Книга: Дети онлайн: опасности в Сети

Глава 13 Ложные обвинения

Глава 13

Ложные обвинения

После того как мы открыли сайт мониторингового центра pedofilov.net и стали выкладывать там информацию о педофилах, в отношении которых собрали достаточную доказательную базу, мне стали задавать вопросы о ложных обвинениях. Не боимся ли мы, что посадят невиновного человека? Ведь обвинить человека в педофилии – это значит поставить жирный крест на его жизни. Я всегда отвечаю, что лично я с большой осторожностью отношусь к обвинениям в сексуальном насилии над детьми, с каким бы рвением мне ни пытались доказать, что необходимо прямо сейчас, сию секунду опубликовать информацию, чтобы защитить ребенка.

Обычно мы даже стараемся не публиковать никаких личных данных педофила до приговора суда, за исключением случаев, где промедление представляет критическую угрозу жизни и здоровью ребенка. Но однажды, когда я только начинала заниматься работой по выявлению педофилов, я все-таки допустила ошибку.

В январе 2011 года мне позвонил директор московской ЦМШ Александр Якупов и начал умолять помочь посадить педофила. Он сказал, что один из преподавателей возглавляемой им музыкальной школы, шестидесятипятилетний профессор Рябов, совращает учениц. История в его изложении выглядела совершенно жутким образом, были статьи в СМИ на эту тему, да и сам Рябов уже был задержан и находился в СИЗО по обвинению в совращении двух своих учениц. Я написала об этом пост в своем блоге.

Через несколько дней раздался телефонный звонок. Звонила Виолетта Волкова, известный в Москве адвокат. Она сообщила, что моя статья вызвала неоднозначный резонанс и одна женщина хочет подать на меня в суд. Виолетта предложила до суда не доводить и уладить все возникшие противоречия, съездив вместе с ней к Веронике Рафаиловне, ректору Государственной классической академии имени Маймонида, которая, как выяснилось, и хотела призвать меня к ответу в судебном порядке.

Поздним зимним вечером мы с Виолеттой сели в электричку и поехали в академию, в Переделкино. Мы порядком замерзли, пока пытались поймать на железнодорожной станции такси, а потом еще минут пятнадцать ехали с каким-то бомбилой, ловко управлявшим произведением российского автопрома, именуемым в народе «пятерка». Добравшись до ворот вуза, мы немного испугались – вокруг темно, в тишине слышно, как падает под собственной тяжестью снег с разлапистых сосновых веток. Единственный фонарь освещал калитку. Я отгоняла назойливое желание быстренько ретироваться по направлению к станции, Виолетта уверенно шла куда-то по ухабам. Но все вдруг изменилось, когда мы, отыскав наконец вход в академию и кабинет ректора, познакомились с Вероникой Рафаиловной Ириной.

В небольшом уютном кабинете за массивным ректорским столом сидела хрупкая пожилая женщина, которая, не выпуская из рук сигарету, командовала суетящимися вокруг подчиненными. Сначала я подумала, что мы застали какой-то жуткий скандал, но потом я поняла, что Вероника Рафаиловна просто очень доходчиво объясняет задачи людям, постоянно вбегающим в кабинет и вылетающим обратно. Вдруг кутерьма улеглась, толпа разбежалась, и ректор наконец обратила на нас внимание. Я ожидала претензий, криков, назидательных нотаций, чего угодно – но только не того, что интеллигентная дама сделала в первую очередь. Она предложила нам кофе. Так, за чашкой, а потом еще одной, и еще, – завязался наш разговор. Беседа началась около девяти часов вечера, но уехали мы домой только под утро, опустошив, наверное, ведро превосходного напитка и изучив горы документов. За это время мы узнали о чудовищной афере, в которую меня попытался втянуть директор ЦМШ Якупов.

Когда я рассказала ректору академии, кто поведал мне потрясающую историю, размещенную в моем блоге, Вероника Рафаиловна расхохоталась. Я опешила. Поняв мое недоумение, она пояснила, что именно Якупов в борьбе за директорское кресло, которое, как ему показалось, хотел у него отобрать профессор Рябов, пошел на все, чтобы сохранить тепленькое местечко. Он подговорил двух родительниц плохо успевающих учениц одного из лучших преподавателей ЦМШ Анатолия Рябова написать на его имя заявления о сексуальных домогательствах профессора в отношении их дочерей. Мамочки провели беседу с тринадцатилетними девочками и радостно написали требуемые бумажки в обмен на заверения директора, что их дочерей не только не выгонят из престижнейшей в России музыкальной школы за неуспеваемость, но и переведут к лучшим преподавателям. Изначально горе-директор не планировал доводить ситуацию до следователей. Он надеялся, что пожилой профессор напишет заявление по собственному желанию. Но Рябов такого заявления писать не стал – и было принято решение дать делу ход.

События развивались стремительно. В кратчайшие сроки у сотрудников правоохранительных органов оказались сведения о пятидесяти эпизодах развращения несовершеннолетних девочек за период в несколько месяцев. К сожалению, следователи не потрудились даже сличить даты якобы имевших место случаев домогательств Рябова к ученицам с журналом регистрации преподавателей – а ведь несколько эпизодов по случайности пришлись на время, когда профессор был в отпуске и физически не мог находиться не только в музыкальной школе, но и в Москве. Попали в «график» и летние каникулы.

Но, несмотря на всю нелепость ситуации, Рябов оказался в СИЗО и провел там больше месяца. Провел бы и целый год, если бы в его защиту не выступили родители других его учеников и целое сообщество музыкантов, среди которых был и выдающийся российский пианист, профессор Ганноверской высшей школы музыки Владимир Крайнев. Он написал тогдашнему министру культуры Александру Авдееву письмо. «Двадцать пять лет безупречной службы в ЦМШ! Прекрасный семьянин! Кому, с какой целью пришла в голову мысль связать воедино два несовместимых понятия: «Рябов» и «растление малолетних»? Я возмущен!» – изложил свое отношение к «делу Рябова» музыкант.

За профессора поручились все. Благодаря бурной деятельности, развернутой ректоратами Государственной консерватории имени П. И. Чайковского, Государственной классической академии имени Маймонида и педагогическим советом ЦМШ, Мосгорсуд 26 января 2011 года вынес решение об освобождении профессора под залог в сумме полутора миллионов рублей. Требуемую сумму в тот же день внесли родители учеников Рябова. К тому моменту великий музыкант и талантливый преподаватель успел превратиться в несчастного старика, который отстраненно смотрел на происходящее вокруг и хотел только одного – чтобы все скорее закончилось.

Вероника Рафаиловна попросила меня помочь защитить профессора, подключила лучших адвокатов. Мы целый год бились за возвращение честного имени Анатолия Рябова. Я познакомилась с ним лично. Однажды поздним вечером, когда я приехала в гости к Веронике Рафаиловне в академию, она пригласила меня на ужин. За столом сидел профессор. Бойкая, активная руководительница главного еврейского вуза в стране, размахивая руками, руководила процессом обсуждения линии защиты Рябова. «Знакомьтесь, Анна! Это наш главный педофил!» – горько пошутила она. А сам Рябов тихонечко сидел в уголке, ковыряя вилкой в тарелке с салатом. В какой-то момент он тихо сказал: «Делайте что хотите. Мне все равно. Я думаю только о музыке. Я хочу учить детей музыке. Как они могли такое подумать… Как они могли такое со мной сделать…» Я запомнила этот момент, наверное, на всю жизнь.

Профессора Анатолия Рябова оправдали присяжные. Спустя год[9]. Но кто вернет ему этот бесконечно долгий год потерянной жизни? Кто поможет забыть эти двенадцать месяцев унижений, ужаса, страха быть перемолотым стальными жерновами правоохранительной системы?

Несмотря на весь кошмар ситуации, посмею сказать, что профессор Рябов еще легко отделался. Чего не скажешь об теперь уже бывшем пластическом хирурге Владимире Тапия-Фернандесе. Готовясь к написанию этой главы, я пересматривала его первое после освобождения из-под стражи интервью, и меня буквально душили слезы.

Я узнала о том, что Владимира Тапию обвиняют в совращении приемной дочери, от его жены. Однажды утром мне позвонила женщина, представившаяся супругой известного на весь мир пластического хирурга, и попросила о встрече. Мы встретились с ней в Москве, в среднестатистическом суши-баре напротив здания Государственной думы. Наталья Тапия рассказала, что ее муж совратил дочь и совершает сексуальные домогательства в отношении малолетнего сына. Еще по телефону она предупредила меня, что располагает доказательствами. Какие-то письма, фотографии, коробка с «игрушками», которые ее супруг якобы использовал для сексуальных игр с приемной дочкой. При встрече я, конечно же, попросила Наталью предъявить эти доказательства или хотя бы показать фото, поскольку женщина настаивала на немедленной публикации этой душераздирающей истории и привлечении всех возможных СМИ.

С собой у нее ничего не оказалось. Сославшись на рассеянность, она пообещала мне прислать все на e-mail. Беседа в ресторанчике продлилась около часа, и, выйдя на улицу, я поймала себя на мысли, что не верю словам жены пластического хирурга. Она не была похожа на мать, узнавшую на днях, что ее собственный муж насиловал ее ребенка. Ей было вообще плевать на ребенка. Я несколько раз повторяла вопрос – как чувствует себя девочка? С кем она сейчас? Ведь дети, пострадавшие от сексуального насилия, находятся в ужасном психологическом состоянии, им требуется помощь специалистов. На мой вопрос Наталья ответила, что с девочкой все хорошо и она ходит к психологу. Что это был за психолог, я расскажу позднее.

Еще женщина постоянно упирала на то, что необходимо срочно довести историю до средств массовой информации. Зачем, спрашивается, это нужно убитой горем матери? Как это повлияет на следствие? На детей? Этот вопрос ее не беспокоил. Потом Наталья случайно обмолвилась, что в семье уже давно были неполадки и что она подозревала, что муж хочет подать на развод.

С этими мыслями я и отправилась домой ждать доказательств. Прошла неделя – от Натальи Тапия писем нет. Еще через несколько дней она начала названивать мне по ночам, требуя поочередно то мобильный телефон Павла Астахова, то личные контакты Алексея Пиманова. «Я пойду на Первый канал! Я всем расскажу, какой урод мой муж!» – кричала она в трубку.

Спустя некоторое время я привыкла игнорировать звонки взбалмошной дамочки и уже начала забывать об этой истории. И вдруг, просматривая ленту новостей, увидела заголовок: «Владимира Тапию-Фернандеса взяли под стражу по обвинению в педофилии». Я так и подскочила. Ничего себе! Мне стало безумно интересно – и я начала копать.

Владимир Тапия-Фернандес родился в 1954 году в Боливии. Окончил медицинский факультет РУДН, в 1993 году организовал собственную клинику «Тапиа». Он член Европейской академии лицевой пластической хирургии (EAFPS), действительный член Международной ассоциации эстетических и пластических хирургов (ISAPS), действительный член Российского общества пластических, реконструктивных и эстетических хирургов (ОПРЭХ), член Российского общества ринологов (РОР), действительный член и академик Академии медико-технических наук РФ (АМТН). Автор собственных уникальных методик, которые применялись только в его клинике. Все звезды российского шоу-бизнеса стояли в очереди, чтобы попасть к нему на стол.

Что же касается супруги хирурга, Натальи, то она подобными достижениями похвастаться не могла. Она моложе Владимира на двадцать три года, приехала в Москву из провинции. Несколько раз становилась клиенткой клиники пластической хирургии «Тапия». Там и познакомилась с будущим мужем. Как рассказывал сам Владимир Тапия, он, как художник, влюбился в тот образ, который сам создал. Влюбленные поженились. У Натальи уже была дочь от первого брака, которую Тапия удочерил, позже у них с супругой родился сын. Владимир обожал жену и детей, Наталью он взял на работу в свою клинику заместителем генерального директора.

Жить бы им, не тужить, но Наталья Тапия не хотела хеппи-энда. Прекрасная Золушка, выйдя замуж за прекрасного принца и поселившись в королевском дворце, решила забрать все себе. Ходили слухи, что она пыталась отравить мужа. Однажды на работе он почувствовал недомогание и понял, что съел на завтрак что-то не то. Сразу заподозрил супругу, но поскольку любил уж больно сильно – простил. А она, как выяснилось, продолжала строить коварные планы. И подговорила свою дочь обвинить приемного отца в изнасиловании…

Жена хирурга обратилась к психологу с жалобами на поведение старшей дочери, которая стала замкнутой и раздражительной. Специалист начал работать с тринадцатилетней девочкой и в ходе сеансов выяснил, что ребенок пострадал от сексуального насилия. В ходе проверки к делу были подключены полицейские психологи, которые установили, что отец издевался над дочерью около двух лет, и выяснили, что и младший ребенок этой семьи мог пострадать от действий отца.

А вот теперь предлагаю уделить особое внимание психологам, работавшим с девочкой. По стечению обстоятельств в том же центре психологической помощи детям «Озон» проводилось и другое исследование – в отношении «жертвы» известного нам профессора Рябова. Этот момент очень меня насторожил, и я поделилась своими мыслями с друзьями и коллегами-адвокатами. Мы стали, как говорится, рыть землю носом, и выяснили, что этот центр «Озон» только за один год выдал семьдесят одинаковых заключений, исследований и экспертиз, подтверждающих, что дети пострадали от сексуального насилия в семье. Истории тоже были как на подбор: мама замечала, что ребенок стал себя странно вести, и, сбиваясь с ног, тащила сына или дочь в этот психологический центр, сотрудники которого, проведя парочку простых тестов, выдавали заключение: ваш ребенок – жертва педофила! Его насиловал родной отец! Дальше родительницы бежали в полицию, и сотрудники МУРа на основании заключения психолога тут же брали отца под белы рученьки и увозили в СИЗО. Разбирались только потом. Или вообще не разбирались – как с Макаровым, который сидит до сих пор.

Мы очень долго подбирались к «Озону». Не знали, с какой стороны подойти, пока в распоряжение адвоката Виолетты Волковой не попала видеозапись, на которой было отчетливо видно, как психологи в этом центре работают с детьми. Ребенка заставляли заучивать фразы, смысла которых он не понимал, показывая на куклах, что детям нужно будет сказать следователям:

– Тебя папа вот здесь трогал?

– Нет… Не трогал…

– Ну как же не трогал, а если подумать? Конфетку хочешь?

– Хочу!

– Держи. Ну так скажи, где тебя трогал папа?

– Вот здесь… (ребенок показывает место, которое только что показали на кукле).

– Хорошо, молодец, держи конфетку!

Таким образом проводились практически все беседы с детьми. Позже, когда в «Озон» пришли работники прокуратуры, директор центра Евгений Цымбал оправдывался: «Что вы хотите здесь найти? Мы помогаем детям! Мы работаем по уникальным методикам! Не мешайте работать!» Кстати говоря, в результате прокурорских проверок выяснилось, что центр работал вообще без лицензии, а в закромах обнаружились психотропные вещества, которыми, возможно, пичкали детей.

Это был поставленный на широкую ногу бизнес, целевой аудиторией которого были молоденькие жены богатых папиков, выходившие замуж без гроша за душой. Разводиться уж больно накладно – или вообще ничего не достанется, или придется имущество делить, а так муж на десять лет сядет, а жена получит все. Жажда наживы была в этих мамочках настолько сильна, что они были готовы жертвовать психикой родных детей. После нескольких прокурорских проверок и широкой огласке в СМИ, которую этому делу придал Владимир Рудольфович Соловьев, за что ему отдельное спасибо, центр «Озон» был закрыт. Жаль, Цымбала не посадили – но хотя бы перестали звать на федеральные эфиры в качестве ярого борца за права детей.

Но вернемся к Тапии-Фернендесу. Что все это время происходило с ним? А ничего с ним не происходило. Даже после того как вскрылась история с «Озоном», он продолжал сидеть в СИЗО. В общей сложности в следственном изоляторе известный пластический хирург провел больше года. От пережитого нервного потрясения он ослеп на один глаз, кроме того, врачи заподозрили у него туберкулез. Возможно, Владимир Тапия больше никогда не сможет оперировать. Он потерял все: клинику, любимую работу, своих детей, которые остались жить с матерью. 23 декабря 2013 года суд присяжных вынес оправдательный вердикт и Тапию-Фернандеса признали невиновным. Он тут же собрал вещи и улетел на родину, в Боливию. Обиды на падчерицу Настю, которая давала показания против него, Тапия-Фернандес не держит. В интервью телеканалу НТВ, не сдерживая слез, он сказал: «Я скажу так: Настя, что бы ты ни сделала, я не обижен на тебя. У нас была счастливая жизнь. И я думаю, что ты не в ответе за то, что кто-то мог тебя заставлять говорить разные вещи. Очень жаль, что пришлось тебе пережить весь этот ужас».

Не держит зла знаменитый хирург и на бывшую жену Наталью – она для него теперь не существует. Но намерен бороться за их общего сына Марка: «Я его не буду травмировать, но я знаю одно: сейчас моя жизнь имеет только один смысл – я на самом деле хочу, чтобы у него был отец. Я думаю, я на это имею право. И меня никто не сможет остановить».

Оглавление книги