Книга: Вселенная Alibaba.com. Как китайская интернет-компания завоевала мир

В заточении

В заточении

Год Овцы начинался шумно. Разноцветные фейерверки озаряли небо над Ханчжоу, и над домом, где я жил, беспрерывно раздавались взрывы петард. Теперь, когда наконец исполнилась моя мечта о кругосветном путешествии, я смог сосредоточиться на работе и погрузился в дела «Алибабы» с вновь обретенным чувством причастности к делам компании.

Когда уличные празднества завершились, в «Алибабе» организовали празднование Нового года для членов компании. Мне было любопытно, что изменилось со времени моего ухода. Когда я приехал в отель, то с приятным удивлением услышал доносившуюся из конференц-зала танцевальную музыку и увидел множество новых лиц. Настроение кардинально отличалось от царившего год назад. Компания наконец-то стала прибыльной – и теперь можно было спокойно праздновать.

Зал постепенно наполнялся людьми, музыка играла все громче. Лики, глава отдела международных операций, вскочил на сцену, схватил микрофон и объявил, что пора танцевать. Мы вслед за ним забрались на сцену и принялись прыгать, подбрасывать воздушные шарики, размахивать флагами, распевать и выкрикивать что-то – нас переполняла эйфория от того, что «Алибаба» наконец пошел в гору. После холодной и темной интернет-зимы наступила весна.

Когда мы вернулись в офис, я решил обсудить со своим новым боссом Лики стратегию на этот год. Он был невысоким и пухленьким, в больших очках в темной оправе, и немного напоминал китайский вариант рэпера из группы «Ран Ди-Эм-Си». У него был низкий хрипловатый голос и острое, слегка грязное чувство юмора, которое заставляло сотрудников сгибаться пополам от смеха во время совещаний. Но помимо всего этого Лики был невероятно крут. В отличие от открытого, нацеленного на консенсус стиля общения Джека, для Лики были важны только действия и результаты. Способ выражения ничего не значил.

Кроме того, жизненный опыт Джека помогал ему одинаково легко общаться как с китайцами, так и с иностранцами, а у Лики с иностранцами складывались сложные отношения. Как и многие китайцы, он, казалось, одновременно восхищался американцами и не любил их. Конечно же, в какой-то мере эта нелюбовь была оправдана. Однажды он рассказал мне, как пришел в восьмидесятые годы в лучший университет в Гуанчжоу, но ему не разрешили зайти в находившийся там пятизвездочный «Гарден-отель», так как он был местным жителем. Лики хорошо читал и понимал по-английски, но говорить ему было нелегко, поэтому все наши совещания проходили на китайском. Это, конечно, помогло мне еще лучше освоить язык, но сильно затрудняло защиту моей позиции при обсуждении стратегии.

Как бы то ни было, я восхищался Лики. Он работал вместе с Джеком еще со времен China Pages, и в нем жил настоящий дух предпринимательства. Его твердость и решительность сыграли ключевую роль в том, что «Алибаба» все-таки стала прибыльной и затем превратилась в лидера национальной торговли. Этот умудренный жизнью, не склонный к попустительству менеджер прекрасно уравновешивал Джека. Если Джек был будущим Биллом Гейтсом, то Лики – будущим Стивом Балмером. Учитывая тот факт, что я сам любил иногда расслабиться, работа под руководством Лики пошла бы мне на пользу.

– Портер, мы раньше не работали вместе, так что нам придется постепенно привыкать к стилю друг друга, – сразу же сказал Лики, – но я сразу могу сказать, что меня интересуют только результаты. Тебя будут оценивать по количеству твоих успешных достижений. И в первую очередь ты должен будешь сконцентрироваться на том, как привлечь покупателей в «Алибабу». В прошлом году мы зарегистрировали очень много участников в «Китайском поставщике», теперь нам надо их кормить. У нас уже достаточно денег, чтобы отказаться от стратегии маркетинга с нулевым бюджетом. Но нам нужно найти эффективный способ привлечения покупателей со всего мира, чтобы повысить наши продажи. Пока что нам не удалось достичь этого прорыва. Ты должен сделать это.

– Да, понимаю. Покупатели, покупатели, покупатели, – ответил я, стараясь казаться как можно более уверенным в себе. Но на самом деле в глубине души я нервничал. Каким образом я смогу совершить этот прорыв?

Мы начали обсуждать предстоящий год и посмотрели на календарь.

– Через пару месяцев в Гуанчжоу начнется Кантонская ярмарка, – сказал Лики, – там будут покупатели со всего мира. У нашего отдела продаж будет огромный стенд, где мы встретимся с «Китайскими поставщиками» и предложим им наши продукты. И там будет много продавцов. Так что не забудь выделить время на ярмарку.

Я очень обрадовался, услышав о Кантонской ярмарке. Это, конечно, будет очень непросто физически – нам предстояло много часов стоять у стендов и пробиваться сквозь огромные толпы, но эта ярмарка даст мне простор для действий, позволит установить контакты с иностранными клиентами «Алибабы», и, наконец, это возможность просто поговорить по-английски и пообщаться с внешним миром: как мне ни нравилось в Ханчжоу, но время от времени требовался глоток свежего воздуха.

Примерно в это же время в западных СМИ стали появляться тревожные сообщения о новой загадочной болезни, из-за которой люди в Гуанчжоу попадали в больницу. Сначала казалось, что этим странным гриппом заболела лишь горстка людей. Но вскоре у болезни уже появилось имя – атипичная пневмония – и от нее стали умирать.

Когда болезнь из Гуанчжоу перенеслась в густо населенный Гонконг, началась паника. Западные СМИ показывали больницы, пункты скорой помощи и людей в масках, которые надеялись таким образом защитить себя. Но китайские СМИ молчали, опасаясь вызвать панику в Китае и нанести ущерб экономике. «Не о чем беспокоиться», – хотело сказать правительство.

Читая о распространении эпидемии, я стал переживать за собственное здоровье и здоровье наших сотрудников, так как мы по-прежнему планировали отправиться на Кантонскую ярмарку. Нам предстояло оказаться в самом центре эпидемии и пожимать там руки тысячам незнакомых людей со всего мира – в тот момент это казалось самым худшим из всех возможных вариантов. Я написал резкое письмо Лики и Савио, подчеркнув, что нам стоит пересмотреть наш план с учетом риска, которому будут подвергаться наши сотрудники. Ответ Лики не вызвал у меня восторга:

«Правительство говорит, что все в порядке, значит, все в порядке. Я уверен, что если бы существовала какая-то опасность, власти отменили бы Кантонскую ярмарку и сообщили бы людям, что приезжать в Гуанчжоу небезопасно. Послушай, Портер, я сам еду туда и другие топ-менеджеры тоже. Если мы не поедем, то покажется, что мы посылаем туда солдат, а генералы остаются в тылу. Нам всем необходимо поехать и поддержать своих сотрудников».

Последнее звучало разумно. Если компания все равно будет участвовать в ярмарке, то нам нельзя было самим оставаться в Ханчжоу и отправлять в Гуанчжоу простых сотрудников. Но мне не нравилось само решение об участии в ярмарке. Безусловно, Кантонская ярмарка была важнейшим событием для нас и убрать оттуда наш стенд означало потерю денег, но риск в данном случае казался мне слишком большим. Впрочем, я не мог осуждать Лики, ведь китайские СМИ сообщали жителям Поднебесной, что тревожиться было не из-за чего.

Спустя несколько недель я уже был в Гуанчжоу, руководил работой стенда «Алибабы» на ярмарке и пожимал руки покупателям из Нигерии, Ирана, Узбекистана, США и Латинской Америки. Если мировую торговлю можно было назвать двигателем мировой экономики, то эти ребята были механиками, смотревшими, что происходит под капотом. Они закатывали рукава, не боялись запачкать руки и жили в мире, где каждая потраченная копейка сокращала их прибыли, поэтому им постоянно приходилось добиваться от поставщиков, чтобы те предоставляли им товары лучшего качества по самой хорошей цене и в самый короткий срок. Они были утомлены годами тяжелых путешествий и переговоров и совсем не напоминали избалованных инвестиционных банкиров и консультантов по менеджменту, с которыми я ходил в бизнес-школу.

В том году Кантонская ярмарка резко отличалась от предыдущих. Обычно это было бурлящее место, где тысячи покупателей и продавцов пожимали руки и заключали сделки. Но теперь сюда прибыла только одна часть уравнения – китайские продавцы. Иностранные покупатели в основном остались дома. Разница между китайскими СМИ, находящимися под контролем государства, и свободной западной прессой проявилась в полной мере.

Я беседовал с теми немногими покупателями, которые все-таки приехали, а работавшая рядом со мной Китти Сон из отдела продаж «Китайского поставщика» общалась с местными клиентами. Она была жизнерадостной и энергичной и, несмотря на мучивший ее кашель, горячо приветствовала каждого поставщика. Покупателей было совсем мало, так что местные экспортеры проводили много времени у стенда «Алибабы», стараясь понять, каким образом Интернет может помочь им найти иностранных покупателей, раз уж те не хотели приезжать в Китай.

Хотя Кантонская ярмарка и принесла нам рекордное количество продаж, я все-таки вздохнул с облегчением, вернувшись на следующей неделе в Ханчжоу. Мы рискнули и выжили. Рядом с моим домом цвели цветы гуй хуа, и воздух был наполнен их сладким запахом. Я проводил время с жившими в том же доме экспатами, мы пили пиво и играли в крокет. Пришедший взять у нас интервью местный журналист спросил, не вызывает ли у меня беспокойство распространение атипичной пневмонии. (На тот момент запрет писать об эпидемии был уже снят, и местные журналисты смогли наконец затронуть эту тему.)

– Нет, я не беспокоюсь, – ответил я, – мне кажется, что эти новости были слегка раздуты. Я только что вернулся из Гуанчжоу, и никаких проблем у меня не было.

Когда я появился в офисе, ко мне подошел Джек. У него был озорной вид, который появлялся всегда, когда ему казалось, что он придумал что-то грандиозное.

– Как дела после возвращения, Портер?

– Все в порядке, – ответил я, – мы с Лики хорошо сработались.

– Прекрасно, – сказал он, – продажи у нас хороши, и дела компании идут в гору. И я принял решение, которое через три года все сочтут самым хитроумным из всего, что мы делали.

Мне стало интересно.

– Правда? И что же это?

– Подожди чуть-чуть. Это нечто грандиозное.

Он улыбнулся и ушел.

На следующей неделе наступили майские праздники, которые здесь называли еще «золотой неделей», так как в это время все в Китае получают неделю отпуска. Я воспользовался свободным временем, чтобы получше изучить Ханчжоу – между прочим, бывшую столицу Китая. Главная ее достопримечательность – Западное озеро – вдохновило многих художников и поэтов. Каждый день люди приходят на его берег целыми семьями или дружескими компаниями, чтобы играть в карты, попивая чай Лун Цзин, только что привезенный из соседних деревень. По вечерам школьники и первокурсники удирают из своих общежитий и домов, сидят подолгу на расставленных вдоль берега озера скамейках и целуются в темноте под ивами.

Проведя семь дней в Ханчжоу без необходимости ходить на работу, я все еще был не прочь отдохнуть подольше. Но когда такая возможность и впрямь представилась, то все оказалось не так уж приятно.

– Портер, пожалуйста, не приходи завтра на работу, – сказал мне по телефону Монсон, глава отдела по работе с персоналом «Алибабы».

– Как? Почему?

– Мы обнаружили, что у одной нашей сотрудницы может быть атипичная пневмония. Так что ты и еще пятнадцать человек завтра могут отдохнуть. Мы сообщим вам, когда можно выйти на работу. Да, и вы все будете «бей джели».

– «Бей джели»? Что это значит?

– Представитель властей придет и запрет вашу дверь снаружи. Они просто хотят быть уверены, что не будет проблем.

Я понял, что меня помещают в карантин.

– Монсон, скажи, у кого из наших сотрудников атипичная пневмония?

– Гм. – он помедлил, очевидно, решая, говорить мне или нет, – это Китти. Китти Сон.

Ох. Китти Сон? Я провел несколько дней, болтая с ней, общаясь с теми же людьми, что и она, стоя рядом с ней у нашего стенда. Я волновался за нее, но и за себя тоже. Если у нее атипичная пневмония, то и я мог заразиться.

На следующее утро я услышал, как снаружи у моей двери что-то сверлили. А затем зазвенели цепочки. Меня заперли.

Я взволнованно позвонил родителям, чтобы сообщить, что я в карантине.

– Пожалуйста, Портер, как только они тебя выпустят, возвращайся домой, – попросила мама, – мне невыносима мысль о том, что мой единственный сын находится в Китае в разгар эпидемии атипичной пневмонии.

Я постарался ее успокоить, сказав, что мне ничего не угрожает. В конце концов, я нормально себя чувствовал. Но в глубине души я все-таки немного нервничал. Оставалось лишь ждать, пока пройдут десять дней, во время которых могли проявиться симптомы болезни.

Мне позвонил представитель местных властей, который объяснил, как будет проходить карантин. Каждый день ко мне станет приходить медсестра в защитной одежде для дезинфекции моей квартиры. Мне дважды в день будут звонить, чтобы узнать, какая у меня температура. Я не могу выходить из квартиры, но могу заказывать любую еду, и ее принесут и оставят рядом с моей дверью. «Не так уж плохо сидеть в карантине», – подумал я. И тут же заказал креветки, капусту-брокколи, рис и ингредиенты для салата.

Через пару дней дела приобрели более серьезный оборот, так как статус Китти изменился с «подозрения на атипичную пневмонию» на «больна атипичной пневмонией». После этого уже не пятнадцать, а четыреста человек из «Алибабы» оказались в карантине, – практически все сотрудники штаб-квартиры в Ханчжоу были заперты у себя дома и не имели возможности приходить на работу. Для того, чтобы сайт продолжал функционировать, четыреста человек отвезли компьютеры к себе домой и начали работать удаленно. Телефонные звонки переводились на их домашние номера, родные и близкие помогали им отвечать.

Это было тяжелое время для компании, но, конечно же, хуже всех пришлось Китти. Я, как иностранец, оказался заперт в симпатичной квартире и окружен особой заботой и вниманием. А Китти лежала в больничной палате с голыми стенами вместе с двумя другими жертвами атипичной пневмонии, состояние одной из которых явно ухудшалось.

Но это испытание оказалось важным этапом для компании, оно объединило нас всех: мы одновременно следили за работой сайта и поддерживали Китти, днем работали и общались в чате – а по ночам и на выходных с помощью внутрикорпоративной сети устраивали виртуальные соревнования с караоке.

Сидя в своей квартире, я мало что мог делать. Но, чтобы отвлечься и не думать о своем здоровье, я решил исследовать подробнее рекламную платформу «Google». Я убедил Лики выделить мне 600 долларов для тестирования контекстной рекламы «Google’s Ad Words», и первоначальные результаты оказались просто потрясающими. Нас всегда больше всего волновало то, что мы не могли найти эффективного способа дотянуться до представителей нишевого бизнеса в ста воьмидесяти странах. Но реклама на «Google» позволяла создавать целевой траффик, основываясь даже на таких непонятных ключевых словах, как «китайский шарикоподшипниковый поставщик». Благодаря рекламе на «Google» мы по пять центов за клик получали целевой траффик, который доходил до каждого уголка земли. Мой список рекламных ключевых слов быстро разросся от шести до пятисот вариантов. Может быть, это и был нужный нам прорыв?

Когда Китти пошла на поправку, настроение сотрудников тоже улучшилось. В один прекрасный день я услышал, как с моей двери сняли цепочки, а затем раздался стук. Когда я открыл дверь, то увидел вспышки фотокамер, представителей милиции и местного секретаря партийного комитета.

– Вы можете выходить, – сказали они.

После семи дней заключения я выбрался наружу под синее небо, на свежий воздух. Я позвонил маме и сказал, что все в порядке, а затем набрал номер Джека.

– Я тоже только что вышел, – сказал Джек. – Врачи говорят, что с Китти все в порядке, ее завтра выпишут.

Сплошь хорошие новости! Мы не только все выжили, но и «Алибаба» справился со своими проблемами. Мало того, что нам удалось, несмотря на все несчастья, поддерживать работу сайта, но и траффик подскочил до небес, так как эпидемия ускорила распространение в Китае интернет-торговли, предоставив покупателям и продавцам возможность безопасного общения без необходимости личных встреч. Если оценивать компанию по тому, как она переживает кризис, то мы сдали этот экзамен на отлично.

Но впереди у нас были еще более опасные испытания.

Оглавление книги