Lisa фактически не продавался, а продажи Macintosh упали ниже 10 тысяч в месяц, Джобс в отчаянии приказал на нераспроданные компьютеры линейки Lisa установить эмуляцию Macintosh и выбросить на рынок под брендом Macintosh XL. Продажи утроились, но, по сути, это был обман покупателей, которым практически предлагали Macintosh по сильно завышенной цене. Джобс также запустил рекламную кампанию комплекта Macintosh Office. Комплект должен был состоять из файлового сервера, сетевого оборудования для терминалов Macintosh на протоколах AppleTalk и лазерного принтера LaserWriter. Джобс попытался взять тот же напористый и агрессивный тон, который принес успех год назад, но переборщил. В новом ролике под названием «Lemmings» офисные менеджеры в темных деловых костюмах и с черными повязками на глазах стройными рядами шли к обрыву и падали с него, один за другим. Они еще напевали похоронную вариацию песенки гномов из мультфильма «Белоснежка» И только Macintosh Office «открывал им глаза». Реклама вышла слишком мрачной и депрессивной, скорее отпугивающей многих потенциальных клиентов Apple. «Не могу поверить, что ты решился оскорбить деловых людей всей Америки!» – воскликнула Деби Коулман, посмотрев столь депрессивное кино. Ролик был встречен холодно, а проект Macintosh Office полностью провалился. Деби Коулман грозилась уйти из Apple.

Джоанна Хоффман вспоминала: «Я пришла в ярость, поскольку никакого Mac XL не существовало. Просто таким образом пытались избавиться от излишков Lisa. Продажи сначала были хорошие, но потом пришлось прекращать этот чудовищный обман, и я уволилась».

Спад продаж и неоднозначные действия Джобса вызвали уход и ряда других ведущих специалистов, которых Стив даже не пытался удержать. К началу 1985 года компанию покинули Энди Херцфельд, Джоанна Хоффман и Баррелл Смит, на которых держался проект Macintosh, а вскоре за ними последовал Брюс Хорн. Херцфельд утверждал: «Он искажает реальность, воображая то, чего не может быть, – к примеру, говорит мне, что я могу за несколько дней придумать дизайн для Breakout (одна из компьютерных игр. – Б. С.). И понимаешь, что это невозможно, но в итоге оказывается, что Стив прав». Тем не менее долго выносить подобную правоту Энди не смог.

Даже Стив Возняк собирался уйти, чтобы основать собственную компанию по производству пультов дистанционного управления, которые сам изобрел, но его удалось уговорить остаться на полставки с окладом в 20 тысяч долларов, а также представлять компанию на разных мероприятиях и выставках. Воз был недоволен тем, что Джобс пренебрежительно относился к Apple II, который приносил компании основной доход и дал 70 % продаж под Рождество 1984 года. Он вспоминал: «В компании сложилось несколько пренебрежительное отношение к сотрудникам подразделения Apple II, хотя Apple II уже долгое время был самым прибыльным продуктом и сохранил свои позиции еще на несколько лет». Воз даже позвонил Скалли и упрекнул его за то, что столько денег тратится на Джобса и подразделение Macintosh.

В начале 1985 года Джобс встретил, по его словам, самую красивую женщину в своей жизни и будто бы свою первую настоящую любовь. Тина Редсе была девушка хипповского склада и работала компьютерным консультантом. Когда Скалли выживал Джобса из Apple, Стив сбежал в Европу с Тиной, чтобы отвлечься. Их объединяло трудное детство, сопряженное с психологическими травмами (отец Тины страдал психическим расстройством). Оба искали красоту и гармонию и предпочитали духовное мирскому. Роднило их и сходство характеров. Тина, как и Стив, была невротиком и обладала повышенной чувствительностью, нередко ударяясь в слезы. Также она была женщиной волевой и легко пренебрегала своей необычной красотой, часто не делая макияж, – и от этого, по утверждению очевидцев, становилась только красивее. Их страсть была бурной. Редсе держалась с Джобсом на равных: она уходила из его дома и возвращалась к нему, когда считала нужным. Стив утверждал: «Никто на свете не поймет меня лучше, чем понимала она». Но, несмотря на всю схожесть, различия были непреодолимы. Редсе была очень добрым человеком, работала волонтером, помогала больным и нищим, старалась наладить отношения с Лизой и даже с Крис Энн. В этом она была полной противоположностью Джобсу. Тина была очарована Стивом, но ей очень не нравились его эгоизм, пренебрежение к людям, жестокость, а также его спартанское жилище. Оставались и философские разногласия. Стив считал, что человечеству нужна универсальная эстетика. Он был поклонником баухауса, считая, что лучше всего – простой и функциональный модернизм для массового потребителя, Тина же не принимала баухаус, полагая, что эстетика может быть только индивидуальной, что люди рождаются с чувством прекрасного и нет необходимости их этому чувству учить. «У них были невероятно бурные отношения, – утверждал Херцфельлд. – Они постоянно воевали друг с другом». Их союз был обречен. В 1989 году Стив пошел на отчаянный шаг, сделав Тине предложение. Последовал отказ и полный разрыв. Друзьям Тина говорила, что если выйдет замуж за Стива, то сойдет с ума. Она не выносила его жестокости и не могла спокойно смотреть, как он обижает других.

Редсе потом вышла замуж, родила двоих детей, но развелась. Джобс порой скучал без нее, даже после женитьбы на Лорен. Когда Стив заболел раком, Редсе его поддерживала. Она вспоминала: «У нас были совершенно разные системы ценностей, поэтому те отношения, о которых мы когда-то мечтали, были невозможны, но забота о нем и любовь к нему остались со мной навсегда». А Джобс называл Тину «одним из самых чистых людей в моей жизни».

Тина впоследствии признавалась: «Я не смогла бы быть хорошей женой для легенды по имени Стив Джобс. Это было бы ужасно во всех аспектах… Я не хотела его обижать, но и не могла спокойно смотреть, как он обижает других. Это было для меня слишком мучительно».

Тут надо сказать несколько слов о квартирах Джобса. В 1982 году он купил квартиру в нью-йоркском доме «Сан-Ремо», где квартировали также звезды Голливуда Деми Мур, Стивен Спилберг и Стив Мартин. С помощью Джеймса Фрида из студии Бэя Юймина он долгое время вел в этой квартире ремонт, только затем, чтобы продать ее почти два десятилетия спустя Боно (Полу Дэвиду Хьюсону), солисту U2, за 15 млн долларов.

В 1984 году Джобс купил Дом Джеклинга в Вудсайде (Калифорния). Это был особняк в испанском колониальном стиле площадью 1600 кв. м с 14 спальнями, спроектированный и построенный Джорджем Вашингтоном Смитом в 1925 году. Хотя дом стоял почти без мебели, Джобс жил в нем в течение почти десяти лет. Стив всегда так стремился к совершенству, что не мог выбрать ничего, и в конце концов так и остался без мебели, ограничившись тем, что повесил в спальне портреты Эйнштейна и Махарадж-джи, а в гостиной – картину Максфилда Пэрриша со сказочным сюжетом. Говорили, что он держал свой старый мотоцикл BMW R60/2 в гостиной и повесил на руль оранжевые кисточки (Стив любил немецкую технику). Стив позволил Биллу Клинтону покататься на нем в 1998 году. В шутку говорили, что после того, как Стив разбогател, единственной мебелью, которую он приобрел, стала стереосистема за 100 000 долларов. Еще у него, пока не было семьи, в доме имелся матрац и фотографии известного американского фотографа Энсела Адамса, снимавшего дикий Запад. В Вудсайде только кухня была меблирована, и там же находились кофеварка Braun и набор ножей Henckels. Также в прихожей было фортепиано марки Bosendorfer.

После женитьбы дом в Вудсайде был заброшен. Но иногда Джобс пользовался им и его бассейном для устройства семейных вечеринок. Семья Джобсов поддерживала Демократическую партию США и в 90-е годы подружилась с семьей Клинтонов. Джобсу даже довелось спать в спальне Линкольна в Белом доме. А Билл Клинтон иногда советовался с ним в трудные минуты.

И когда Клинтон был президентом, он и Хиллари, навещая дочь в Стэнфорде, останавливались во владениях Джобса, на ранчо 50?х годов. Поскольку этот дом также не был оборудован, супруга Джобса Лорен Пауэлл к приезду Клинтонов обратилась в мебельные магазины и галереи, чтобы обставить его подобающим образом. Вскоре после признаний Моники Левински о том, что у нее с Биллом Клинтоном был оральный секс, Пауэлл осматривала дом перед приездом Клинтонов и заметила, что одна картина пропала. Она забеспокоилась и спросила у сотрудников секретной службы, прибывших в дом заранее, что произошло. Один из них отвел ее в сторону и шепотом сообщил, что на картине было изображено платье на вешалке, которое могло напоминать о синем платье Левински, на котором осталась сперма Билла и которое фигурировало в деле. Поэтому было решено убрать картину от греха подальше. А однажды во время ночной телефонной беседы Клинтон спросил Джобса, как ему вести себя в истории с Левински. «Не знаю, что было на самом деле, но если все, в чем тебя обвиняют, действительно было, нужно все рассказать народу», – посоветовал Джобс. Клинтон этого совета не послушался и врал под присягой, что связи с Моникой у него не было. Когда же его приперли к стенке неопровержимыми доказательствами, в том числе злосчастным платьем со следами спермы, Клинтон, дабы не быть обвиненным в лжесвидетельстве под присягой, что грозило импичментом, родил замечательную фразу: «Оральный секс – не половой акт».

Автомобили Джобс, когда разбогател, предпочитал немецкие, сначала Porsche, позже – Mercedes. Эти автомобили служили ему источником вдохновения, он не раз отмечал, что дизайн Macintosh сделан «как Porsche», и хотел также, чтобы компьютер NeXT Cube был «как черный Porsche для мира компьютеров».

До женитьбы обед Джобсу готовила пара выпускников Беркли, жившая в огромном пустом доме.

Джобс планировал снести Дом Джеклинга и построить на его месте дом поменьше; однако местные защитники памятников старины воспротивились его планам. В июне 2004 года городской совет Вудсайда дал Джобсу разрешение снести особняк при условии, что он будет рекламировать собственность в течение года, для того чтобы желающие имели возможность переместить его в другое место и восстановить. Ряд людей проявил интерес, но никаких соглашений на этот счет не было достигнуто. Позднее в том же году группа местных защитников начала искать правовые меры для предотвращения сноса. В январе 2007 года Джобс был лишен права на снос собственности по решению суда. Однако решение было отменено в апелляционной инстанции в марте 2010 года, и особняк был снесен в начале февраля 2011 года. Джобс так ничего и не успел построить на его месте, и теперь оно пустует.

В 1985 году президент Рональд Рейган наградил Джобса и Стива Возняка Национальной медалью в области технологий, и они стали одними из первых, кто получил эту награду. Церемония прошла через две недели после ухода Возняка из Apple. Рейган процитировал слова президента Резерфорда Хейза, сказанные тогда, когда ему впервые показали телефон: «Это, конечно, любопытное изобретение, но вряд ли кому-то захочется им пользоваться». Рейган шутливо добавил: «Так я и знал, что он ошибся».

После церемонии Воз и Джобс вполне дружески поужинали в ресторане, но в беседе избегали спорных тем. Однако вскоре Джобс подложил старому другу изрядную свинью.

Однажды в субботу, через пару недель после совместной поездки с Возняком в Вашингтон на встречу с Рейганом, Джобс навестил бюро Хартмута Эсслингера в Пало-Альто. Его компания Frogdesign переехала в Калифорнию из Баварии для работы на Apple. И Джобс случайно увидел эскизы изобретенного Возняком пульта и взбесился. Ведь в контракте с Frogdesign был пункт, что Apple имеет право запретить им работу над другими проектами, которые связаны с компьютерами. И Джобс это право использовал. Он вспоминал: «Я предупредил, что их сотрудничество с Возом для нас неприемлемо». Репортер The Wall Street Journal, узнав об этом, тотчас связался с Возняком, который подтвердил: «Стив Джобс ненавидит меня – наверное, из-за моих высказываний про Apple». Джобс же утверждал, что «в этом нет ничего личного. Просто мы не хотим, чтобы принципы нашего дизайна использовались для другой продукции. Пусть Воз сам ищет для себя дизайнеров. Он не должен пользоваться ресурсами Apple, и мы не можем менять для него наши правила».

Джобс даже вызвался заплатить из своего кармана за ту работу, которая уже была проделана для Возняка. Но Эсслингер его не послушался и не стал отдавать ему все эскизы пульта Возняка, которые Джобс хотел уничтожить. Джобс даже послал официальное письмо со ссылкой на соответствующий пункт контракта. Тем временем дизайн-директор фирмы Герберт Пфайфер заявил The Wall Street Journal, что в данном случае имеет место личная месть Джобса Возняку: «Это демонстрация силы и способ выяснения отношений». Херцфельд тоже разозлился на Джобса из-за Воза. Он вспоминал: «Когда Стив в очередной раз зашел ко мне, я не пустил его на порог. Он знал, что неправ, но старался все обосновать логически, и, возможно, в рамках его искаженной реальности это получалось».

Воз же углублять ссору не стал. Он нашел себе других дизайнеров и даже согласился по-прежнему выступать представителем Apple.

Джобс словно не замечал происходящего и продолжал выжимать все из оставшихся сотрудников, нисколько с ними не считаясь. Он закрывал заседания поздно ночью, рассылал многословные факсы, затем назначал новые заседания на семь утра. Джобс становился все более замкнутым и раздражительным, в любой момент мог сорвать злость на первом встречном.

Тем не менее в честь своего тридцатилетнего юбилея Джобс устроил одновременно очень официальный и очень веселый прием, где соседствовали смокинги и кроссовки, на тысячу человек в банкетном зале отеля St. Francis в Сан-Франциско. В приглашении было написано: «Один старый индус сказал, что первые тридцать лет человек создает свои привычки, а следующие тридцать привычки создают человека. Приходите порадоваться моим привычкам!».

За одним из столов сидели компьютерные магнаты, вроде Билла Гейтса и основателя Lotus Development Corporation Митча Капора. За другим столом собрались старые друзья Джобса. Так, Элизабет Холмс привела с собой подругу в смокинге. А Энди Херцфельд и Баррелл Смит взяли смокинги напрокат, а к ним – поношенные кроссовки. Играл на юбилее Симфонический оркестр Сан-Франциско.

Весь вечер пела для гостей Элла Фицджеральд, а вот кумир Джобса Боб Дилан отказался. Скалли поднял бокал за «выдающегося технологического пророка». А Возняк подарил юбиляру вставленную в рамку копию описания компьютера-мистификации Zaltair с Компьютерной ярмарки Западного побережья 1977 года. Деби Коулман преподнесла Джобсу первое издание романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Последний магнат». Но Джобс все подарки оставил в гостиничном номере и ничего не взял домой. Воз и другие гости, которых не вдохновили сыры из козьего молока и мусс из лосося, после юбилея пошли перекусить в ресторан.

В интервью Playboy, данном в 1985 году писателю Дэвиду Шеффу и опубликованном в месяц тридцатилетия Джобса, об отношении к деньгам Стив говорил следующее: «Проблема состоит в определении того, как бы вложить эти средства в мир: просто раздать их или сделать эти инвестиции выражением своих ценностей». Джобс также добавил, что, когда у него будет время, он откроет общественный фонд, но сейчас он занимается этим в частном порядке. И в том же интервью Стив предсказал: «Основная причина, по которой люди будут приобретать домой компьютер, – это возможность быть связанными с национальной коммуникационной сетью. Сейчас все только начинается, но это будет настоящий прорыв. Примерно как телефон». Ему довелось не только дожить до наступления этой эры, но и во многом самому ее сформировать.

Тогда же Джобс признался Дэвиду Шеффу: «Наши мысли выстраивают в сознании схемы, наподобие строительных лесов. Мы действительно гравируем, химически протравливаем себе схемы. Обычно люди застревают в них, как иголка в бороздках пластинки. И никогда уже не выходят наружу.

Я всегда буду связан с Apple. Надеюсь, что нити моей жизни и нити Apple сплетены вместе, словно ковер. Может, меня не будет здесь пару лет, но я всегда буду возвращаться. Пожалуй, именно этого мне и хочется. Главное, не надо забывать, что я по-прежнему студент и новобранец.

Если хочешь прожить жизнь творчески, как художник, не стоит часто оглядываться назад. Ты должен быть готов отбросить все, чего ты достиг и кем ты стал.

Чем упорнее внешний мир заставляет тебя принять застывший образ, тем сложнее оставаться художником, поэтому временами художник должен говорить: „Пока. Мне пора. Я схожу с ума и должен бежать отсюда“. И он уходит, чтобы где-то перезимовать. Потом, может, появится вновь, но немного иным».

Очевидно, давая интервью Playboy, Стив уже предвидел свой скорый уход из Apple.

В том же интервью Стив раскрывал секреты магического воздействия компьютеров на публику: «Компьютер выполняет очень простые вещи – берет число, прибавляет его к другому числу, сравнивает результат с третьим числом. Но это все происходит со скоростью 1 000 000 операций в секунду. А на скорости 1 000 000 операций в секунду результат уже кажется волшебством».

Кризис, связанный с падением продаж, также вызвал ухудшение рабочих отношений Джобса и Скалли, что привело к борьбе за власть между ними. Скалли пытался увеличивать прибыль, поддерживая высокую цену на Macintosh, в то время как Джобс хотел сделать его более доступным. Стиву не нравилось, что Скалли так и не проникся продукцией Apple. Он счел Скалли неподходящим человеком на посту президента и вообще «плохим для Apple», поскольку ему все равно, что продавать, напитки или компьютеры. «Я пытался обучить его азам инженерного дела, – вспоминал Джобс, – но он не имел представления о производстве, и все неизменно кончалось спорами. И все-таки жизнь показала, что я был прав. Продукт – это все». Скалли же не нравилось, что Джобс все чаще бывал несносным, грубым, эгоистичным и злым. По словам Эла Элкорна из Atari, «Скалли считал, что надо делать людям приятное, и переживал из-за человеческих взаимоотношений. А Джобсу на это было наплевать. Зато он чрезвычайно заботился о продукции, чего не умел делать Скалли. Джобс оскорблял любого, кто не был первоклассным специалистом, и тем самым добился, чтобы на Apple работало не слишком много идиотов».

Их разногласия все сильнее беспокоили совет директоров, и в начале 1985 года Артур Рок и другие недовольные члены совета подвергли обоих суровой критике. Скалли посоветовали проявлять больше твердости в управлении компанией, а Джобсу напомнили, что его обязанность – срочно привести в порядок подразделение Macintosh, а вовсе не учить другие отделы, как им работать и жить. Джобс удалился в кабинет и напечатал на своем Macintosh: «Я не буду критиковать остальную организацию, я не буду критиковать остальную организацию…»

Продажи Macintosh по-прежнему шли из рук вон плохо. В марте продали лишь десятую часть от прогнозировавшегося объема. Джобс злился и бранил всех подряд.

В руководстве Apple склонялись к мысли постепенно отстранить Джобса от управления компанией, тем более что у него созрела идея создания исследовательского центра AppleLabs, где он мог бы стать эффективным руководителем. Майк Мюррей, директор по маркетингу, однажды решил поговорить со Скалли наедине. Когда они поднимались в номер Скалли, их заметил Джобс и захотел присоединиться. Но Мюррей ему не разрешил. Он сказал Скалли, что Джобс наносит компании серьезный ущерб и его пора отстранить от управления отделом Macintosh. Скалли ответил, что пока не готов открыто конфликтовать с Джобсом. Позже Мюррей послал служебную записку лично Джобсу, где критиковал его за безобразное обращение с коллегами и «огульную клевету» на компанию.

Джобс увлекся технологией плоского экрана, разработанной фирмой Woodside Design. Фирма располагалась недалеко от Пало-Альто, и ею управлял эксцентричный инженер Стив Китчен. Поразила воображение Джобса и другая новинка – сенсорный дисплей, на котором можно работать без мыши, лишь нажатием пальца. Благодаря этим двум нововведениям могла воплотиться в жизнь мечта Джобса о «Mac в форме книги». Во время прогулки с Китченом Джобс приметил одно здание в ближайшем городке Менло-Парк и объявил, что надо бы открыть опытный цех для разработки их идей. Предприятие можно назвать AppleLabs, Джобс взял бы на себя руководство и с радостью создавал бы, как раньше, новый великолепный продукт во главе небольшой команды.

Скалли пришел в восторг от такой возможности. Это решило бы большинство административных проблем с Джобсом: он снова занимался бы тем, в чем отлично зарекомендовал себя, а не интригами в руководстве. Скалли нашел уже и кандидата на должность начальника Macintosh – Жана-Луи Гассе, главу французского филиала Apple, с которым Джобс так удачно поладил во время своего европейского путешествия. Однако Стив отказался уступить бразды правления Гассе, который благоразумно улетел в Париж, уклоняясь от неизбежного конфликта. До конца весны Джобс был в нерешительности. То ему хотелось быть управленцем, и он сочинял докладные записки о снижении расходов в компании путем отказа от бесплатных напитков для сотрудников и от полетов бизнес-классом. А потом он опять склонялся к переходу в новый отдел исследований и разработок AppleLabs.

В марте Мюррей сочинил служебное письмо под грифом «Не для распространения», однако разослал его многим сослуживцам. Там, в частности, говорилось: «За все три года работы в Apple я не видел столько беспорядка, страха и сбоев в работе, как за последние 90 дней. Подчиненные считают нас лодкой без руля, которую несет в туман». Мюррей играл на обе стороны, порой интригуя с Джобсом против Скалли. Но в этот раз он перекладывал всю вину на Джобса. «Является ли это причиной или следствием нынешних проблем, но Стив Джобс на данный момент, похоже, пользуется чересчур сильным влиянием».

В конце марта Скалли наконец набрался смелости предложить Джобсу отказаться от управления подразделением Macintosh. Однажды вечером он зашел в кабинет Джобса, взяв с собой менеджера по персоналу Джея Эллиота.

– Никто не восхищается твоими выдающимися способностями и твоей проницательностью больше, чем я, – начал Скалли. – Но так дальше продолжаться не может. Мы замечательно подружились, – продолжал он, наивно выдавая желаемое за действительное, – но я больше не верю, что ты способен руководить подразделением Macintosh.

Тут Скалли еще и упрекнул Джобса, что тот за глаза обзывает его идиотом.

Джобс выглядел ошеломленным, но тактику защиты выбрал довольно оригинальную. Пусть Скалли поможет ему и научит руководить: «Ты должен уделять мне больше времени».

И тут же Стив нанес ответный удар, заявив, что Скалли ничего не понимает в компьютерах (это было сущей правдой), отвратительно управляет компанией и разочаровал его с самого начала своей работы в Apple. Затем Джобс на всякий случай заплакал.

Скалли, выдержав паузу, перешел в наступление: «Я хочу, чтоб ты знал: на Совете директоров я предложу отстранить тебя от руководства Macintosh». И посоветовал Джобсу не возражать и переключиться на развитие новых технологий и новой продукции.

Стив в упор посмотрел на Скалли своим гипнотизирующим взглядом:

– Я не верю, что ты это сделаешь. А если все-таки сделаешь, то разрушишь компанию.

В тот период поздно вечером секретарша Скалли, Нанетт Бакхаут, позвонила Джобсу, чтобы узнать, как дела. Он все еще сидел в кабинете и был словно в трансе. Скалли уже ушел, и Джобс заглянул к Бакхаут. Скалли по-прежнему вызывал у него бурю противоречивых эмоций. «Как Джон мог так со мной поступить? Это предательство!» – восклицал он. А потом его тон менялся, и Джобс принимался фантазировать – может, ему следовало бы взять отпуск и наладить отношения со Скалли: «Наша дружба с Джоном важнее всего остального, и ее, пожалуй, надо спасать в первую очередь».

В тот момент у Джобса наблюдались колебания. То он говорил, что мирно уйдет и возглавит AppleLabs, а в следующий момент собирал заговор единомышленников, чтобы свалить Скалли. Он мог в один и тот же вечер обхаживать Скалли, а потом строить козни за его спиной. Как-то он позвонил в девять вечера главному юрисконсульту Apple Элу Эйзенштату, чтобы сообщить, что не доверяет Скалли и просит Эла донести это до совета директоров. А уже через два часа он разбудил телефонным звонком Скалли и сказал: «Ты необыкновенный, я просто хочу, чтоб ты знал, как мне приятно с тобой работать».

На заседании Совета директоров 11 апреля Скалли официально потребовал от Джобса покинуть пост руководителя Macintosh и переключиться на развитие новых продуктов. Потом выступил самый резкий и независимый член совета Артур Рок. Ему оба они уже надоели. Рок раскритиковал Скалли за то, что у него в течение целого года не хватило смелости взять управление компанией в свои руки, а Джобса – за то, что ведет себя «как наглый мальчишка». И предложил выслушать каждого из них по отдельности.

Скалли, в свою очередь, выдвинул ультиматум: «Если вы поддержите меня, я беру на себя всю ответственность за руководство компанией, если нет, ищите себе нового генерального директора». Он обещал, при наличии соответствующих полномочий, за несколько месяцев перевести Джобса на новую работу. Совет поддержал Скалли единогласно. Он получил право сместить Джобса, как только сочтет нужным. Джобс тем временем ждал за дверью, понимая, что проигрывает. Увидев давнего коллегу Дэла Йокама, он расплакался.

Джобс несколько раз просил об отсрочке увольнения, а потом задумал в отсутствие Скалли устроить переворот в совете директоров и захватить власть.

В начале мая 1985 года он пришел к Скалли и попросил отсрочки своего увольнения из Macintosh. Он надеялся еще убедить всех, что справится с управлением Macintosh, обещал, что покажет себя как администратор. Но Скалли не поддался. Тогда Джобс контратаковал и предложил Скалли уйти в отставку: «Думаю, ты сбился с пути. Ты замечательно работал в первый год, и все было отлично. Но теперь что-то случилось». Обычно уравновешенный, Скалли не стерпел и осыпал его встречными обвинениями в том, что Джобс не смог довести до ума программное обеспечение для Macintosh, не разработал новые модели и не нашел клиентов. Переговоры продолжились по принципу «сам дурак!» и «кто кого перекричит». Когда Джобс вылетел из кабинета, Скалли повернулся спиной к стеклянной стене, через которую кое-кто из сотрудников наблюдал за ссорой, и заплакал.

14 мая, когда команда Macintosh делала ежеквартальную презентацию для Скалли и других корпоративных руководителей Apple, Джобс все еще не ушел с должности и, явившись в конференц-зал со своей командой, вел себя вызывающе. Он затеял спор со Скалли о задачах подразделения. Джобс настаивал, что главное – продать больше компьютеров, а Скалли говорил, что сотрудники Macintosh должны служить интересам всей компании в целом. Ведь подразделения мало сотрудничали друг с другом: подразделение Macintosh проектировало новые дисководы, не похожие на те, над которыми как раз работала команда Apple II. Спор занял ровно час.

Затем Джобс описал текущие проекты, над которыми работает команда Macintosh: более мощный Mac, который займет место снятого с производства Lisa, и программа FileServer, которая позволит пользователям Macintosh обмениваться файлами по сети. Но Скалли впервые услышал, что эти проекты опаздывают, и раскритиковал Мюррея за неэффективный маркетинг, Боба Бельвиля – за срыв инженерных дедлайнов, а Джобса – за общее руководство. Под конец собрания Джобс перед всеми умолял Скалли дать ему еще один шанс. Тот отказался.

Этим вечером Джобс пригласил свою команду поужинать в Nina’s Cafe в Вудсайде. В город уже приехал Гассе, чтобы по просьбе Скалли принять дела Macintosh, так что Джобс позвал и его. Бельвиль поднял бокал за «тех, кто действительно понимает, что такое мир глазами Стива Джобса». Когда все разошлись, Бельвиль сел к Стиву в «мерседес» и пытался убедить его начать настоящую войну со Скалли.

Джобс пользовался репутацией кукловода, и действительно, он мог уговорами и обаянием беззастенчиво добиться своего. Однако, вопреки слухам, он не умел выдумывать и планировать хитрые интриги, к тому же ему не хватало терпения и желания, чтобы втираться к кому-то в доверие. «Стив никогда не занимался кабинетной политикой, это было не в его натуре», – вспоминал Джей Эллиот. Вдобавок он был слишком высокомерен, чтобы подлизываться. Несколькими месяцами раньше Apple получила право на экспорт компьютеров в Китай, и Джобса пригласили на выходных, в День памяти (последний понедельник мая), подписать сделку в Пекине. Когда он рассказал об этом Скалли, тот сам захотел поехать в Китай. Это отвечало плану Джобса. Он решил использовать отсутствие Скалли для переворота. На неделе перед Днем памяти он шепнул Майку Мюррею: «Я устрою революцию, пока Джон будет в Китае». Похожие слова он говорил и многим другим.

Но даже самые верные его сторонники сочли этот план безумным и пытались отговорить Стива от его осуществления. 23 мая Джобс поведал своим ближайшим помощникам о плане свержения Скалли и представил собственную схему реорганизации компании. Поделился он своим замыслом и с Джеем Эллиотом, менеджером по персоналу, который прямо сказал, что ничего не выйдет, поскольку большинство – за Скалли. Но Стив все равно решил предпринять попытку переворота и рассказал о своих намерениях Гассе, хотя знал, что тот прибыл сменить его. Потом, правда, Джобс сожалел, что был так откровенен с французом.

В тот вечер Эл Эйзенштат устраивал у себя дома барбекю для Скалли, Гассе и их жен. Гассе рассказал Эйзенштату о планах Джобса, а тот посоветовал предупредить Скалли. Гассе потом вспоминал, ничуть не смущаясь роли доносчика: «Стив замыслил свергнуть Джона. В гостях у Эйзенштата я уединился с Джоном в кабинете и, легонько ткнув его в грудь указательным пальцем, сказал, что поездка в Китай может обернуться для него увольнением, поскольку Стив плетет заговор против него».

Скалли, разумеется, отменил поездку и 24 мая 1985 года на заседании совета директоров публично разоблачил Джобса. Стив опоздал и обнаружил, что его обычное место рядом со Скалли, который сидел во главе стола, занято. Тогда он уселся в другом конце стола. На этот раз Джобс был в отличном дорогом костюме, выглядел бодро и ничем не выдавал своего волнения. А вот Скалли, наоборот, бледный от волнения, объявил, что вместо запланированной повестки намерен обсудить другую актуальную тему: «Я получил сведения, что ты намерен выгнать меня из компании, – сказал он, глядя на Стива в упор, – и я хочу спросить, верно ли это».

Уставившись немигающим взглядом на Скалли, Джобс не стал кривить душой: «Я считаю, что ты вреден для Apple и что ты не тот человек, который должен руководить компанией. Тебе действительно нужно уйти. Ты не знаешь, что надо делать, и никогда не знал… Я пригласил тебя сюда, чтобы ты помог мне расти дальше, но оказалось, от тебя мне никакого толку».

Тогда Скалли, заикаясь от волнения, пробормотал: «Я тебе не доверяю, и я не потерплю здесь человека, которому нельзя доверять».

Джобс повторил, что лучше всех подходит на роль главы компании. Скалли предложил провести голосование. Вспоминая об этом тридцать лет спустя, Джобс признавал: «Это был ловкий маневр. Там сидело все руководство, а тут: выбирайте – или я, или Стив. Он так все обставил, что только идиот мог проголосовать за меня». Стив не мог признать, что и без всякого предложения Скалли большинство руководителей Apple (но не рядовых сотрудников) в тот момент мечтали только о том, чтобы он побыстрее ушел.

Дэл Йокам выступил первым. Он заявил, что очень любит Джобса и хочет, чтобы тот продолжал играть важную роль в компании, но предпочитает видеть Скалли во главе Apple. Остальные высказались в том же духе. Джобс был подавлен и выбежал вон из комнаты. Затем собрал в своем кабинете давних соратников из команды Macintosh и, заливаясь слезами, объявил, что ему придется покинуть Apple.

Совет уволил Джобса с должности руководителя отдела Macintosh, назначив на пост председателя компании, но без реальных полномочий. Стив считал, что все его предали. 25 мая Майк Мюррей пришел к Джобсу домой и посоветовал заняться AppleLabs. То же самое на следующий день посоветовал и Скалли. Джобс в ответ предложил разделить управление компанией: он будет заниматься производством, а Скалли – маркетингом и бизнесом. Но Скалли твердо возразил, что компанией должен управлять один человек, и этот человек – он сам, поскольку его поддерживает Совет директоров.

27 мая верные сотрудники Джобса – Деби Коулман, Майк Мюррей, Сьюзен Барнс, Боб Бельвиль – собрались у Джобса в Вудсайде за час до назначенного времени встречи с Майком Марккулой. Джобс все еще надеялся переломить ситуацию. Но Коулман повторила Джобсу слова Мюррея: ему следует принять предложение Скалли и основать AppleLabs. Когда Марккула пришел, то согласился выслушать собравшихся с одним условием: Джобс должен молчать, поскольку, как утверждал Майк, «я хотел послушать, что думает команда Macintosh, а не наблюдать, как Джобс подбивает их на восстание».

Повар Джобса сделал вегетарианскую пиццу из цельнозерновой муки, которую сервировал на карточном столике. Но Марккула предпочел вишню. Он призвал всех сосредоточиться на решении конкретных технических вопросов, связанных с производством, а не на выяснении отношений. Выслушав команду Джобса, Марккула наотрез отказался вставать на его сторону. Он вспоминал: «Я сказал, что не буду их поддерживать и не собираюсь это больше обсуждать. Скалли был начальником. А они возмущались, ругались и затевали переворот, но так дела не делают». 28 мая Скалли повторил Джобсу, что тому пора уходить.

Когда Джобс понял, что ситуацию изменить невозможно, он расплакался, как ребенок, и стал звонить всем подряд: Биллу Кэмпбеллу, Джею Эллиоту, Майку Мюррею и т. д. Джойс, жене Мюррея, как раз звонили из-за океана, но ее разговор прервали, объяснив это «крайней необходимостью».

– Надеюсь, это действительно важно, – проворчала она в трубку. И услышала голос Джобса:

– Еще как важно!

Когда Мюррей подошел, Джобс плакал.

– Все кончено, – прорыдал Стив и повесил трубку.

Мюррей испугался, как бы Джобс в подавленном состоянии не наложил на себя руки, и перезвонил. Никто не ответил. Тогда Майк помчался в Вудсайд и постучал в дверь. Никто не открыл. Обойдя дом, Майк дотянулся до окна и заглянул в спальню. Джобс лежал на матрасе в почти пустой комнате. Он впустил Мюррея, и они проговорили чуть ли не до утра.

Мюррей убедил Джобса согласиться на предлагаемый план реорганизации.

Херцфельд узнал об отставке Джобса и впервые после увольнения приехал в центральный офис Apple выразить соболезнования тем, кто остался от команды Macintosh. Он вспоминал: «Для меня все еще было непостижимо, как совет директоров мог выгнать Стива, который, невзирая на все его недостатки, был душой и сердцем компании. Несколько человек из Apple II, которых раздражало высокомерие Стива, выглядели страшно довольными, кто-то надеялся в этом переполохе продвинуться вверх, но большинство сотрудников Apple были мрачны, печальны и тревожились о будущем». Херцфельд надеялся, что Джобс согласится основать AppleLabs, и тогда он сможет вернуться и снова работать вместе с ним. Но все пошло иначе.

Несколько следующих дней Джобс безвылазно сидел дома, с закрытыми ставнями и включенным автоответчиком, пуская к себе только свою подругу Тину Редсе. Он целыми часами слушал записи Боба Дилана, особенно The Times They Are a-Changin. Когда пришли бывшие соратники по Macintosh во главе с Энди Херцфельдом и Биллом Аткинсоном, Джобс не сразу, но все-таки открыл дверь.

Разговор проходил в комнате рядом с кухней, одно из немногих, где была мебель. Стив заказал на дом вегетарианскую еду, а Тина помогла накрыть на стол.

Херцфельд осведомился: «Неужели все действительно так плохо, как кажется?».

«Нет, все еще хуже, – мрачно пробурчал Джобс. – Гораздо хуже, чем ты можешь себе представить».

Он обвинил Скалли в предательстве и предрек, что без него, Джобса, Apple обречена. Стив пожаловался, что его нынешняя должность председателя компании – одно название, без каких-либо полномочий, и что ему выделили для работы маленький домик в стороне от основных зданий Apple, который он с грустным юмором называл «Сибирью». Потом они с Херцфельдом вспомнили прошлые счастливые времена.

Джобс плакался, что все его предали. Особенно его удручало, что его любимая компания переходила в руки Скалли, которого он под конец знакомства считал едва ли не идиотом и, во всяком случае, человеком, абсолютно не подходящим для руководства компьютерным бизнесом. «Хорошо, совет решил, что я не гожусь на должность руководителя, это их право, – утверждал Стивн. – Но они допустили ошибку. Решения по поводу меня и по поводу Скалли им следовало бы принимать по отдельности. Пусть, по их мнению, я был не готов управлять Apple, но надо было уволить и Скалли тоже, заменить его кем-нибудь другим».

Джобс злился на Скалли и считал его одним из главных предателей. Однажды летом 1985 года Боб Меткалф, сотрудник Xerox PARC и один из изобретателей Ethernet, пригласил их обоих в свой новый дом в Вудсайде. «Это было чудовищной ошибкой, – признал он впоследствии. – Джон и Стив прятались друг от друга по углам и не обменялись ни единым словом. Я понял, что это не в моих силах. Стив – настоящий гений, но с людьми иногда ведет себя как полный псих».

Дела стали еще хуже, когда Скалли заявил группе аналитиков, что, по его мнению, Джобс не имеет никакого значения для компании, несмотря на должность председателя. «В администрации для Стива Джобса места нет, ни сейчас, ни в будущем. Я не знаю, что он будет делать». Все были шокированы.

В Стэнфорде в 2005 году Джобс вспоминал: «Мы много работали, и за десять лет наше „гаражное предприятие“ стало компанией стоимостью два миллиарда долларов, со штатом более шести тысяч человек. За год до этого мы выпустили свое лучшее творение – Macintosh, и мне только что исполнилось тридцать лет. И тут меня уволили.

Но как тебя могут уволить из компании, которую ты же и основал? Произошло следующее. Компания росла, и мы наняли одного, на мой взгляд, талантливого, человека, чтобы он управлял компанией вместе со мной. Год или около того все было в порядке. Но постепенно мы разошлись в своем видении будущего и в какой-то момент окончательно разругались. Совет директоров в тот момент принял его сторону. И в тридцать лет меня с шумом уволили. Все, чему я посвятил свою сознательную жизнь, исчезло, и я чувствовал опустошенность. Несколько месяцев я вообще не знал, что делать. Мне казалось, что я подвел предыдущее поколение предпринимателей – они передавали мне эстафетную палочку, а я ее выронил. Я встречался с Дэвидом Паккардом и Бобом Нойсом и пытался извиниться за то, что все испортил. Мой провал был настолько публичным, что я даже думал о том, чтобы сбежать из Силиконовой долины.

Но понемногу я стал приходить в себя. Я чувствовал, что по-прежнему люблю свое дело. То, как все сложилось с Apple, ничего не изменило во мне. Я был отвергнут, но по-прежнему любил. И я решил начать все сначала».

Среди сотрудников Apple уход Стива вызвал смешанные чувства. Ларри Теслер вспоминал: «У сотрудников компании относительно этого были смешанные чувства. Стив Джобс всех терроризировал, и в какой-то момент показалось, что террорист ушел, и наступило облегчение. Однако к нему также существовало огромное уважение, и люди побаивались за судьбу компании без своего главного фантазера и провидца, без основателя и харизматичного лидера…» О том же говорил и Энди Херцфельд: «Apple так и не оправилась от потери Стива. Он был сердцем и душой этой компании, ее движущей силой. Тогда они потеряли и первое, и второе, и третье».

Оглавление книги