Книга: Цифровое золото: невероятная история Биткойна

Глава 28

Глава 28

Венсес Касарес остановил свой белый Subaru Outback у элегантного торгового центра, расположенного на Вудсайдавеню – одной из главных дорог, спускающихся с возвышающихся над Пало-Альто холмов. Было полвосьмого утра, и Венсес собирался позавтракать в кафе Woodside Bakery and Cafe, любимом месте для заключения сделок в Кремниевой долине, предоставлявшем гораздо больше уединения, чем рестораны в Пало-Альто.

В кафе его ожидал человек, обладавший самыми обширными связями в Долине, и не только потому, что он был основателем LinkedIn – социальной сети для поиска и установления деловых контактов. Рид Хоффман был крупным дородным мужчиной, обладавшим по-настоящему сильным характером. Закончив университет в Оксфорде на престижную стипендию Маршалла, Хоффман стал правой рукой Питера Тиля при создании PayPal – Тиль называл его “директором по пожаротушению”. Немного позже именно Хоффман познакомил Тиля с Марком Цукербергом – это знакомство затем вылилось в крупные инвестиции Тиля в Facebook. К тому моменту Хоффман уже начал создавать LinkedIn вместе со своими партнерами по предыдущему стартапу. Кода Венсес впервые встретился с Хоффманом вскоре после своего переезда в Кремниевую долину, последний занимался стартапами и находился в поиске новых инвестиций. Завтрак в Woodside Cafe был одной из их регулярных встреч. Венсес завершал первый инвестиционный раунд своей новой компании Харо и собирался рассказать Хоффману о своих планах.

Венсес знал, что Хоффман увлекся Биткойном благодаря Чарли Сонгхерсту, которого, в свою очередь, заразил криптовалютной темой сам Венсес на конференции Allen & Со в 2013 году. Хоффман, эксперт в области социальных сетей, был впечатлен рассказами Сонгхерста о силе мотивации, заложенной в Биткойн. Система стимулов Биткойна мотивировала новых пользователей присоединяться к децентрализованной сети, а майнеров – работать на благо системы, чтобы их активы не потеряли в цене.

“На самом деле, это очень важно, – скажет Хоффман позже. – Это делает Биткойн не только технологическим чудом, но и потенциально социальным феноменом”.

Однако Хоффман был скептично настроен относительно предположения, что Биткойн заменит кредитные карточки, о чем упоминалось во всех исследованиях ведущих банков. Несмотря на риски безопасности и низкие издержки для продавцов, кредитки работали вполне сносно для большинства людей. Если это не могло заставить людей использовать совершенно новую сеть, задавался вопросом Хоффман, то что еще смогло бы?

Хоффман получил удовлетворительный ответ на этот вопрос в конце 2013 года, во время ужина с Венсесом, Дэвидом Маркусом и еще несколькими крупными игроками Кремниевой долины. Венсес согласился с Хоффманом, что биткойн едва ли сможет в ближайшее время стать популярным средством оплаты. Однако Венсес верил, что биткойн сперва достигнет популярности как доступный по всему миру сберегательный актив, подобный золоту. Как и золото, которое также не используется в ежедневных транзакциях, стоимость биткойна заключается в цифровом активе, в котором люди могли бы хранить свои сбережения.

Этого было достаточно, чтобы по возвращении домой после того ужина Хоффман попросил своего советника – одного из самых выдающихся финансовых менеджеров Кремниевой долины, Дивеша Макана – прикупить немного биткойнов в инвестиционный портфель. Во время завтрака в Woodside Cafe в январе Венсес принялся рассказывать о своих успехах с Харо.

“Я очень хочу вложить деньги в твою компанию”, – внезапно прервал его Хоффман.

Венсес замолк, несколько огорченный.

“Жаль, что ты не сказал мне об этом во время прошлой встречи”, – наконец ответил он.

“Ты же говорил, что тебе не нужны венчурные инвестиции”, - парировал Хоффман.

Венсес объяснил, что с тех пор многое изменилось, он принял решение привлечь инвесторов и уже практически заключил сделку с Benchmark Capital.

“Я не думаю, что могу включить тебя в этот раунд, – извинился Венсес. – Это было бы нечестно по отношению к Benchmark”.

Однако Хоффмана было не так легко удержать. Он сказал, что собирается домой, чтобы найти способ решить эту проблему. Венсес, в свою очередь, пообещал также подумать над этим.

Внезапный энтузиазм Хоффмана был частью более широкой увлеченности, захватившей Кремниевую долину в начале 2014 года. Пока исследовательские отчеты с Уолл-стрит говорили о возможностях новой платежной системы, лучшие умы Долины размышляли в гораздо более амбициозных направлениях, нежели просто изучение лежащего в основе Биткойна кода. На следующий день после разговора Венсеса и Хоффмана Марк Андриссен, легендарный создатель Netscape и сооснователь инвестиционной фирмы, вложившей 25 миллионов долларов в Coinbase, опубликовал длинную статью на сайте New York Times, в которой рассказал о далеко идущих планах Кремниевой долины.

“Пропасть между тем, как представляют себе Биткойн журналисты и обычные люди, и растущим пониманием технологий Биткойна со стороны разработчиков и предпринимателей, пока остается огромной”, - писал Андриссен.

Список возможностей потенциального применения технологии, составленный Андриссеном, был поистине велик. В нем нашлось место улучшению существующих платежных систем благодаря безопасности и низким вознаграждениям Биткойна; также было упомянуто о новом способе передавать деньги за границу для трудовых мигрантов и предоставлении финансовых услуг людям, которых не желали обслуживать банки. Как и многие компании в Кремниевой долине, Андриссен мечтал о роботах с искусственным интеллектом, и биткойн казался идеальным средством обмена между двумя машинами, которым нужно заплатить друг другу за оказание каких-либо услуг.

Помимо всего этого, Андриссен заявил, что децентрализованный блокчейн, лежащий в основе Биткойна, является фундаментально новым видом сети, подобной Интернету, с такими возможностями, которые нам и не снились. Он продолжил так.

Менее года назад Венсес сидел в Аризоне с Крисом Диксоном, молодым партнером Andreessen Horowitz, пытавшимся заинтересовать фирму Биткойном. Теперь же сам Марк Андриссен выступал в качестве ярого проповедника этой технологии, принимая на себя роль, которая до сих пор была занята людьми вроде Роджера Вера.

Годом ранее Андриссен без лишней огласки начал инвестировать в Биткойн, вложив собственные деньги в секретную майнинговую компанию 21е6, основанную вундеркиндом из Стэнфорда Баладжи Шринивасаном. С тех пор его компания Andreessen Horowitz успела вложить 25 миллионов долларов в Coinbase, а также поучаствовала во втором инвестиционном раунде секретной майнинговой компании Баладжи. Самая хорошо финансируемая компания в мире Биткойна, привлекшая 70 миллионов долларов инвестиций, 21е6 все еще была известна лишь немногочисленной элите Долины. Андриссен был доволен своими инвестициями, поскольку в то время как большая часть Кремниевой долины считала, что венчурные инвестиционные компании не должны скупать биткойны напрямую, он считал хорошей идеей вложиться в майнинговую компанию, которая будет выплачивать дивиденды в добытой виртуальной валюте.

Компания Баладжи уже начала выпускать майнинговые чипы собственной разработки осенью 2013 года и быстро заняла от 3 до 4 % вычислительной мощности сети. В начале 2014 года компания планировала выплатить инвесторам первые дивиденды, а также начала строительство собственного выделенного центра обработки данных, в котором могли разместиться более девяти тысяч машин с чипами для добычи биткойнов.

Прогресс Баладжи был настолько многообещающим, что в конце 2013 года Андриссен сделал его девятым партнером Andreessen Horowitz – главным образом для того, чтобы тот занялся поиском новых инвестиций, связанных с виртуальными валютами и блокчейном. В том, что касалось размышлений о будущем Биткойна, Баладжи мыслил поистине масштабно. Он верил, что Биткойн сможет открыть дверь в новое будущее, созданное людьми, желающими расширить границы технологических экспериментов.

Вскоре после завтрака с Хоффманом Венсес получил от него электронное письмо. Хоффман поговорил со своим другом из венчурного фонда Index Ventures, и вместе они были готовы предложить проекту Харо, детищу Венсеса, 20 миллионов долларов. Венсес еще даже не начал тратить 20 миллионов, полученных во время первого раунда инвестиций, а это могло стать быстрым продолжением – своего рода раундом 1А. И в то время как первые инвесторы Венсеса оценили компанию Харо в 50 миллионов долларов, Хоффман и его партнер были готовы оценить эту компанию в 100 миллионов. Так, всего за один месяц стоимость компании Венсеса удвоилась.

Стоя за черной барной стойкой, Чарли Шрем открыл холодильник и достал две банки пива – Blue Moon для себя и Amstel Light для Ника Кэри, директора компании Роджера Вера Blockchain.info, заехавшего в Нью-Йорк по делам. Бар EVR был закрыт, но Чарли жил прямо над ним и имел круглосуточный доступ к его закромам благодаря своим инвестициям годичной давности. Его подруга Кортни, с которой они теперь жили вместе, подошла узнать, не требуется ли Чарли какая-либо помощь.

Чарли заметно сдал за год, прошедший с того дня, когда ему пришлось закрыть сайт BitInstant. Он сбрил свои юношеские кудри и отпустил неухоженную бороду, которая соответствовала его густым бровям. Но это не означало, что все шло наперекосяк. Как и другим, Чарли шел на пользу растущий интерес к Биткойну. Он взял на себя роль неофициального менялы для некоторых крупных владельцев биткойнов, позволяя им продавать большое количество монет вне биржи, где большие продажи могли повлиять на курс.

Кроме того, Чарли удалось наладить отношения с новой группой инвесторов, готовых вложиться в повторное открытие BitInstant. Потенциальные инвестиции могли позволить Чарли оплатить накопившиеся с прошлого лета счета и вновь наладить функционирование сайта.

Сделав пару глотков из своей банки пива, Чарли похвастался, как один из помогавших ему ранее консультантов сказал: “Теперь ты и твои друзья стали большими экспертами в финансах, законах и нормативах. Некоторые и с тридцатью дипломами знают меньше вас”.

“А я, такой, ему отвечаю, это – Биткойн!” – закончил Чарли с довольной улыбкой.

Дэвид Азар, его прежний инвестор, был готов подписать сделку по возрождению BitInstant. Единственной помехой были близнецы Уинклвоссы. Чарли предложил дать новым инвесторам более половины своих акций – таким образом, из 27 % у него осталось бы лишь 12 %. Все, что требовалось от близнецов и Дэвида, – дать новым инвесторам по 2 % из своих 25 %-ных долей. Когда близнецы написали Чарли короткое письмо, недвусмысленно выражающее несогласие с его предложением, тот быстро ответил, что может сам отдать все акции новым инвесторам, так что Дэвиду и Уинклвоссам не придется расставаться ни с одной из своих акций. Чарли все еще ждал ответа от близнецов, когда пошел на встречу с Ником.

Несмотря на остановку сайта BitInstant, Чарли не сидел без дела. Ранее в тот же день он вместе со своей девушкой Кортни обедал с людьми, собиравшимися продавать доли в частных самолетах за биткойны.

“Черт возьми, это шикарная идея”, – сказал Чарли. Несколькими неделями ранее он продал часть своих биткойнов, чтобы оплатить полет на частном самолете на Багамы для себя и Кортни.

Чарли также продолжал работать с Bitcoin Foundation, готовясь ко второй ежегодной конференции, которая на этот раз должна была состояться в Амстердаме.

“Мы хотим привлечь какую-нибудь знаменитость, – сказал Чарли Нику. – Я хочу, чтобы приехал кто-нибудь вроде Снуп Дога”.

“Как насчет Ричарда Брэнсона?” – поинтересовался Ник, вспомнив о магнате, который незадолго до этого объявил, что будет принимать оплату в биткойнах за билеты Virgin Galactic, своей коммерческой космической компании.

“Знаменитости – тоже люди, все возможно”, – ответил Чарли.

Вскоре после встречи с Ником Чарли и Кортни улетели в Амстердам. Они посетили центр, где проходило событие Bitcoin Foundation, но главной целью поездки была технологическая конференция в Утрехте, организаторы которой заплатили Чарли 20 тысяч долларов за выступление на тему Биткойна. Возвращаясь домой после этого выступления, Чарли уже надеялся, что после всех свалившихся на него несчастий удача начинает к нему возвращаться.

Приземлившись в Нью-Йорке, он едва успел предъявить свой паспорт сотруднику таможни, как буквально из ниоткуда появился полицейский, который сказал: “Мистер Шрем, пройдемте со мной”. Когда Чарли спросил, зачем, полицейский просто ответил “Мы объясним все позже” и провел его в комнату для задержанных. Там Чарли предъявили ордер на арест, в котором говорилось, что он обвиняется в отмывании денег, незаконных денежных переводах и недонесении о подозрительных транзакциях.

Чарли хотел узнать больше, но полицейские заявили, что сперва хотят задать ему несколько вопросов. Чарли не захотел разговаривать без адвоката, так что ему пришлось остаться в неведении, за что же конкретно его арестовали. Чарли провели в другую комнату, где его уже ждала заплаканная Кортни. Он спокойно попросил ее позвонить юристу, работавшему с BitInstant, и не отвечать на вопросы федеральных агентов. В это время на Чарли надели наручники; затем его вывели на улицу и посадили в черный автомобиль, который в сопровождении полицейских машин отправился в Управление по борьбе с оборотом наркотиков в центральном Манхэттене. Оттуда Чарли отвезли в исправительный центр Метрополитен, где его переодели в оранжевый комбинезон и заперли в одиночной камере. Остаток ночи Чарли нервно размышлял о том, что могло привести его сюда, и искать пути выхода из сложившейся ситуации.

На следующее утро агенты отвезли его в здание федерального суда, где Чарли встретился с адвокатом, вызванным Кортни. Чарли узнал, наконец, что обвинения были связаны с тем, что он продавал биткойны пользователю с ником ВТС King – денежному меняле, помогавшему посетителям Silk Road добывать биткойны для покупки наркотиков. Прокуроры раздобыли электронные письма, в которых Чарли признается, что он знал о целях использования биткойнов, но несмотря на это продолжал работать с ВТС King и не настучал на него правоохранителям, как того требовали регуляции.

Адвокат объяснил Чарли текущее положение дел. Ему удалось связаться с родителями Чарли, и те были готовы заложить свой дом в Бруклине стоимостью 1 миллион долларов в качестве залога, но у них было два условия: Чарли должен был извиниться перед ними и расстаться с Кортни. Когда Чарли запротестовал, адвокат посоветовал ему сжать зубы и сделать это, чтобы выйти на волю.

Когда Чарли освободили, предварительно надев на его лодыжку электронный браслет, он встретил в зале суда своих родителей и Кортни. Они никогда не видели друг друга ранее и подчеркнуто не разговаривали. Чарли спросил своих родителей, может ли Кортни поехать домой вместе с ними, но они ответили, что, если Чарли хочется оставаться с Кортни, они отменяют залог и он может возвращаться в тюрьму. Чарли шепнул рыдающей Кортни, что постарается разобраться с родителями и позвонит ей позже; после этого он залез в родительский черный Lexus и отправился в родительский дом.

Пока Чарли сидел в здании суда, федеральный прокурор Прит Бхарара – один из самых влиятельных прокуроров в стране, который несколькими месяцами ранее выдвигал обвинения против Росса Ульбрихта – публично объявил, что Чарли и Роберту Файеллу из Флориды, известному как ВТС King, были предъявлены обвинения. На пресс-конференции Бхарара сказал так:

Преступление Чарли было не той величины, чтобы федеральный прокурор давал отдельную пресс-конференцию, но

Бхарара, определенно, хотел покрасоваться, сделав громкое заявление, и показать всем, что он внимательно следит за цифровыми валютами.

На следующий день после освобождения Чарли под залог, и всего в полутора километрах от того места, где Чарли провел ночь в наручниках, братья Уинклвоссы вышли из черного автомобиля, чтобы дать показания на очередном слушании по Биткойну. Оно проводилось в офисе главного финансового регулятора Нью-Йорка Бенджамина Лоски, который летом 2013 года рассылал повестки всем крупным инвесторам в криптовалюты и биткойн-компаниям. Ранее Лоски работал на Бхарара. Арест Чарли и пресс-конференция Бхарары, имевшие место накануне слушаний Лоски, выглядело для многих как разыгранный спектакль, имевший целью дать регулятору повод для нападок на Биткойн.

И действительно, арест Чарли черной тучей навис над собравшимися, сильно повлияв на атмосферу слушания. Кроме Уинклвоссов, показания также давали Барри Зильберт, который собирался инвестировать в компанию Чарли в 2012 году, и Фред Уилсон, уважаемый венчурный капиталист, которого Чарли неоднократно консультировал. Единственным участником слушания, не имевшим отношения к Чарли, был Джереми Лью – венчурный капиталист из Калифорнии, вложивший деньги в Бобби Ли и ВТС China.

Состав приглашенных явно показывал, что с момента последних слушаний трехмесячной давности в Сенате центр влияния в биткойн-сообществе переместился от Bitcoin Foundation, созданной, опять же, при участии Чарли, к Кремниевой долине.

Когда Лоски задал вопрос об аресте Чарли, никто из присутствующих не высказался в его защиту. Близнецы Уинклвоссы заявили, что своим поведением Чарли их предал. Уилсон и Лью подчеркнули, что Чарли был частью уже уходящей старой гвардии Биткойна, для которой кажущаяся анонимность технологии была ее наиболее привлекательным качеством.

“Однако радикальные либертарианцы – это не такой уж значимый сегмент рынка”, – пренебрежительно сказал Лью.

Уменьшающийся фокус на анонимности и противостоянии центробанкам вовсе не означал, что у участников дискуссии были скромные амбиции в отношении Биткойна. Они рассуждали о том, как новая форма денег – и лежащий в ее основе блокчейн – позволит создать новые виды бирж и множество других вещей, о которых ранее никто никогда не задумывался.

“Когда вы предлагаете практически бесплатные транзакции и возможность программировать деньги, чтобы наделить их множеством дополнительных функций, вот тогда вы говорите о рынке размером в весь мир”, - сказал Лью.

Все участники беседы сравнили Биткойн в его нынешнем виде с Интернетом в 1993 году до создания первого веб-браузера. Тогда было много энтузиазма в узких кругах специалистов, вызванного возможностями протокола Интернета, но еще не существовало программ и инфраструктуры, которые сделали бы эту технологию доступной для большинства обычных людей. В то время в Интернете доминировали маргиналы, желающие опробовать новую технологию. Точно так же протокол Биткойна в 2014 году все еще был практически неизвестен в широких кругах, но это не означало, что однажды в будущем люди не придумают удобных способов его использовать.

“Мы находимся в начале захватывающих времен, не только для инвесторов, но для всего общества”, - сказал Уилсон.

Слушание продолжалось, и становилось все более ясно, что Лоски и два его помощника скорее хотят работать совместно с биткойн-сообществом, а не против него.

“Большинство людей изначально скептически относятся к новым явлениям. Не стоит поддаваться таким чувствам, – сказал Лоски. – Мы хотим убедиться, что не подрезаем крылья многообещающей технологии, прежде чем она оторвется от земли. Мы хотим, чтобы Нью-Йорк оставался центром инноваций”.

Лоски, несмотря на свой моложавый вид, был весьма амбициозен. В конце 2013 года он объявил о своих планах создать так называемую “битлицензию” (BitLicense) для криптовалютных компаний. На слушании он вел себя скорее не как суровый следователь, а как непопулярный подросток, пытающийся подружиться с клевыми технически подкованными ребятами. Было очевидно, что он считал Биткойн достаточно интересной технологией и хотел, чтобы ее развитие не обходило стороной Нью-Йорк.

“Нам нужно подумать, как превратиться в более современного цифрового регулятора, – сказал он. – Это касается не только законов, но и людей, которых мы нанимаем, оперативность, с которой мы принимаем решения. Нам есть чем заняться”.

Кажется, Биткойн-сообщество добилось значительного прогресса в общении с регуляторами. А вот в общении и сотрудничестве с банками биткойнерам не так везло, особенно после ареста Чарли.

“Все хреново!” – такое короткое письмо Патрик Мерк получил в день, когда было объявлено об аресте Чарли, от своего знакомого в Wells Fargo, который ранее очень хотел, чтобы банк начал работать с биткойн-компаниями.

Чарли ушел в отставку с поста вице-председателя Bitcoin Foundation сразу после своего ареста, но это не помогло. Один из руководителей Wells Fargo дал Питу Бригеру понять, что банк останавливает любую работу над совместным биткойн-проектом с Fortress.

Даже до ареста Чарли были основания полагать, что банки начнут осторожнее относиться к Биткойну. Помимо репутационных рисков при работе с виртуальными валютами основным барьером для банков стала обеспокоенность по поводу отмывания денег. Регуляторы требовали от банков отслеживать источник и назначение всех транзакций, чтобы гарантировать, что банки не имеют дел с какими-нибудь террористами или преступниками. Обычно в этом не было ничего сложного, потому что банки во всем мире вели учет по всем счетам и транзакциям. Однако в 2013 году банки столкнулись с миллиардными штрафами за недостаточный контроль за транзакциями из некоторых стран, входящих в санкционный список, например, Ирана. Многие менеджеры банков пришли к выводу, что отследить проходящие через биткойн-компании деньги невозможно. Клиенты биткойн-биржи могли конвертировать свои доллары в цифровую валюту и отправить ее любому человеку в любую точку мира.

Джейми Даймон, генеральный директор крупнейшего в Америке банка JPMorgan Chase, в конце января дал интервью CNBC, в котором заявил, что Биткойн едва ли когда-нибудь станет чем-нибудь серьезным. Даймон сказал, что как только биткойн-компании столкнутся с теми же законами, направленными на борьбу с отмыванием денег, что и банки, “это, вероятнее всего, станет для них концом”.

Барри Зильберт был лично знаком с Даймоном. Когда он прочитал комментарии Даймона о Биткойне, то сразу же выслал ему ссылку на расхваливающую виртуальные валюты статью, написанную Марком Андриссеном для New York Times. Спустя несколько дней Даймон позвонил Зильберту. Даймон внимательно прочел статью Андриссена и был согласен с тем, что цифровые валюты могли дать шанс людям, живущим в странах, где нет доступа к нормальному банковскому обслуживанию.

Однако Даймон заметил, что потенциал Биткойна был недостаточным, чтобы убедить власти позволить существование конкурирующих валют. Даймон знал, каково работать в сфере, полностью контролируемой государством. Как только Биткойн попал бы под такой же государственный контроль, ему бы сразу понадобились те же сборы и ограничения, которые так не нравились людям в традиционных финансовых системах. Тем не менее Даймон не стал с ходу отметать аргументы Барри и предложил ему прийти в офис JPMorgan Chase и рассказать о Биткойне высшему менеджменту банка.

Отношение Даймона к Биткойну было показательным: после финансового кризиса 2008 года во всей банковской отрасли произошел сдвиг в мышлении. До кризиса Уолл-стрит нанимал лучших специалистов со всего мира и давал им задачу искать инновационные способы делать деньги. Когда в конце концов многие из этих умных инноваций только поспособствовали экономическому краху, пережившие кризис банки четко осознали, что финансовые эксперименты вполне могут пойти наперекосяк. Более того, государство ввело много новых законов, которые заставили банки думать дважды, прежде чем брать на себя хоть какие-то риски. Государство также регулярно заставляло банки выплачивать миллиардные штрафы за прошлые нарушения. Едва ли какой-либо банк платил такие же огромные штрафы, как JPMorgan.

К моменту разговора Даймона с Зильбертом самой главной характеристикой любого нового бизнеса для JPMorgan стало не то, сколько денег он принесет, а как он будет соответствовать законам. JPMorgan пошел дальше других банков в попытках избежать потенциально рискованной деятельности. В течение 2013 года он прекратил сотрудничество со всеми организаторами денежных переводов, чековыми компаниями и даже с компаниями, выдающими займы студентам, не потому что регуляторы этого требовали, а просто чтобы избежать лишней головной боли. Другие банки предпринимали подобные, но только менее агрессивные шаги.

Беседа представителей биткойн-сообщества с Лоски подтвердила, что совершенно противоположное отношение к этому сложилось у Кремниевой долины, которая не была затронута финансовым кризисом. IT-индустрия, ободренная успехами таких компаний, как Apple, Google и Facebook, становилась все более уверенной в своей способности изменить мир. Некоторые из самых популярных IT-компаний, такие как Airbnb и Uber, открыто бросили вызов устаревшим нормам, в частности – всевозможным местным регуляциям в отношении отелей и такси. В финансовых сетях, которые надеялся изменить Биткойн, IT-инвесторы видели всего лишь еще один свод закостеневших законов, от которых нужно избавиться для создания более эффективного рынка. Более того, финансовый сектор казался даже более созревшим для прорывных инноваций, поскольку действующие предприятия так боялись нарушить какие бы то ни было правила.

Венсес, который уже более двадцати лет работал на пересечении технологий и финансов, признавал, что большую часть его карьеры центром богатства и власти в США, если не во всем мире, был финансовый сектор и Нью-Йорк в частности. Однако Венсес искренне верил, что вскоре это должно измениться.

Единственная проблема для “нарушителей” из Кремниевой долины состояла в том, что они по-прежнему зависели от банков, платя своим поставщикам и зарплату сотрудникам в долларах, а в случае биткойн-компаний еще и получая доллары от своих клиентов, чтобы приобрести виртуальную валюту.

Венсес Касарес всегда использовал JPMorgan Chase в качестве банка для своих прошлых стартапов – он был лояльным клиентом с того момента, как открыл в нем свой первый счет в 1990-х. Теперь же, когда Венсес обратился в JPMorgan с просьбой открыть счет для своей новой компании Харо, банк вдруг отклонил его заявление. Венсес нашел другой банк, который сначала открыл счет для Харо, но тут же закрыл его, еще до того как Венсес получил 10 миллионов долларов от своего инвестора, венчурного фонда Benchmark. Венсес оказался в необычном положении: на руках у него был чек на огромную сумму, но никто не был готов его принять. В итоге его спас Silicon Valley Bank – тот же банк, в котором держал свои деньги Coinbase, и единственный, готовый работать с биткойн-компаниями.

Несмотря на эти трудности Венсес уверял всех, что в долгосрочном периоде осторожность банков будет иметь все меньше значения. На посвященной Биткойну встрече, организованной банком JPMorgan в Кремниевой долине, Венсес весьма пренебрежительно высказался о Джейми Даймоне:

Оглавление книги