Книга: Рунет. Сотворенные кумиры

Соперничество со СМИ

Соперничество со СМИ

Стать «Другим» трудно, почти невозможно. Тем не менее мне довелось побывать на его месте — пусть недолго и чисто формально.

В октябре 2007 года режиссер Иван Дыховичный организовал и провел первый московский международный фестиваль авангардного кино «3aвтpa/2MORROW». Он был первым во многих отношениях — первый за многие годы московский кинофестиваль с очень сильной конкурсной программой, первый заметный кинофестиваль без Никиты Михалкова, первый российский кинофестиваль, о котором отечественная пресса писала, захлебываясь от восторга, — и первый в России кинофестиваль, у которого наравне с профессиональным было специальное жюри блогеров.

В жюри входили vero4ka, tiomkin и drugoi. Первые двое исправно ходили на все конкурсные показы, обсуждали увиденное и даже ставили фильмам какие-то свои оценки. Drugoi, который тогда еще избегал развиртуализации, так на фестивале и не появился: у него серьезно заболела жена. Мультитысячники vero4ka и tiomkin наравне с простыми блогерами гадали, как выглядит drugoi и что бы ему понравилось из конкурсной программы: кровавый японский семейный триллер или абсурдистская документальная трагикомедия о жизни в Болгарии.

Решение в итоге пришлось выносить без «Другого». Но бланк диплома и протокол заседания жюри были напечатаны заранее, и в них напротив ФИО и никнейма каждого из членов жюри было предусмотрено место для подписи. Оставлять пустую строчку в дипломе, который присуждался иностранному режиссеру за лучший, по мнению блогеров, фильм на фестивале было неприлично, поэтому за «Другого» в итоге расписалась я: все равно все фильмы мы с двумя остальными «судьями» смотрели и обсуждали вместе.

Мой автограф, который я постаралась сделать максимально похожим на то, как, в моем представлении, мог бы расписываться drugoi, уехал в Венгрию, к режиссеру Бенедеку Флигауфу, снявшему фильм «Млечный путь» из 11 долгих, почти статичных кадров под медленную, немного космическую музыку. Drugoi так и остался невидимым: до момента, когда его лицо станет одним из публичных лиц СУПа и российской блогосферы вообще, оставалось еще больше года. А я стала думать: кого все-таки пиарщики и организаторы фестивалей зовут участвовать в своих мероприятиях — блогера-функцию или конкретного живого человека? И можно ли одно заменить другим?

— Если картинки к событиям так интересуют всех, почему тогда только вы этим занимаетесь в ЖЖ?

— А я не знаю почему. Ведь существует целый ряд картиночников — людей, которые пошли по моим стопам, берут картинки и у себя выкладывают. Если говорить о собственных репортажах, примерно этим занимается, например, russos, но там нет такой эмпатии — это просто иллюстрации. Открыли новую станцию метро — он тщательно, очень качественно ее снял. Ну да, хорошо, но в этом нет посыла к дискуссии. Потому что ведь ЖЖ — форма блога с комментариями — чем интересен и выигрышен по сравнению с обычной офлайновой журналистикой? Тем, что ты общаешься с читателем. Это общение очень часто неприятно, оскорбительно, но оно происходит. И поэтому интерес к записи в ЖЖ, даже непрофессиональной, но которую можно комментировать, намного выше, чем к серьезной, хорошо написанной статье в журнале «Итоги»: ты ее прочитал — и все, больше ничего. Автор не получает никакого фидбэка, читатель не может ничего сказать по этому поводу. Поэтому блоги и стали сейчас так популярны — из-за этого интерактива.

— А как вы поступаете с правами на фотографии, которые публикуете?

— Очень просто.

— Ведь они принадлежат кому-то другому, а у вас в блоге реклама.

— Во-первых, у меня в блоге-то рекламы нет. То есть, ну, ее нет, просто нет. Во-вторых, например, агентство Reuters позволяет мне использовать картинки, если я не извлекаю из этого коммерческую выгоду. Есть так называемое правило fair use, оно позволяет пользоваться субъектами авторского права — там такая сложная формулировка — в образовательных и просветительских целях. Агентство Associated Press — у меня есть на него подписка. У меня есть подписка на фотографии скандинавского агентства ScanPics. Это уже платная подписка, и я имею право их картинки показывать в любых условиях.

В сущности, drugoi действует точно так же, как и редакция любого СМИ общего интереса. Однако в отличие от простых читателей и даже отдельных журналистов далеко не всякое СМИ как институция готово принять его в этом качестве. Сам drugoi никогда не ставил себе целью конкурировать с онлайновыми или офлайновыми изданиями. Эту конкуренцию как свершившийся факт констатировали сами издания и их представители — в частности, информационное агентство «Интерфакс», — признав в «Другом» конкурента.

В конце августа 2009 года, после аварии на СШГЭС, в блогах распространился столь же отчаянный, сколь и сомнительный призыв журналиста и блогера из Хакасии Михаила Афанасьева, который писал:

«К нам обратились родственники пострадавших при аварии на Саяно-Шушенской ГЭС. Они просят спасти своих близких.

В затопленном машинном зале СШГЭС слышны стуки людей. Они находятся в так называемых воздушных карманах — пустотах, куда не проникла вода.

Люди находятся на глубине 4 метра. Точная отметка — 321 метр. Водолазы, работающие в затопленном машинном зале, не могут добраться до умирающих людей. В затопленном зале ничего не видно из-за технического масла и обломков. Откачать воду из помещения нереально. Есть один способ спасти людей (его на условиях анонимности предложили специалисты СШГЭС). Закрыть водосброс СШГЭС и полностью открыть затворы на Майнской ГЭС (поблизости). Уровень воды в машинном зале понизится на спасительные 4 метра — вода сама покинет помещение.

И только в этом случае людей можно будет спасти.

Обращение ко всем — ПЕРЕПОСТИТЕ у себя этот текст. Нужно максимальное освещение этой ситуации в сети и по возможности вывести в топы. У близких тех, кто погибает в машбюро, не удастся достучаться до высоких начальников в Хакасии. Они заинтересованы в сокрытии этой информации. Руководство ГЭС не заинтересовано в лишних расходах и никто кроме нас с вами не сможет попытаться им помочь».

Официальные лица эту информацию — или, скорее, эти догадки — сначала отрицали. На Афанасьева как на распространителя опасных слухов и подстрекателя даже попробовали завести уголовное дело — правда, прокуратура в возбуждении дела отказала. Потом выяснилось, что блогер-журналист может оказаться прав: в «воздушных мешках» под завалами нашли двух человек, и руководство МЧС было вынуждено признать, что живые в разрушенном машинном зале все-таки есть. Потом их вперемежку с трупами начали извлекать на свет — а в интернете заговорили, что, если бы к блогосфере прислушались раньше, выживших было бы гораздо больше. После этого пиарщики компании «РусГидро» пригласили в пресс-тур на СШГЭС блогера Рустема Адагамова — чтобы он сделал у себя в журнале репортаж о том, как спасатели расчищают завалы и ликвидируют последствия аварии.

Drugoi сделал серию репортажей. Он писал и фотографировал то, что видел: спасателей за работой и на отдыхе, завалы в машинном зале станции и на поверхности земли, 1 сентября в местной школе — и заодно работу «настоящих» аккредитованных журналистов, в частности, сотрудника «Интерфакса» Дмитрия Афонина.

Спустились внутрь, на отметку 320, посмотрели на гидроагрегаты снизу — там, где идет работа по расчистке завалов. На ГА-9 сегодня днем нашли тело одного из тех четверых работников станции, которые пока считаются пропавшими без вести.

Был на встрече с теми, кто перекрыл затворы водоводов, предотвратив поступление воды в машинный зал. Из восьми ребят присутствовали семеро, директор Саяно-Шушенской ГЭС Валерий Кяри и и.о. председателя правления «РусГидро» Василий Зубакин. Работники станции рассказали о том, как все произошло, как они перекрывали затворы.

P.S. Информация “Интерфакса”, которую сегодня цитировали многие, мягко говоря, неточна. Те восемь человек, которые перекрыли воду, спасли станцию не от «перелива воды», а от того, чтобы падающая по водоводам вода не наделала куда больших бед в машинном зале. Перелив тоже опасен, но он мог случиться гораздо позже, через пару дней, и только в том случае, если бы не открыли поверхностный водосброс. А его открыла та же бригада, использовав дизельный генератор и мостовой кран на гребне станции. Корреспондент «Интерфакса», который задавал вопросы Кяри, просто совсем не в теме и не разобрался, о чем идет речь.

Из журнала drugoi, 30 августа 2009

Вскоре после этого корреспондента «Интерфакса» Дмитрия Афонина лишили аккредитации на СШГЭС, а «Интерфакс» рассорился с «РусГидро» окончательно. Это послужило поводом к началу полномасштабной информационной войны — но не между двумя компаниями, а между информационным агентством и простым, пусть и самым популярным, блогером «Живого журнала».

Лучше всего абсурд происходящего описал у себя в блоге Антон Носик. В его исполнении это практически верлибр.

Сегодня с раннего утра мне звонят корреспонденты разных газет, радиостанций и новостных сайтов.

Всем вдруг резко занадобился телефон Рустема Адагамова (он же drugoi).

После третьего звонка я попытался выяснить, что с ним случилось.

Выяснилось, что на него в грубой форме наехал «Интерфакс».

Это многое объясняет, но не все.

Полез разбираться.

Оказывается, у «Интерфакса» возникли проблемы с компанией «РусГидро».

Корреспондента агентства лишили в понедельник аккредитации на Саяно-Шушенской ГЭС.

Это не лучшим образом характеризует компанию и ее пресс-службу.

Но разбираться в публичном поле с могущественной и небедной ОАО «Интерфаксу» не с руки.

Поэтому решили отвести душу на блогере.

Трусливая, глупая и инфантильная реакция. Хотите воевать с «РусГидро» — воюйте на здоровье.

Боитесь рассердить начальство — сидите тихо, договаривайтесь.

Зачем срывать зло на постороннем человеке? Только потому, что он на вас куратору не настучит?..

Из журнала dolboeb, 2 сентября 2009

В этом посте Носик дал ссылку на заметку «Интерфакса» от 1 сентября 2009, которую можно считать объявлением информационной войны. Заметка называлась «Drugoi подход к реальности», а суть высказанных в ней претензий сводилась к тому, что «блогер № 1 Рунета отправился на разрушенную гидростанцию сеять свет и бороться со злом, а в глобальном смысле — еще раз доказывать право блогов на равенство со СМИ».

«Пиарщикам всегда неприятно, когда кто-то пишет не так, как они хотели бы. Интрига — в другом. Точнее, в drugoi, — пишет «Интерфакс». — Пресс-секретарь “Русгидро” Елена Вишнякова предупредила нас, что блогосфера возмущена деятельностью нашего корреспондента. Он не согласовывает заметки, задает вопросы не тем, кому можно, и вообще — ведет себя вызывающе. На вопрос “Интерфакса” — а в каком виде блогосфера присутствует на довольно закрытом стратегическом сооружении — Вишнякова сказала: “У нас здесь есть независимые блогеры, и они будут выражать свою позицию ”.

Даже поверхностный анализ блогосферы позволяет понять, о чем говорила представитель госкомпании. На СШЕЭС работают не только специалисты Следственного комитета и МЧС, а самые что ни на есть “топовые блогеры ”. Точнее, руководитель отдела мулътимедиаблогов компании SUP Рустем Адагамов, тот самый блогер № 1 Рунета drugoi».

«Интерфакс» возмутило не столько присутствие конкурента на месте происшествия, сколько, кажется, само появление потенциального конкурента из той среды, которую профессиональные производители информации до сих пор отказывались принимать всерьез. В этой среде, пишет автор заметки в «Интерфаксе», мнения меняются слишком быстро и непредсказуемо: «Еще недавно Рустем Адагамов был возмущен самой “РусГидро”. Ведь во многом благодаря его журналу, имеющему более 40 тысяч подписчиков-“френдов” так быстро распространилась история о якобы живых энергетиках, которых не хочет спасать компания. Уголовное дело против “автора” истории закрыли лишь сегодня, а Адагамов ныне в гостях у “РусГидро”».

Заметка «Интерфакса» является знаковой по многим причинам. Это первый случай открытого соперничества «настоящего» информационного издания с блогером и первый случай открытого противостояния СМИ и блогов вообще. До этого они были, скорее, союзниками если не в поиске, то хотя бы в свободном распространении информации. Фактически речь в этой заметке идет об опасности, которая нависла над информационной монополией СМИ и «настоящих» журналистов. Неслучайно автор пытается выяснить статус «Другого» на станции у главы департамента целевых коммуникаций «РусГидро» Гвгения Друзяки, особенно упирая на вопрос о том, кто оплачивает пребывание или фотографии Адагамова на СШГЭС. Друзяка на это отвечает: «Речь не то что не идет об оплате каких-то услуг, но я вообще не понимаю, какие услуги он нам здесь оказывает. Юзер Drugoi работает на площадке в режиме любого другого журналиста, которых здесь с момента аварии побывало более трехсот».

«Разница между Адагамовым и тремя сотнями журналистов, побывавших на СШГЭС, в том, что последние выполняли задание редакции, — пишет «Интерфакс». — А чье же задание выполняет Адагамов?» В этом вопросе звучит опасение, которое до сих пор транслировали в общество разве что представители власти: блоги никому и ничему неподконтрольны. Блогер — сам себе редакция, он выполняет свои собственные редакционные задания, и над ним нет никого, с кем можно было бы в случае чего «договориться» по-хорошему. Фактически заткнуть блогеру рот по-хорошему невозможно: для этого придется использовать силовые методы (иски, суды, угрозы или прямой подкуп) и, следовательно, мириться с большими репутационными издержками, потому что уж об угрозах, исках и тем более взятках блогер, скорее всего, напишет у себя — руководствуясь интересом своих читателей. Сам Адагамов так сформулировал эту проблему в интервью на Ленте. ру: «Купить общественное мнение путем продвижения оплаченной информации через блоги очень трудно — желание обмануть или выдать желаемое за действительное легко прочитывается аудиторией. Сделать так, чтобы блогеры писали о чем-то, наверное, можно, но деньги в этом далеко не главный инструмент».

Парадоксальная ситуация: блогер, которого читают 50 тысяч подписчиков, не вправе капитализировать свою популярность и «продать» эту аудиторию заказчику контента. С точки зрения «настоящих» СМИ, капитализирующих свой контент и аудиторию, работающих с рекламодателями и живущих на доходы от размещения у себя рекламы, это абсурд. С точки зрения блогеров — просто другая модель работы с собственным контентом и аудиторией. Похоже, в ближайшее время им не удастся договориться: с точки зрения каждой из сторон этого конфликта, другая сторона априори виновна, потому что надувает своего читателя.

«Его [Адагамова] история — прекрасный повод задуматься — а стоит ли так безоговорочно доверять интернет-дневникам? — пишет «Интерфакс». — Самый популярный блогер Рунета сначала воспроизводит страшные слухи о станции, а потом — снимает красивые фотографии о ходе восстановительных работ. Блогеры и авторы комментариев в дневниках так любят ругать СМИ, а сами-mo они чем лучше? Журналисты отвечают за свои действия перед законом, редакцией и аудиторией. А блогеры? Только перед своей совестью. Или чем-то другим».

Эта заметка вышла 1 сентября, породив волну радостного удивления, издевательских смешков и праведного гнева в Рунете. В частности, Лента. ру опубликовала статью о скандале с «Интерфаксом» под заголовком «Кисо обиделось» и провела онлайн-интервью с «Другим». Уже 4 сентября стало ясно, что «Интерфакс» прокололся, слишком явно и агрессивно восприняв «Другого» как равновесного конкурента и тем самым фактически сделав его таковым. Тогда на той же Ленте. ру появилась статья, написанная руководителем службы энергетической информации «Интерфакса» Юрием Погореловым. Статья начинается так: «Друзья, я не боюсь конкуренции со стороны блогеров! Как бы это понятнее донести до блогосферы… Ну это все равно, что Хью Хефнер (издатель Playboy. — Прим. Ленты. ру), заглядывая по пятницам на сиськи у Артемия Лебедева, заходился бы в припадке зависти и страха за свое будущее».

Дальше следует своего рода манифест современного СМИ, вынужденного заново самоопределяться в условиях сосуществования с принципиально иной информационной средой — персональными и коллективными блогами своих потребителей. «Интерфакс» — а вместе с ним и основное большинство «официальных» СМИ — выбрало самоопределение через авторитет профессионализма. Тупиковый путь, если учесть, что авторитет требует наличия референтной группы, которая субъекта этим авторитетом наделяет. А референтная группа онлайновых СМИ почти целиком состоит из блогеров, многие из которых могут соревноваться с этими СМИ в оперативности, а некоторые — ив качестве информации, и в размерах аудитории.

«“Интерфакс ” производит промышленный продукт. А блогеры — воспроизводят свои ощущения.

Авторы интернет-дневников, очевидцы событий, да и просто знающие люди — это очень ценный источник информации. Например, когда произошел разрыв газопровода в Москве, фотографии очевидцев помогли всем лучше понять, что же было на самом деле. Каждый день наша интернет-редакция получает десятки, а порой и сотни сообщений от очевидцев, каждое из которых рассматривается, а некоторые из них становятся темами новостей. Мы ценим и уважаем всех, кто намрассказывает правду.

Блогеры нам не конкуренты. Просто потому, что они даже не пытаются с нами конкурировать. Им должно быть не до этого — в жизни-то они офисные служащие, студенты, домохозяйки. Им есть чем заняться, кроме как соревноваться с “Интерфаксом”, кто быстрее и качественнее произведет две с половиной тысячи информационных сообщений в сутки».

В интервью на Ленте. ру Рустем Адагамов, в свою очередь, тоже ответил на один из вопросов манифестом — только уже манифестом блогера. «Я не профессиональный журналист и, наверное, никогда им не стану. Мне просто интересно заниматься тем, чем я занимаюсь сейчас: рассказывать о том, что мне интересно в мире, с помощью фотографий — своих или снятых лучшими репортерами мира. Тем, кто начинает свой путь в журналистике, могу посоветовать — пишите правду. Впрочем, журналист — человек зависимый, и делать это будет трудно. Но можно попробовать».

Главное преимущество блога перед СМИ — как раз то, на что так яростно нападает в своей заметке «Интерфакс»: независимость. Российский блогер не зависит ни от редакционной политики, ни от мнения руководства, ни от рекламодателей, ни даже от своих читателей. Он может ошибиться или написать неправду — его, конечно, обматерят, но и только. Он может писать нерегулярно или вообще перестать вести блог — его доходы от этого существенно не сократятся. Он может послать всех своих читателей на хрен; в этом случае его тоже обматерят, кто-то отфрендит — а кто-то, наоборот, зафрендит из интереса. В любом случае блогер, в отличие от СМИ, в большинстве случаев не дорожит количественным и социальным составом своей аудитории настолько, чтобы бояться проводить над ней самые разные эксперименты.

Секрет этой независимости — в невозможности прямой капитализации русскоязычного блога. Популярный блог не превращается в деньги, как любой другой товар, потому что его единственная ценность заключается как раз в независимости, то есть в том, что блогеру за ту информацию, которую он выдает, никто не платит. Единственный пример успешной капитализации собственной аудитории — продажа рекламы в блоге tema. Примеров косвенной капитализации сетевой популярности масса: участие в светских и других мероприятиях, знакомства и связи с известными людьми, удобный и быстрый поиск ответов на любые вопросы, материальная, физическая и психологическая помощь в любое время суток и т. д. Но все это — не основное содержание популярного блога. Кроме постов с просьбами ответить на такой-то вопрос или найти такую-то вещь в нем должно быть то, что привлекает к нему читателей, и они должны быть уверены, что за это блогеру никто не заплатил. Фактически читателей привлекает искренность. С искренней позицией они могут взаимодействовать — согласиться, не согласиться, облить грязью, вознести на пьедестал. Иначе говоря, почувствовать себя ее соучастниками и соавторами — в отличие от «настоящих» СМИ, где для этих целей в лучшем случае выделена полоса с «письмами читателей» или форум с обсуждением статей.

— Вы думали про какие-нибудь другие форматы, не блогерские? Например, быть фоторепортером в журнале?

— Это, в общем-то, парадоксальная ситуация, потому что, с одной стороны, в принципе я от этого читательского фидбэка получаю очень много негатива, а с другой стороны, без него уже неинтересно. То есть я могу сейчас снимать для того же «Коммерсанта» или для «Итогов», ну и что? Ничего. А тут я сам себе хозяин, я выбираю темы, я выбираю картинки, я пишу текст, я получаю на него какой-то ответ, я общаюсь с людьми. Все это невозможно в бумажном формате. А тогда и нет интереса.

Получается, что мультитысячники работают в прямом смысле за интерес. Сетевая популярность легко конвертируется в количество читателей, но не в деньги.

Читатели это понимают. На Ленте. ру Адагамову задали несколько вопросов, смысл которых сводился к следующему: «Чем вы зарабатываете на жизнь? Как-то же вы должны зарабатывать, блог в ЖЖ — это в любом случае не заработок». Рустем ответил: «Мой блог — это вообще не источник дохода. Я бы хотел, конечно, чтобы он приносил мне какие-то деньги — это труд, который должен оплачиваться, это справедливо. Однако пока я живу на те средства, которые приносит мне штатная должность в компании СУП[92]».

— Ваша популярность в сети позволяет вам с большей легкостью что-то делать в офлайне, чего-то добиваться?

— Да, иногда очень здорово получается, — улыбается Рустем. — Полгода назад ко мне обратилась девочка, одна из моих читательниц. Она шефствует над детским домом под Питером, они пытались собрать деньги для поездки детей на море, и у них как-то ничего не получалось. Нужно было 300 тысяч рублей, набрали они полтинник, и на этом дело остановилось. Я у себя об этом написал. Через полчаса мне написала женщина из Арабских Эмиратов — русская; говорит: «Скажите мне, куда может подъехать человек, он привезет пять тысяч долларов». И он приехал. И буквально за полтора часа вся сумма уже была. Потом я как-то писал о собачьем приюте — тоже тут же нашлись люди, которые помогли с территорией, деньги привезли, помощь. А из курьезов — приехал Никита Павлов, фотограф. Он уехал отсюда в Израиль, там как-то не прижился и приехал сюда летом на заработки. Он очень хороший фотограф, совершенно замечательный, у него жанр — портреты. Хотел заработать. И он меня не просил, я по собственной инициативе дал ссылку на его сайт — сайт тут же упал. Он его быстренько перекинул на другой хостинг — тот тоже упал. И он мне пишет: «Слушай, убери, пожалуйста, ссылку — я совсем остался без своего сайта». Хотел, так сказать, человеку помочь — не получилось.

Надо сказать, подобные истории в журнале drugoi не редкость. В августе 2009 года Адагамов пишет:

«Френд

obezyana сейчас так легонечко тюкнул меня ссылкой по голове. Сижу, плачу, право слово. Дает же Бог талантов человеку. Иногда, под настроение.

Александр Сергеевич Шумцов. Он же votsmush. Вы только гляньте, что он делает, что творит-то. Прямо так, страница за страницей».

Буквально через полчаса к этому посту появился апдейт: «М-да, а вот хостинг у художника хилый. Упал сайтик». В Рунете вообще мало персональных сайтов, рассчитанных на одновременное посещение 50 тысяч человек, потому что вообще-то 50 тысяч человек не приходят одновременно в одно и то же место, если это не почта, не лента новостей, не порносайт — и не ЖЖ «Другого».

— А вы не пытаетесь использовать свой блог и для решения каких-то личных задач?

— Черный пиар, да? — с готовностью спрашивает Адагамов.

— Ну, или белый. Просто влиять на общественное мнение.

— Нет. Я работаю с компанией Sony, которая меня просит тестировать их камеры и делать фотоконкурсы. У меня подписан контракт с «Росгосстрахом» — они хотят себя пиарить в интернете, у них меняется структура, приходят новые молодые люди, они хотят изменить свое лицо[93]. Но я сразу всегда говорю, что это будет только в том случае, если у меня будет материал, который интересен людям.

Например, с этим «Росгосстрахом» получилось так: я сначала поехал в Курган, там эти два приюта снял, а сейчас ездил в Якутию — эти темы я выбираю сам. И это не скрытая реклама — «вот я купил что-нибудь новое, такая классная штука!». Как пиарить в блогах? Это, так сказать, идиотизм.

Я всегда говорю, что я чем-то буду заниматься только в том случае, если это будет материал, интересный читателю — только опосредованно, никакого прямого давления. Меня вот сейчас попросили написать что-нибудь про этот фильм с Валуевым — как его?

— «Каменная башка»?

— Да, и я ничего не смог написать, потому что это полное барахло и профанация. Хотя там играет [Оксана] Фандера, которую я очень уважаю, замечательная актриса. Но сказать было нечего.

— Можно же было обругать?

— А ругать не хочу. Не хочу ругать, вот не люблю. Очень редко я пишу о чем-то, что мне не нравится. Вот новый логотип «Яндекса» обругал — да, но это мое. Это моя профессия, когда в ней что-то такое происходит, что мне не нравится, я об этом пишу как дизайнер. А так хвалить или ругать как метод пиара — неинтересно.

Не касаясь такой неочевидной для меня мотивации замены старого логотипа на новый, хотел бы только отметить, что «Я» в новом варианте «приклеена» и очень раздражает глаз. Причем, дело даже не в сочетании «цветное — черное», которое всегда надо учитывать. Здесь банальный кернинг хромает.

Сверху — оригинальный вариант, снизу — «Я» отодвинута туда, где ей нужно было быть.

P.S. Странно, одним словом. Над лого обычно сидишь днями и ночами, а тут, похоже, на коленке слепили за полчаса.

Из журнала drugoi, 25 августа 2008

— А решать через ЖЖ какие-то бытовые задачи? Вот Марта Кетро мне рассказала, как френды в комментах помогли ей открыть банку с консервами на ужин.

— Ой, не получается. Сколько раз я уже что-то такое спрашивал — «дайте мне совет какой-нибудь» — начинается такое. Потом это все читаешь и думаешь: «Господи, лучше бы я вообще этой темы не касался, еще хуже стало, еще запутанней».

— А Антон Носик, например, постоянно что-то чинит у себя в блоге с помощью читателей — какие-то гаджеты настраивает, софт ставит.

— Это Носик. А я не умею. Я как-то привык обходиться своими силами, наверное. У меня так не получается.

Блогер работает с эфемерными сущностями — информацией, мнением, популярностью, читательским интересом. Но самое эфемерное понятие, которое является в его работе основополагающим, — личная позиция. Она чем-то напоминает сострадание из коротенького художественного текста Линор Горалик: «Сейчас я покажу вам фокус про сострадание, попрошу всех сосредоточиться. Смотрим: у меня на ладони ничего нет. Теперь внимание: я закрываю ладонь. Считаю до трех. Открываю ладонь. В ладони ничего нет.

Еще раз: закрываю ладонь. Раз, два, три. Открываю ладонь: в ладони ничего нет. Закрываю. Раз, два, три. Открываю: ничего нет. Теперь попрошу аплодировать, потому что каждый раз, когда ладонь закрыта — оно там».

Если перевести это на язык фотографий, новостей и информационного шума, получится примерно вот так:

«Многие средства массовой информации используют в своей работе фотографии новостных агентств — Reuters, AP, AFP. Использую их и я. Причем совершенно официально, через подписку на фотоленты этих агентств. В день через такие ленты проходит несколько сотен фотографий. Отобрать из этих лент самое интересное и показать это у себя — моя работа в качестве билъдредактора моего журнала. Так же, как это делают бильдредакторы других иллюстрированных изданий — Stern, Spiegel, NY Times,

Time. Это мой взгляд на происходящее, моя селекция событий».

(Из онлайн-интервью Рустема Адагамова на Ленте. ру)

— Мне кажется, какая-то часть читательского интереса зиждется не только на материале, а еще и на личности. Иначе говоря, если, например, такую же информацию выдавал бы робот, она, может, и не воспринималась бы так — болезненно или с каким-то интересом. А тут за этой информацией стоит конкретный человек с какой-то конкретной историей, о которой знают. Знают, что есть вот такой, как пишут, «норвежский чечен», который уехал в Норвегию, потом вернулся. Это тоже одна из подпорок, на которых строится интерес к этому блогу. Тот же самый Носик — ну, у него же не очень, так сказать, интересный блог, но это Носик. Или, например, Гришковец: «Здравствуйте, ребята», потом вот такой кусок текста, очень тяжело читаемый. Но это человек, который уже что-то сделал. А у меня получается немножко по-другому, потому что я все-таки беру контентом. Но вместе с тем, видимо, какой-то интерес к личности еще был сформирован тем, что я писал о семье: люди знали, кто моя дочь, чем она занимается, куда я поехал. Если бы робот писал блог «Другого», я думаю, это не было бы так интересно. Может быть.

При всей абсурдности превращение живого блогера в робота происходит в блогосфере сплошь и рядом, особенно в сознании читателей. В интервью на Ленте. ру Адагамова спросили: «Рустем, судя по вопросам, у вас много завистников, раздражает ли вас это?» «Нет, не раздражает, — ответил он. — Думаю, что просто читатель моего блога иногда забывает, что на другом конце провода такой же живой человек, со своими проблемами, своим отношением к жизни, своими взглядами на нее». Тот самый читатель, который больше всего ценит искренность и личную позицию блогера и готов ради нее становиться толпой, исчисляемой десятками тысяч человек, с легкостью отказывает ему во всех человеческих качествах и, главное, слабостях. Грубо говоря, популярного блогера, с точки зрения его читателей, можно обматерить или облить грязью, но нельзя оскорбить или расстроить. Мультитысячник, наделенный силой и властью над большинством, в глазах этого большинства становится абсолютно неуязвимым.

— Вы никогда не хотели поставить эксперимент: отдать свой блог ассистенту, который бы постил там что-нибудь за вас?

— Нет, никогда. Честно, никогда. Это мой ребенок. Мне очень часто пишут: «Сколько же вас там сидит?» Я говорю: «Да я один». «Да не может быть такого!».

27 августа 2009 года drugoi повесил у себя в ЖЖ фотографию отреставрированного вестибюля станции московского метро «Курская». На фотографии отлично видна свеженькая восстановленная надпись под куполом зала станции: «Нас вырастил Сталин на верность отчизне». В блогосфере, а затем и в онлайновых СМИ поднялась волна возмущения по поводу возвращения Сталина в публичное пространство новой России.

В тот же день в журнале tema появился пост, обращенный непосредственно к пользователю drugoi. Пост назывался

Несколько часов назад в вашем дневнике появились фотографии Александра Попова, известного в сети под именем Руссос, на которых изображены фрагменты отреставрированного наземного вестибюля станции метро «Курская-колъцевая.

http://drugoi.livejournal.com/3029135.html

Я знаю, с какой щепетильностью вы относитесь к правообладателям размещаемых вами в своем журнале фотографий. Вы в своем дневнике каждый день перепечатываете снимки хороших фотографов, всегда указывая и имя автора, и агентство, в котором он работает.

Также я знаю, с какой щепетильностью вы относитесь к любой критике в свой адрес, справедливой или не. Вы читаете абсолютно все комментарии ко всем своим постам и не ленитесь банить людей, которые оставляют неприятные комментарии в ваших постах двухнедельной давности.

Я понимаю, что вам неприятно мое паясничество, связанное с тем, что скоро ваш дневник рекламное агентство Супа перестанет продавать как «блог номер один в Рунете», а станет продавать как «один из самых популярных блогов в Рунете». Но не стоит воспринимать мои движения вверх по рейтингу близко к сердцу. Для меня интернетные игры — как «Морской бой». Увидел один линкор — пык, пык, пык, пык, кххххррр! Увидел… и так далее.

Размещенные вами фотографии имеют автора — он предпочитает, когда его указывают как Руссос. И он работает в Студии Артемия Лебедева, снимая все, что происходит в метро — как официальные события, так и ночную рутину. И Руссос, и студия заслужили указания источника, отличного от слова «отсюда».

Ну и совсем наивно с моей стороны указывать вам, что когда исходная фотография подвергается кадрированию, это всегда отмечается. А отрезание студийного копирайта с фотографий — такой недостойный вас поступок, что я о нем даже не стану упоминатъ».

Из журнала tema, 27 августа 2009

Первые комментарии под этим постом гласят: «Забанит ли он Тёму? Меня забанил», «FINISH HIM!!!», «ебаный стыд» и «фу, как так можно» — то ли в адрес «Другого», то ли в адрес Тёмы Лебедева. Забанил ли его Адагамов, неизвестно: мультитысячники чаще общаются друг с другом постами в своих ЖЖ, чем комментариями в ЖЖ друг друга. Но копирайт на фотографии появился. Со стороны Адагамова, всегда довольно сдержанного в публичном пространстве, это была единственная (и, видимо, единственно возможная) реакция на «наезд», хотя частично пересекающимся аудиториям «Другого» и Тёмы было интересно, подерутся они или не подерутся.

Впрочем, то, что все мультитысячники в ЖЖ находятся друг от друга на расстоянии удара кулаком по лицу, — иллюзия. В том же интервью на Ленте. ру Адагамов пишет: «Мы встречались с Артемием один раз на ЖЖшной тусовке по случаю приезда Брэда Фицпатрика три или четыре года назад. Познакомились, о чем-то поговорили. Одним словом, мы знакомы, но никаких отношенийу нас нет».

Мультитысячники — не титаны, небожители или высшая каста блогосферы. Они такие же люди, как и все остальные: кого-то знают, кого-то — нет. Кого-то любят, с кем-то дружат, с кем-то дружить не стремятся. Как-то работают, как-то живут. Просто за этой их жизнью наблюдает еще несколько десятков тысяч совершенно незнакомых им людей.

— Куда делась ваша собака? Что-то давно не видно ее фоток. — С собакой все хорошо, бегает за мячиком, купается в пруду Воронцовского парка. По-прежнему любит сыр, фисташки и спать у меня на коленях, когда я работаю. Фотография Лунки только что была в моем блоге, пару дней назад.

(Из онлайн-интервью Рустема Адагамова на Ленте. ру)

— У меня нет подзамочных записей. «Под замок» — это средство общения с какой-то группой людей, а я не общаюсь с группой, я пишу так, как пишу, — для всех. Конечно, я стал писать меньше про семью, потому что уже невозможно писать: очень много людей, которые меня не любят, для которых я или враг, или они меня презирают. Ну, это нормально. Но когда пишешь о семье, о чем-то личном, а у тебя перед глазами всегда такие люди — это неприятно. Поэтому я стараюсь уже меньше писать о дочери, хотя раньше я много о ней писал. Вот собака — об этом можно. И то всегда где-нибудь натыкаешься, как вот недавно кто-то написал: «Он с этой своей сраной таксой замучил».

Ну что, вот и стал я сегодня дедом. Разрешите представить: Ноэль Дельсаль-Ройсланд в возрасте двух часов от роду. Главное событие в нашей семье последних двадцати четырех лет свершилось наконец, и девушка, изрядно помучив свою маму и нас, решила, все-таки, появиться на свет около семи часов утра по норвежскому времени. Алинка[94] уехала в роддом накануне и позвонила нам прямо на операционном столе, чтобы мы услышали первое «уа-уа» нашего обожаемого золотца. Кажется, что теперь-то жизнь точно удалась. Молодой папаша (на снимке) совершенно обалдел от счастья, с лица не сходит улыбка, а взгляд не концентрируется на других, кроме дочери, объектах.

Из журнала drugoi, 23 февраля 2009

В нескольких сотнях комментариев к этому посту, кроме поздравлений и пожеланий счастья, почти наверняка можно обнаружить высказывания типа КГ / AM — «креатив говно / автор мудак». Просто потому, что так устроены комментарии к любой записи в ЖЖ мультитысячника.

— Очень большое количество совершенно немотивированного негатива. Когда это только появилось, я стал очень хорошо понимать известных людей — актеров, музыкантов: столько на них всего этого сыплется. Когда ты о чем-то пишешь, выкладываешься, что-то из души вытаскиваешь — а тебе пишут нарочно гадости. К этому надо привыкать. Честно говоря, я еще к этому не привык, меня это до сих пор очень ранит, особенно когда это связано с моими собственными фотографиями. Когда это какие-то чужие фото — ну, пишут и пишут. Но когда ты едешь, снимаешь, показываешь — а тебе пишут, причем специально пишут. это же не потому, что так есть на самом деле, а пишут как бы с таким намерением — достать. У меня сумбурно получается, — заключает Адагамов неожиданно и начинает тереть лоб рукой. — Вы лучше мне задавайте какие-нибудь конкретные вопросы. Устал уже. Больная тема пошла просто.

— Это для всех больная тема. Я вот разговаривала с Носиком.

— Да? И что Носик по поводу негатива в свой адрес сказал? — неожиданно оживляется Рустем.

Антон Носик, обладающий иммунитетом ко всем видам сетевого хамства, которые только есть в Рунете, сказал мне тогда:

— У меня четкое понимание, что, если я хочу читать того, кто этого заслуживает, и не читать в нагрузку всех, кто этого не заслуживает, я обязан по-разному относиться к высказыванию человека, у которого что-то есть за душой, и к высказыванию анонима хуже пидораса, который ничего в этой жизни не сделал сам. В случае Рустема это не работает. Рустем может на весь день расстроиться, получив обидный коммент от пользователя, ник которого он видит впервые. Он переходит на его журнал и видит пустой журнал, а в профайле -500 написанных кому-то комментов. Но Рустем смотрит не на подпись, а на текст, и воспринимает этот текст. И это просто охуеть, потому что у человека 300 тысяч комментов! Как можно не научиться относиться к ним в зависимости от личности говорящего?

Через некоторое время Носик подумал и добавил:

— Ну, просто Рустем очень светлый человек и так же относится к миру.

Потом еще подумал и сказал:

— Только ты этого на всякий случай не пиши, вдруг обидится.

А я подумала, что универсальных рецептов против сетевого хамства все же не существует: каждый пробивается сквозь него как может. И написала.

— Да, я ему завидую ужасно в этом смысле, — задумчиво сказал Рустем, когда я пересказала ему концепцию, озвученную Носиком. — Я его уважаю безмерно, это один из самых интересных людей, которые мне встречались в жизни. При всех его недостатках это, конечно, очень большой человек. Я знаю его уже лет 12, наверное, и он не перестает меня удивлять своими энциклопедическими знаниями, своей способностью к анализу, своими человеческими качествами, тем, что он не жмот, например, что сейчас такая большая редкость среди мужиков местных. Я Антона очень люблю и очень рад, что он отсюда ушел, — вдруг неожиданно заключает он. Дело происходит вскоре после того, как Носик объявил, что увольняется из СУПа.

— Почему? — удивляюсь я.

— Ну, во-первых, он стартап-менеджер, то есть ему нужно начинать проект. Он начал, свое дело сделал — и все, ему тут делать было нечего. А вместе с тем он должен был светить всюду своим вот этим лицом. Помните, в «Незнайке на Луне» был такой аттракцион, когда нужно было вставлять свое лицо в такую вроде ткань, а в тебя кидали мячиками? — вот это была его работа. Носик и такая работа — это совершенно несовместимые для меня, например, вещи. Поэтому я все ждал, когда он наконец решит отсюда уйти. Слава богу, ушел. Сейчас компания уже встала на ноги, она работает, отсюда спокойно ушли все, кто ее начинал. Пришли такие технические менеджеры, которые просто вот эту машинку поддерживают на плаву. И нормально.

Я смотрю на последнего из могикан — Рустема Адагамова, который совершенно не похож на технического менеджера, поддерживающего на плаву машинку, запущенную другими, — и пытаюсь представить его в какой-нибудь другой коммуникативной среде, в другой системе блогов, на MySpace.com, на Facebook, в Twitter.com. Не получается.

Оглавление книги