Книга: Вынос мозга!

Маркетологи и дрянные девчонки

Маркетологи и дрянные девчонки

Хорошо известно, что наша культура воспевает юные годы – только посмотрите, сколько современных фильмов и телепередач изображают жизнь старшеклассников. Но если отложить розовые очки, какой человек после тридцати захочет вновь испытать пытки неуверенности в себе, болезненной застенчивости… и социального давления? Хотя уже ясно, что давление социальной группы простирается далеко за пределы школьного кафетерия, правда и то, что нет демографической категории, более восприимчивой к давлению сверстников, чем дети от 8 до 12 лет и подростки (примечательно, что современные несовершеннолетние тратят в четыре раза больше, чем их родители в том же возрасте). Почему? В основном потому, что подростки еще четко не осознают, кто они, поэтому используют бренды как своеобразное средство идентификации. Лонгитюдное исследование[15], проведенное в 2010 году Национальным институтом психического здоровья, позволило установить, что наш мозг становится вполне зрелым только к двадцатипятилетнему возрасту (а иногда и позже). Следовательно, в подростковые годы наши когнитивные способности – и, следовательно, наше самосознание – все еще очень далеки от окончательного развития.

Исследования показали, что когда дети от 8 до 12 лет просят родителей купить им джинсы Hollister или последнюю игрушку Wii на Рождество, за этим скрывается нечто большее, чем желание иметь самый новый и модный товар – на самом деле они просят купить им дозу самоуважения. Дебора Рёддер Джон из университета Миннесоты пригласила 250 детей и подростков в возрасте от 8 до 18 лет и попросила их составить коллаж, выбрав из сотни предложенных слов и изображений на тему «Что делает меня счастливым?» Взглянув на результаты, она обнаружила, что дети с более высокой самооценкой выбирали слова, представляющие нематериальные виды деятельности и достижения, например хорошие отметки или игры с друзьями, а дети с низкой самооценкой выбирали материальные предметы – новую одежду или iPod [34].

Благодаря обдуманным маркетинговым стратегиям поставщиков разнообразных товаров от сигарет (посмотрите на этих улыбающихся, смеющихся, белозубых курильщиков, окруженных друзьями и отлично проводящих время!) до бритв (если вы пользуетесь бритвой Venus, намекает реклама, у вас тоже есть шанс заполучить сексуального бой-френда) многие дети в наше время воспитываются с верой в то, что они могут купить себе популярность и признание. Приблизительно 60 процентов из 2035 подростков, которых мы опросили в ходе национального исследования SIS для этой книги, считают, что использование или владение одеждой, устройствами или автомобилями «правильных» брендов поможет им «купить» счастье. Более того, по сравнению со взрослыми, подростки чаще склонны к приобретению знаменитых брендов, чаще верят, что владение одеждой, устройствами или автомобилями «правильных» брендов поможет им приобрести популярность, и отличаются склонностью выставлять дорогие вещи – например, косметику и парфюмерию, – на видных местах в спальне и ванной. Вообще подростки считают, что их любимые бренды помогают им чувствовать себя современными, уверенными в себе, дружелюбными, открытыми, творческими и сексуальными – и им все равно, соответствует ли это действительности; а взрослые заявляют, что их любимые бренды помогают им чувствовать себя более надежными, практичными, эффективными, и – да! – испытывать легкую ностальгию. Согласно исследованию, опубликованному в Journal of Consumer Research, «с 11 или 12 лет дети начинают понимать многозначный смысл товаров и брендов, и именно в этот период их самооценка снижается. Они думают: «Наверное, я не очень популярен. Не думаю, чтобы я нравился другим детям. Как же быть? Впрочем, я знаю, что популярные дети носят одежду Gap и кроссовки Nike. Поэтому если я тоже буду их носить, то буду популярен» [35]. Одним словом, чем меньше они были уверены в себе, чем ниже их самооценка, тем сильнее зависимость от брендов. (Отсюда можно также сделать вывод, что чем крупнее логотип на нашей одежде, тем ниже наша самооценка.) В некотором смысле это правда; в конце концов, легче вписаться в группу сверстников, покупая кроссовки той же фирмы, чем менять личность. По мнению психолога Аманды Грум, специализирующейся на играх и воспитании детей, социальное давление сверстников «наиболее значимо для детей в возрасте от 5 до 12 лет, когда у них начинает развиваться собственная индивидуальность… Групповая принадлежность – это мощный стимул для детей раннего возраста, особенно когда их чувство собственного «я» развито еще не полностью. Подстраиваясь под внешнее воздействие, они могут использовать атрибуты объекта или группы, чтобы лучше самоидентифицироваться» [36].

Согласно опросу, проведенному среди 112 тысяч подростков в тридцати странах мира, почти половина из них при принятии решения о покупке ориентировалась на бренд; самыми популярными у мальчиков были Nike, Lacoste, Adidas, Sony и Apple, а среди девочек – Zara, H&M и Roxy. Более того, почти половина этих подростков сказали, что если на одежде нет логотипа бренда, они вообще ее не купят [37].

В фокус-группе девочек от 8 до 12 лет и девушек-подростков, которую я недавно проводил (совместно с Murray Hill Center), обнаружилось, что чем популярнее бренд, тем лучше эти будущие женщины воспринимают его высокую цену. Hollister и Abercrombie – бренды для «классных девчонок» не только благодаря красивости; это бренды «классных девочек», потому что стоят дороже других торговых марок. Конечно же, компании знают, что дети от 8 до 12 лет (а иногда и взрослые) охотно заплатят больше за бренды, которые считают классными или популярными, – вот почему компания Apple безнаказанно продает iPhone 4 за 229 долларов, а Abercrombie запрашивает 40 долларов за маечку на бретельках.

Широко распространенное мнение о том, что дорогие, «раскрученные» торговые марки принесут популярность, одобрение или статус, многое объясняет в повсеместной популярности поддельной одежды, продаваемой на улицах множества городов. Забавно: хотя мы порой и покупаем эти поддельные Coach, Versace, Prada и Ray-Ban, чтобы чувствовать себя увереннее, последние исследования показывают, что нередко достигается обратный эффект. Три психолога – Франческа Джино из университета Северной Каролины в Чэпел-Хилл, Майкл Нортон из Гарвардской школы бизнеса и Дэн Ариели из университета Дьюка – дали широкой выборке женщин солнечные очки с логотипом Chloe. Половине женщин сказали, что это подделка, другой половине – что очки настоящие фирменные. Затем эти женщинам предложили решить сложные математические задачи, оценить свои результаты и получить деньги за каждый правильный ответ. И что же оказалось? Женщины, которым достались «поддельные» очки Chloe (на самом деле все они были поддельными, конечно), гораздо больше мошенничали, целых «70 процентов завысили свои результаты… и таким образом украли казенные деньги» [38]. Авторы пришли к выводу, что «ношение поддельных очков не только не укрепляет наше эго и не улучшает имидж, как нам хотелось бы, но и на самом деле подрывает нашу внутреннюю самоидентификацию. Поддельные вещи заставляют нас ощущать себя обманщиками и мошенниками» [39]. Думаю, прав был рекламист Дэвид Огилви, сказавший однажды: «Фальшивый Rolex одурачит любого, кроме вас».

Lacoste – еще один дорогой бренд, чрезвычайно успешно использующий социальное давление для привлечения подростков и студентов к своим товарам. Три десятка лет назад этот крокодильчик был один из самых актуальных логотипов в Европе и США. Каждый хотел носить их одежду. Но потом рынок наводнили сделанные в Бангкоке подделки, и репутация бренда пошла прахом (компания Lacoste почти обанкротилась). Чтобы поддержать свой имидж, компания бесплатно раздавала тенниски «круто» выглядевшим студентам колледжей и университетов (а также знаменитым теннисистам) и раскошелилась на продакт-плейсмент на MTV, и – о чудо! – бренд вернулся в строй. Сегодня – кто бы мог подумать! – марка Lacoste так же популярна, как и тридцать лет назад.

Как известно многим, можно по пальцам пересчитать торговые марки, которым, подобно Apple, удалось собрать армию фанатически преданных, почти религиозных поклонников. (Так, в общем-то, и есть: в эксперименте, который я провел для своей последней книги, когда изучал мозг фанатов Apple с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии, обнаружилось, что активность их мозга напоминала активность мозга верующих христиан.) Итак, социальное давление стало главным фактором многих из стратегий компании Джобса. Одна из них – ранняя вербовка или, другими словами, активный маркетинг, нацеленный на подростков от 13 до 17 лет. Эта кампания оказалась весьма эффективной, и сегодня у целых 46 процентов американцев этой возрастной категории есть iPod, самый обсуждаемый продукт среди подростков – это iPod, и, согласно результатам одного исследования, у 82 процентов старшеклассников, пользующихся портативным плейером, это iPod [40].

Когда подростки поступают в колледж, Apple приступает уже к официальной вербовке, вплоть до того, что нанимает их работать «представителями Apple в своем студенческом городке» и превращает целые отделы университетских книжных магазинов в мини-салоны Apple. «Это прекрасная возможность представлять Apple и заодно развлечься», – гласит рекламное объявление в разделе рекрутинга на сайте компании. В должностные обязанности входит проведение практикумов и рекламных мероприятий, налаживания отношений со студентами, преподавателями и родителями и, самое главное, «Вы будете сотрудничать с командой Apple в проведении маркетинговых программ в кампусе, от акций продвижения до повышения осведомленности о продуктах Apple… Для этого нам нужен лидер, тот, кто может вдохновить сверстников и работать со студенческими организациями» [41]. Разумный подход: кто же не хочет считать себя лидером, законодателем моды, человеком, вдохновляющим сверстников? (Могу добавить: если вы часто ходите в кино, вам может показаться, что на земле все пользуются устройствами Apple – подлинный триумф продакт-плейсмента и социального давления в одном флаконе. В 2009 году почти в каждом втором голливудском фильме – точнее, в 46 процентах фильмов – фигурировала компания Apple или один из ее продуктов. Хотя, по официальным данным, никто ни за что не платил, вряд ли компания Apple смогла бы получить лучшую рекламу или возможности показать бренд.)

Дети и подростки хотят того же, что есть у популярных в их кругу детей и подростков, вот и все. Однажды коллега рассказал мне интригующую историю о компьютерной игре, которая не так давно была выпущена в Калифорнии. Вместо того чтобы рекламировать продукт традиционными методами, хитроумные разработчики игры просто выявили сотню самых популярных старшеклассников в южнокалифорнийской школе и раздали им бесплатные диски с игрой, после чего им осталось только сидеть и наблюдать, какой поднимается ажиотаж.

Объяснение тому, почему подростков так притягивают одноклассники, считающиеся более популярными, нужно искать в физиологии. Много лет назад BBC провела увлекательное исследование. Подросткам показывали пачки фотографий других улыбающихся или смеющихся подростков и просили их выбрать тех, с которыми они хотели бы дружить. Все выбрали фотографии со смеющимися подростками. На первый взгляд это вроде бы очевидно. Кто не захотел бы общаться с человеком, который смеется и, по всей видимости, чувствует себя счастливым? Но за этим стоит другая причина: смех доставляет нам физическое удовольствие. Когда мы смеемся, происходит насыщение мозга, органов и тканей кислородом, который служит одним из «основных катализаторов биологической энергии в человеческом теле» [42]. Поэтому популярные подростки в школе становятся таковыми не только благодаря своим личным качествам; они становятся популярными, потому что рядом с ними физически приятно находиться.

Несмотря на все сказанное, каким бы мощным ни было социальное давление, убеждающее подростков покупать, но если бренд становится слишком популярным, чересчур распространенным, может случиться обратный эффект. Судя по исследованиям, которые я проводил в течение многих лет, молодые люди всегда будут отрицать «причастность» к любой новой тенденции. Более того, я обнаружил, что как только старшее поколение начинает пользоваться новым брендом или товаром, он утрачивает актуальность, причем очень быстро. Я называю это явление «разрывом поколений», потому что именно это происходит, когда молодое поколение покидает корабль, пытаясь «уйти в отрыв», или создать психологическую дистанцию между собой и старшими.

Разрыв поколений, однако, и сам по себе представляет своеобразную форму социального давления, только давления наоборот, если хотите. Посмотрите, что случилось с торговой маркой Levi’s. В 1980-х годах Levi’s были именно теми джинсами, которые следовало носить. Все поголовно носили Levi’s. Но к 2001 году торговая марка села на мель. Ее доходы сократились вдвое, доля рынка упала до 12,1 с 17,7 процента в 1986 году [43]. Levi’s внезапно превратился в бренд, от которого модники шарахались, как от чумы. Почему?

Каждый ребенок проходит стадию бунтарства – своеобразное посвящение во взрослую жизнь. (Сто?ит отметить, исследование показало также, что мужчины и женщины считают, что похожи на своих родителей или признают влияние своих родителей к тридцатипятилетнему возрасту.) Многие компании, зная об этом, часто подают свои торговые марки и товары так, чтобы те казались «плохими», «бунтарскими». Что в свое время сделала и компания Levi’s… но перестаралась.

Levi’s была символом бунта для поколения беби-бумеров. Но это восстание без причины, как в фильмах с Джеймсом Дином, утомило их. В 1960-х годах Levi’s были практически униформой хиппи и бунтарей. В 1970-х Levi’s стали одними из первых расклешенных джинсов. Но как только беби-бумеры выросли и завели собственных детей, проявился разрыв поколений. Ни один бунтующий подросток не хочет, чтобы его видели в джинсах, как у папы. Как дистанцироваться от поколения отцов, если вы с родителями носите одни и те же бренды? Подростки перешли на другие джинсы, достаточно отличающиеся, чтобы быть не похожими на родителей. (Знаете, чем отличаются обтягивающие джинсы? Взрослые никогда их не наденут. Давайте честно признаем: самый модный взрослый на Земле знает, что его сорока-с-лишним-летние ноги не влезут в эти дудочки.)

Именно поэтому я рекомендую компаниям создавать побольше концепций «неодобряемых брендов» – идей или продуктов или устройств, созданных специально для того, чтобы вызвать родительское неодобрение. Пусть будут возмутительными, провокативными, ни на что не похожими… да какими угодно!.. главное, чтобы они не нравились взрослым. Добиться этого сложнее, чем кажется на первый взгляд, но мое исследование показывает, что если концепция будет признана, вероятность того, что она станет успешной у молодежи, составляет почти 90 процентов.

Давление своей социальной группы иногда может иметь обратный эффект, но психология, лежащая в его основе – желание принятия, – неизменна. Во всех поколениях присутствует тип потребителя, избегающего всего популярного, даже того, что пользуется спросом у представителей его поколения. Если их сверстникам начинает нравиться музыка «инди», они воротят нос. Если их друзья одеваются в Abercrombie & Fitch, они идут в местный секонд-хенд Goodwill или Salvation Army. Если они поступают в колледж, известный своей футбольной командой, то проводят выходные, играя на ксилофоне, или просто сидят в комнате с кислой миной и курят. Они убеждены, что все популярное, вызывающее всеобщее восхищение, за чем нужно стоять в длинных очередях, – это почти наверняка дешевая плебейская дрянь. Для них круто быть некрутым.

Такое поведение не так нелогично, как кажется. Потому что у этих людей, как правило, имеется свой круг общения. И когда один из них обвиняет группу Arcade Fire в продажности или заявляет, что кеды Converse – отстой для позеров, такая позиция, скорее всего, является следствием того, что, по его мнению, члены его окружения делают то же самое. В конце концов, нонконформизм – это тоже разновидность конформизма.

Оглавление книги