Книга: Рунет. Сотворенные кумиры

Интернет-знакомства

Интернет-знакомства

— Я не отвечаю на письма с настойчивым и немотивированным желанием встретиться. «Здравствуйте, Вера, вы очень интересный человек» — буэээ.

— Ты же говоришь, что познакомилась так с большинством теперешних друзей.

— Да, но мне было 19.

— А сейчас не стала бы так знакомиться?

— Нет.

— И с Мишей Козыревым встречаться бы не пошла?

— Ну, Миша Козырев — знакомая фамилия, мне стало интересно. Тем более что он был умнее и сразу раздобыл мой телефон. Но нет, сейчас, чтобы со мной познакомиться, надо придумать какое-нибудь дело.

— «Напишите для нас что-нибудь»?

— Нет, это уже не прокатит. Я сейчас уже не пишу ни для кого. Ну, не знаю. Вот интервью — хороший повод. Или можно прийти ко мне на выступление.

— И дальше что?

— Принести что-нибудь — свой диск, например. Или сфотографировать меня и попросить телефон — мол, я вам фотографию отдам. Я не закрытый для новых контактов человек, я не зазнайка. Я просто не люблю неадекват. Если раньше мне казалось, что хорошее воспитание подразумевает реакцию на любые запросы по поводу тебя, то сейчас я понимаю, что психическое здоровье дороже. Меня можно развести на два слова: «вы обещали». Мол, я приеду к вам из Красноярска, специально привезу вам такую особенную красноярскую хрень, которую вы нигде, кроме Красноярска, не достанете, а вы ее у меня заберете. Я говорю: «Хорошо». «Вы обещаете?» «Да, я обещаю». Потом они реально приезжают и говорят: «Вы обещали». Так со мной знакомились киевские люди — «Я привез вам медведя из хард-рок-кафе в Нью-Йорке, хочу вам его отдать». Мы встречались, пили какао. Если это интереснее, чем просто одно какао, то есть все шансы. Влад меня нашел через ЖЖ, — Вера кивает на человека, подливающего чай.

— Ну, я отправил тебе железобетонное сообщение, — ухмыляется Влад, переводя глаза с чайника на Веру.

— Да, ты сказал, что в Лос-Анджелесе хотят сделать антологию молодых русских кого-то, — смеется Полозкова. — Это оказалось фуфло.

— Нет, не фуфло, — упирается Влад, но смеется, и сразу понятно, что фуфло, и еще какое.

— Можно придумать любую такую же хрень — типа в Лос-Анджелесе хотят сделать то-то и то-то, давайте с вами встретимся и обговорим этот вопрос. — Вера передразнивает интонации деловых переговоров, как их показывают в кино.

— Ну правда же, хотят, — стоит на своем Влад.

— ...и я уже оставляю телефон, — заключает Полозкова, не обращая на него внимания. — Я довольно легко оставляю людям телефон, потому что настоящая нечистая сила никогда не позвонит тебе по телефону.

Я почему-то вспоминаю американский римейк японского фильма ужасов «Звонок».

— И прямо не звонит никогда?

— Таких звонков, чтобы прямо от нечистой силы, не было ни разу, хотя мой телефон — очень доступная вещь, — с серьезным видом кивает Вера. — Слава Богу, она реально боится телефонных аппаратов. Комментарий еще может написать, письмо прислать, подстеречь где-нибудь может, а вот телефона боится. У меня был такой период, когда, знаешь, постоянно звонил телефон — и все время незнакомые номера. Здравствуйте, это Оля, стилист нового глянцевого журнала «Поэбой», мне бы хотелось с вами увидеться по поводу предстоящего короткого интервью. Здравствуй, это Ира Михайловская, главный редактор журнала Elle, я хотела с тобой поговорить вот о чем: давай мы с тобой встретимся завтра типа в пять часов в «Кофемании». Здравствуйте, меня зовут так-то, у вас завтра съемка для Elle в музее. Меня зовут Елена, я стилист, какой у вас размер ноги, бла-бла-бла. И вот в этой череде звонков раздается еще один, с незнакомого номера, и низкий мужской баритон сообщает: «Привет, меня зовут Влад, мы как-то знакомились на твоем квартирнике, и ты обещала со мной увидеться». Я говорю: «Ну, давай. А ты знаешь, как я выгляжу?» «Да». «Давай в пятницу в “Маяке” в два часа дня». Кладу трубку и думаю: кто это? И естественно, этот номер потом уезжает вниз по списку вызовов, и я не могу перезвонить и спросить: а вы кто? И все, я реально попала — надо ехать в «Маяк» и выяснять на месте. Приехала в «Маяк». Но проспала. Проснулась в час, в два у меня уже встреча. Он сидел и безропотно ждал меня 30 минут. Я прихожу — сидит парень. Думаю, наверное, надо поговорить. Мы сели, поговорили — и вот до сих пор разговариваем.

В кино так начинаются истории о необыкновенной любви, которая сваливается на героинь среди ясного неба. У Верочки же это просто история о дружбе или приятном знакомстве: ей действительно интересно разговаривать с людьми. Это редкое качество, особенно для популярного блогера, но Верочке почти всегда есть что сказать незнакомому человеку.

— Я умею преодолевать первичный взаимный ужас. Я начинаю пороть хуйню, это самый простой способ, — говорит она. — Спрашиваю: «Как дела, как погода, как дети, кем вы работаете? Неплохо тут, правда? А тут еще, знаете, была история, вот в этом месте — я вам расскажу. Я тут работала через дорогу, и там, значит, происходило такое.» Дальше человек расслабляется, так или иначе. У меня спектакль весь этому посвящен — когда приходят люди и, знаешь, сидят такие, — Верочка таращит глаза и сжимает губы, изображая анонимного зрителя на спектакле «Общество анонимных художников». — Я их спрашиваю: «Ты помнишь первый свой заработок, на что ты его потратил?» Они: «Жвачку купил». Я говорю: «Я купила тетрадку. По-моему, нам есть что обсудить». То есть если человек не совсем вымороженный изнутри, то очень скоро все наладится по-любому.

Оглавление книги