Книга: Индустрия счастья. Как Big Data и новые технологии помогают добавить эмоцию в товары и услуги

Депрессивное расстройство в конкурентной среде

«Просто сделай это» (Nike). «Наслаждайся больше» (McDonald's). Подобные слоганы демонстрируют этические заповеди неолиберальной эры, наступившей после 1960-х годов. Это последние главенствующие моральные принципы для общества, которое отвергает нравственные авторитеты. Как говорит Славой Жижек?[189], наслаждение превратилось в большую обязанность, чем соблюдение правил. В связи с влиянием чикагской школы на политиков то же самое можно сказать и о прибыльности компаний.

Связь психической максимизации и максимизации прибыли стала более эксплицитной во время неолиберального курса. Отчасти это произошло из-за проникновения в АПА корпоративных интересов. В преддверии публикации очередного издания справочника DSM-V в 2013 году представители АПА сообщили, что фармацевтическая промышленность отвечает за половину 50-миллионного бюджета АПА и что восемь из одиннадцати комитетов, которые занимаются подготовкой диагностических критериев, имеют связи с фармацевтическими компаниями?[190]. Теперь то, как мы описываем себя и свои психические заболевания, во многом связано с финансовыми интересами крупных фармацевтических компаний.

Еще не так давно под понятие депрессии не подпадало состояние людей, страдавших от потери близкого человека. Реакция на это несчастье, по крайней мере, не считалась нездоровой и была помечена в справочнике как исключение. Однако в связи с появлением нового лекарства бупропиона, которое обещает побороть «главные симптомы депрессии, возникающие после потери любимого человека», АПА убрала это исключение из DSM-V[191]. То есть теперь, если вы продолжаете страдать более двух недель после смерти родного человека, вас могут отнести к категории психически нездоровых людей. Психиатры в настоящее время занимаются изучением скорби как источника возможных рисков для психического здоровья, никак при этом не анализируя, почему потеря близкого бывает столь болезненна для нас?[192].

Кроме того, корпорации все больше осознают неэффективность депрессии в экономике, которая строится на энтузиазме работника и на желании людей идти в магазин?[193]. От нахождения способов, позволяющих вылечить эту болезнь или предотвратить ее возникновение (например, строгая диета, упражнения или сканирование мозга для выявления риска депрессии в детском возрасте), теперь зависит жизнеспособность компании, ее прибыльность. В результатах одного из исследований на данную тему, финансируемого несколькими британскими корпорациями, включая Barclays Bank, говорилось без тени сентиментальности: «Современная экономика зависит от интеллектуальных способностей своих игроков, которые гарантируют ее продуктивность и даруют ей инновации. Депрессия атакует этот жизненно важный для экономики актив»[194].

Бентам предполагал, что измерение и максимизация счастья необходимы в первую очередь для благополучия общества. По сути, такая установка являлась оправданием ущемления счастья одного человека ради пользы другого. Однако Бентам вывел эту теорию из системы наказания: тюрьма оправданна до тех пор, пока ее существование идет на пользу свободным гражданам. Тем не менее расчет полезности принимал во внимание всех. В политэкономии это могло бы оправдать передачу денег от богатых к бедным, если бы стало очевидно, что именно бедность делает людей несчастными.

Депрессивное расстройство в конкурентной среде неолиберализма возникает, поскольку приказ достичь высшего показателя полезности – идет ли речь о деньгах или о физических признаках – стал относиться к каждому. Очень богатые, очень успешные, очень здоровые компании и люди могут и должны становиться еще более богатыми, успешными и здоровыми. Под влиянием Чикагской школы в экономике и группы Сент-Луиса в психиатрии мысль о том, что у нас есть определенная политическая и моральная ответственность перед слабыми, которые могут потребовать ввести ограничения для сильных, больше не актуальна. Власть теперь занята безучастным измерением, оценкой и сравнением сильных и слабых. Она показывает слабым, какими сильными они должны стать, и уверяет богатых, что они являются победителями, по крайней мере в этой жизни.

Под технократическими методами неолиберального регулирования и анализа прячется жесткая политическая философия. Она изначально приговаривает большинство людей к провалу, даруя им призрачную надежду когда-нибудь оказаться среди победителей. Та лондонская школа, в которой ученику позволялось победить на соревнованиях только один раз, иначе другие ученики на его фоне будут выглядеть хуже, по сути представляла собой модель государства, предотвращающего процветание депрессивных расстройств в конкурентной среде. Но в 1977 году почти никто не мог предугадать подобного. Тем не менее такая модель требует совсем иной формы капитализма, с которой вряд ли согласится большинство современных политиков.

Оглавление книги