Книга: Дети онлайн: опасности в Сети

Глава 6 Противостояние системе

Глава 6

Противостояние системе

Долгое время мы всей нашей командой размышляли о том, как перевести борьбу с педофилией в России в активную фазу. Тогда, в 2011 году, ситуация была просто катастрофической. Педофилов практически не сажали, а если дело и доходило до суда, насильник десятилетней девочки мог легко получить условный срок или выйти по УДО и продолжать спокойно развращать детей. Сотрудники полиции и Следственного комитета абсолютно не представляли себе масштабов происходящего кошмара и понятия не имели об эффективных способах борьбы с педофилами.

Ему и в голову не приходило, что такой статьи не существует, зато в законах прописано пять специальных составов, касающихся сексуального насилия над детьми. О том, чтобы использовать в оперативной работе высокие технологии, Интернет, приобщать к делу доказательства, полученные через сеть, не могло быть и речи. А ведь именно в Интернете мы ежедневно находили педофилов и успешно брали их в разработку. Полиции оставалось лишь все задокументировать и найти подонка. Но ничего не делалось.

В какой-то момент я поймала себя на мысли, что все, что я делаю, абсолютно бесполезно. Все равно что биться головой о бетонную стену. Система сминала нас, словно асфальтоукладчик. Меня никто не слышал, хотя я кричала во весь голос. Однажды настал день, когда отписки из МВД и Следственного комитета перестали помещаться в папки, и мне пришлось складировать их в коробки внушительных размеров. Было понятно, что одна я не справлюсь. Нужно что-то менять.

Приведу один яркий пример того, каким образом полиция реагировала на наши обращения. Летом 2011 года мы активно занимались выявлением детской порнографии в социальной сети ВКонтакте. Тогда за распространение материалов, содержащих изображения порнографического характера с участием несовершеннолетних, сроки были смешные, но все же были. И вот я составила очередное заявление, в котором указала ссылки на аккаунты пользователей, распространяющих подобные материалы, и отправила его на имя начальника отдела «К» ГУВД Москвы. Именно этот отдел должен заниматься расследованием преступлений в сфере компьютерной информации и ловить распространителей. Через отведенные законом десять дней на проверку мне пришло уведомление, что мое заявление было передано в ОВД «Перово» города Москвы, по моему месту жительства. Мы с другом опешили. При чем здесь Перово? И побежали в ОВД. Отдел полиции находился недалеко от нашего дома, и уже через пятнадцать минут мы были на месте. Сначала нас просто не хотели пускать в отдел, ссылаясь на то, что нас никто не вызывал, да и вообще дознавателя нет на месте. Дознавателя?! Нашим заявлением занимается дознаватель?! Нашему возмущению не было предела.

Спустя какое-то время нас все-таки пустили в отдел и отвели к тому самому дознавателю. Обшарпанный кабинет со спартанской обстановкой – видавший виды стол, стул, шкафчик с отвалившейся дверцей и традиционный советский сейф. Все. Никаких намеков на компьютер. Я задала вопрос, который лежал на поверхности: «А как вы собираетесь проводить проверку по нашему заявлению, если у вас отсутствует компьютер?» Дознаватель, молодой мужчина, засмеялся и сказал: «Проверять? Никак! Ваше заявление – филькина грамота! Порнография в социальных сетях – это не распространение!» Вот как! «А что же тогда, по-вашему, является распространением детской порнографии?» – удивилась я. Дознаватель ответил, окинув меня снисходительным взглядом: «Девушка, распространение, это когда один человек другому на кассете передает!»

На кассете! И ничего, что видеокассеты исчезли еще в 2000-х годах? Я поинтересовалась, что же будет дальше с моим заявлением. Мне сказали – будет отказ. Я разозлилась не на шутку, этот цирк уже давно перестал меня веселить. Попросила выдать постановление об отказе прямо сейчас. Мне его выдали. За подписью заместителя начальника ОВД «Перово».

В тот же день я выложила скан отказа в своем блоге, не забыв сопроводить его язвительными комментариями в адрес дознавателя и ОВД «Перово» в целом. Высказала все, что думаю по этому поводу. И на следующий день раздался звонок. Звонил начальник ОВД, попросил срочно подъехать. Сказать, что я удивилась, – не сказать ничего.

Выяснилось, что мой блог в ЖЖ читал тогдашний начальник ГУВД Москвы Владимир Колокольцев (сейчас он уже министр внутренних дел России). Владимир Александрович не пожалел своего времени и тут же отправился в Перово. После его визита двое сотрудников ОВД были уволены за халатность, начальнику ОВД объявили выговор. И в тот же вечер волшебным образом в Перово по нашему заявлению возбудили семьдесят уголовных дел. Это не опечатка – именно семьдесят. Через пару месяцев всех проходивших по ним педофилов нашли и привлекли к ответственности.

С начальником ОВД «Перово» у меня состоялся тяжелый разговор. Он жаловался, что специалистов нет, система не налажена, отдел «К» с ними не взаимодействует и по какой-то непонятной причине все подобные заявления отправляют по месту жительства заявителя, вместо того чтобы при первичной проверке установить IP и направить материал по месту совершения преступления, как предписывает УПК. И такая практика имела место по всей Москве. Никто не хотел заниматься расследованием распространения детской порнографии. Невыгодно! Это же не на рынках и у метро дань со старушек собирать. Отделы полиции придумали собственный аналог футбола: они принимали заявление, по истечении срока проверки отправляли материал в другое ОВД или в ОВД округа, потом в ГУВД, из ГУВД мяч прилетал обратно в окружной и районный отделы, и в итоге бывало, что материал, проверкой которого должен заниматься спецотдел, оказывался у участкового. Но несмотря на все трудности, я продолжала писать заявления, публиковать информацию о педофилах в блоге и пытаться выстроить системную работу с МВД.

Сложностей становилось все больше, хотя я заставила СМИ обратить внимание на эту проблему. И вот уже на государственном уровне пошли разговоры о том, что с преступностью в Интернете нужно что-то делать.

Я написала об этом в блоге. Мне очень хотелось, чтобы на уровне государства началось построение работающей системы взаимодействия интернет-индустрии, общества и правоохранительных органов в области защиты прав несовершеннолетних и борьбы с преступностью в Интернете.

Тем временем мой блог посещало уже более миллиона человек. Почти каждая публикация становилась информационным поводом, и ее подхватывали СМИ. Однажды вечером мне позвонили и предложили встретиться с тогдашним президентом Дмитрием Анатольевичем Медведевым. Сначала я не поверила. Начала задавать вопросы один за другим. Но мой словесный поток быстро остановили: «У тебя есть вопросы к президенту? Да? В таком случае мы можем считать, что договорились».

Всю следующую неделю я прожила в ожидании встречи с первым лицом страны. Меня два раза вызывали в администрацию президента и подробно расспрашивали, о чем я хочу поговорить с Медведевым. Я достаточно жестко сформулировала свой вопрос, так что меня неоднократно просили смягчить критику в адрес МВД, однако я стояла на своем. Довольно, к слову, опрометчивая позиция – ведь встреча могла и не состояться просто потому, что мой вопрос не нравился кремлевским чиновникам. Но, к моему удивлению, ничего страшного не произошло.

Итак, 7 июля 2011 года я вместе с другими участниками встречи поехала в резиденцию президента в Горки-9. Выяснилось, что пару часов придется подождать. Нас угостили чаем, печеньем и прочим традиционным кремлевским фастфудом. Ожидание было мучительным. Но когда нас пригласили в зал и мы расселись по местам, волнение пропало совершенно. Возникла решимость.

Вошел президент. Он был в прекрасном расположении духа, много шутил, и сама собой завязалась неформальная беседа. Кто-то спрашивал его про Твиттер, кто-то про международные отношения. Дошла очередь и до меня. И вот какой разговор у нас состоялся.

«А. Левченко: Я три года занимаюсь проблемой педофилии. В нашем государстве эта проблема очень серьезная и большая, вы об этом знаете. Спасибо вам большое, что вы предпринимаете все усилия для того, чтобы побороть эту чуму нашего современного общества. Хотела бы рассказать о том, что делаю я и какие у нас есть проблемы.

На протяжении последнего полугода я выявила больше тридцати сайтов, где общаются педофилы и распространяется детская порнография. Мне удалось закрыть крупнейший чат в Интернете в одной из социальных сетей, где торговали детьми и продавали детей для сексуальной эксплуатации за сорок тысяч рублей, то есть можно было спокойно зайти любому человеку и купить ребенка.

Мы занимаемся также выявлением сайтов, пропагандирующих педофилию, и также выявлением самих педофилов, то есть мы разработали методику, с помощью которой в Интернете мы выявляем этих людей, устанавливаем их личности и передаем в правоохранительные органы уже для дальнейшего расследования.

С какими проблемами мы сталкиваемся? У нас за последние полгода возросло количество людей, которые нам помогают. Это люди из государственных органов, из Следственного комитета, а также просто люди, которым это небезразлично. Нам удалось добиться многого, но на данный момент, знаете, это похоже на такую партизанскую войну, то есть мы боремся с педофилами, а у нас нет какой-то единой структуры, которая бы могла на государственном уровне решать эти проблемы.

То есть я считаю, что нам необходимо создать мониторинговый центр в стране, в котором будут работать люди, которые будут на системном уровне выявлять все эти вещи, то есть отслеживать детскую порнографию, выявлять конкретных преступников, заниматься выявлением экстремистских материалов. Есть у нас, конечно, в МВД специальное подразделение, которое этим занимается. Но они не справляются. И мы хотели бы им в этом помочь. Для этого мониторингового центра у нас есть все ресурсы. Нужна только ваша помощь в его создании, для того чтобы это было государственное решение.

Также большая проблема в том, что у нас социальные сети не отвечают за свой контент. Приходится и силовикам, и нам очень долго и упорно договариваться с этими людьми, чтобы они убирали ту же детскую порнографию, но они этого не делают, поскольку сейчас у нас по закону отвечают пользователи. Я предлагаю ввести хотя бы штрафы для компаний за бездействие в случае нахождения нелегального контента на их серверах.

Хотела бы также узнать ваше мнение, стоит ли в нашей стране создавать сайты по американскому образцу с базами педофилов? У нас есть для этого все ресурсы, и хотелось бы узнать ваше мнение – нужно ли это в нашей стране?

Д. Медведев: Это на самом деле очень тяжелая проблема. Она не российская, конечно, она международная, мировая. Хотя надо признаться, что за последние годы произошел всплеск такой активности. И связано это с разными причинами, но надо признаться откровенно, в том числе и с новыми технологиями, – это тоже понятно. Потому что та же самая интернет-среда, различного рода социальные сети создают для этого больше возможностей, чем реальная жизнь. Потому что раньше таких людей проще было, может быть, даже на улице поймать или еще как-то, чем в сети.

Собственно, я говорю, что это та цена, которую приходится платить за открытость пространства. И здесь самое сложное – как постараться решить, минимизировать эту проблему и в то же время не разрушить устои современного глобального информационного мира. Потому что, я думаю, ни вы, ни здесь присутствующие не хотите сделать так, чтобы мы это все «завинтили», закрыли и в результате этого сказали: «Ну вот, все нормально, мы повесили замок! Такого рода контакты в сети невозможны, потому что сети не существует».

Но надо как-то действовать. Как действовать? Что я делал и, естественно, буду делать? Мы все-таки некоторым образом улучшили законодательство об ответственности за такого рода преступления, очень тяжелые преступления перед детьми, имея в виду целый ряд изменений в уголовный закон.

Есть и другие предложения – вы знаете о них, потому что следите за этой темой, – которые должны пройти, хотя существуют всегда очень разные мнения – поможет, не поможет. В частности, предложения по химическим средствам воздействия на тех, кто занимается такого рода сексуальными домогательствами. Потому что не во всех странах это поддерживается, но в целом все-таки это лучше, чем ничего не делать.

Теперь в отношении того, как поступить. Думаю, что идея мониторингового центра, в принципе, вполне разумная. И вот где я предложил бы его все-таки создать. МВД – нормальная организация, но, с другой стороны, все-таки следственный аппарат в основном сконцентрирован у нас в Следственном комитете. Более того, у председателя Следственного комитета довольно активная позиция по этому поводу. Он неравнодушен к этой проблеме, действует очень последовательно и неоднократно обращался на мое имя с предложениями ввести некоторые новации в законодательство.

Может быть, подумать и создать этот мониторинговый центр где-то рядом со Следственным комитетом – не внутри, конечно, потому что это не должен быть государственный орган, а где-то рядом с ним. Тогда вы получили бы и какой-то информационный ресурс, и в то же время получили бы некоторые возможности следственных структур, которые могли бы на какие-то вещи реагировать прямо и быстро. Думаю, что это было бы небесполезно. Так что если вам эта идея кажется правильной, тогда я переговорю с руководством Следственного комитета.

А. Левченко: Спасибо большое. Мы, конечно, готовы работать. Очень хорошая идея, в Следственном комитете работают профессионалы, действительно.

Д. Медведев: Да. Договорились».

Во время нашей беседы с Дмитрием Анатольевичем я поймала на себе пронзительный взгляд Суркова. Слава богу, что Владислава Юрьевича я видела не впервые, иначе меня бы точно бросило в холодный пот. И вот встреча закончилась. Сделали несколько протокольных фото. Я перемещалась по территории резиденции, как говорится, на автомате и сама не заметила, как оказалась в автобусе, который уже вез нас обратно в Москву. У меня постоянно звонил телефон. Я давала комментарии всевозможным СМИ – тоже машинально. Голова моя была занята совершенно другим: я раз за разом прокручивала в памяти наш трехминутный разговор и пыталась понять – что же все-таки имел в виду президент? Что все это значит? И гнала от себя мысли о том, что это был очень политкорректный, но абсолютно ничего не значащий набор слов. Я старалась думать о хорошем: идею мониторингового центра он одобрил, за борьбу с педофилией похвалил… ну а дальше-то что? Он не дал никакого поручения, ничего. Просто мысли на этот счет… И? Будет ли реально что-то сделано? Вопрос открытый.

Тем же вечером мне позвонил Владимир Рудольфович Соловьев. Поинтересовался, как прошла встреча. Я рассказала. Соловьев вздохнул и спросил: «И что ты теперь будешь делать?» Я ответила: «Владимир Рудольфович, бороться дальше».

Около двух недель я ждала, что Медведев все-таки даст какое-то поручение по мониторинговому центру. Но телефон молчал.

Сейчас Всероссийский центр мониторинга – это специалисты IT-сферы, юристы и психологи, которые в круглосуточном режиме отслеживают текущую ситуацию по публикации запрещенного контента (в частности, порнографических изображений с участием несовершеннолетних, экстремистских материалов и пр.), а также занимаются выявлением опасного контента – формально не запрещенного законом, но несущего в себе явную общественную угрозу (пропаганда педофилии, суицида, насилия). Сотрудники Центра выявляют преступников, передают обработанную информацию в правоохранительные органы, отслеживают результаты проверок, консультируют сотрудников правоохранительных органов. Также мы активно работаем с международными партнерами с целью внедрения в России передовых мировых практик в сфере мониторинга преступлений против половой неприкосновенности малолетних.

Летом 2012 года наша работа была высоко оценена президентом РФ Владимиром Владимировичем Путиным. За все время работы Центра было выявлено более восьмисот лиц, склонных к педофилии, в социальных сетях. К уголовной ответственности привлечены более ста шестидесяти человек. Восемьдесят пять педофилов приговорены к реальным тюремным срокам и в настоящее время находятся в местах лишения свободы.

Оглавление книги