Книга: Введение в криптографию

Зачем я создал PGP

Зачем я создал PGP

Это дело личное, секретное и исключительно ваше. Вы можете планировать предвыборную кампанию, обсуждать налоги, вести тайный роман. А возможно вы общаетесь с политическим диссидентом, живущим в репрессивной стране. Чего бы ни касались ваши конфиденциальные документы и частная электронная переписка, вы не желаете, чтобы кто-то посторонний мог их прочитать. Нет ничего дурного в защите своих собственных прав. Право на тайну связи столь же важно, сколь и Конституция.

Право на тайну связи читается в каждой строке Билля о Правах. Но во времена написания Конституции Соединённых Штатов отцы-основатели не видели нужды явно закреплять права на тайну коммуникаций. Это было бы по меньшей мере странно. Двести лет назад всё общение было тайным. Если в пределах слышимости появлялся посторонний, вы могли просто свернуть за амбар и тайно продолжить свой разговор. Никто не смог бы подслушать. Право на тайну связи было естественным правом не столько в философском смысле, сколько в смысле законов физики, исходя из технологического уровня того времени.

Но с началом информационной эпохи, наступившей с изобретением телефона, всё изменилось. Теперь большая часть общения совершается электронно. Наши самые интимные разговоры никак не защищены. Звонок с мобильного телефона может быть перехвачен с помощью радиостанции. Электронная почта, отправляемая через Интернет, не более защищена, чем разговор по сотовому телефону. Электронная почта, становясь нормой жизни, быстро вытесняет бумажную.

До недавних пор, если правительство намеревалось нарушить право обычных граждан на тайну связи, оно было вынуждено затратить некоторое количество времени и средств, чтобы перехватить, отпарить и вскрыть бумажный конверт. Или ему приходилось прослушивать и, возможно, вручную стенографировать телефонный разговор, по крайней мере до появления технологий автоматического распознавания речи. Этот тип трудоёмких "ручных" перехватов был непрактичен в более крупных масштабах. Он применялся только в определённых исключительных обстоятельствах, когда оправдывал затраченные на него средства. Это напоминало ловлю на удочку по рыбке. Сегодня e-mail может автоматически сканироваться на предмет интересующих ключевых слов и фраз — в огромных масштабах, неподконтрольно и незаметно. Это словно ловля тонн рыбы траулерной сетью. А экспоненциальный рост компьютерных вычислительных мощностей делает то же самое возможным и для голосового трафика.

Вы, конечно, можете возразить, что ваша электронная почта не содержит ничего противозаконного, следовательно зачем её шифровать? Но если вы и правда такой законопослушный гражданин, которому нечего скрывать, тогда почему не отправляете всю свою бумажную корреспонденцию только на почтовый открытках? Почему не соглашаетесь на тест на содержание наркотиков по первому требованию? Почему требуете от полиции ордер на обыск вашего дома? Вы что-то прячете? Если вы отправляете письма в конвертах, разве это значит, что вы непременно преступник, или наркоторговец, или, быть может, чокнутый параноик? Есть ли у законопослушных граждан потребность шифровать свою электронную почту?

Что если все вдруг решат, что законопослушные граждане должны отправлять письма только на открытках? Если в такой ситуации нонконформист воспользуется бумажным конвертом, чтобы защитить свои гражданские права, это неминуемо привлечёт внимание. Наверняка представители власти вскроют его письмо, чтобы взглянуть, что же он прячет. К счастью, мы не живём в таком мире, поскольку все отправляют письма в конвертах, и это никому не кажется странным. Безопасность — в массах. Было бы замечательно, если бы все столь же обыденно шифровали весь отправляемый e-mail, безобидный или нет, так что никто не вызывал бы подозрение, просто используя криптографию для защиты своего права на тайну электронной переписки. Считайте это формой солидарности.

Сенатский законопроект 266, общий антикриминальный законопроект 1991 года, скрывал в себе разрушительную меру. Если бы эта необязательная резолюция стала реальным законом, она бы обязала производителей оборудования для защищённых коммуникаций встраивать в свои изделия особые "потайные ходы", позволяющие правительству читать любые зашифрованные сообщения. Цитата:

Именно эта законодательная инициатива побудила меня в том же году разместить PGP для свободного доступа в Сети незадолго до того, как под энергичным протестом индустриальных групп и либеральных объединений за права человека эта мера была отклонена.

Закон "О коммуникационном содействии в правоприменительной деятельности" (CALEA) 1994 года утвердил требование к телефонным компаниям установить в свои центральные цифровые коммутаторы дистанционные порты для перехвата телефонных сообщений, создавая тем самым новую технологическую инфраструктуру для прослушки одним щелчком мыши; больше федеральным агентам не придётся выезжать на место и подключаться к телефонной линии зажимами-крокодильчиками. Теперь они смогут спокойно сидеть с чашечкой кофе в своём вашингтонском офисе и слушать ваши телефонные звонки. Разумеется, закон всё ещё требует судебного ордера для организации прослушки. Но в то время, как технические инфраструктуры создаются на годы, законы и политика меняются в считанные часы. Когда оптимизированные для слежки коммуникационные инфраструктуры уже внедрены, перемена в политической обстановке может привести к злоупотреблению этой новоявленной силой. Политический контекст может измениться с избранием нового президента или, возможно более радикально и резко, после подрыва федерального здания[8].

Год спустя принятия CALEA ФБР обнародовало инициативу о требовании к телефонным компаниям установить в свои инфраструктуры достаточные мощности для единовременной прослушки одного процента всех телефонных переговоров в крупных городах США. Это бы представляло более чем тысячекратное увеличение в количестве прослушиваемых переговоров. В прежние годы осуществлялось лишь около тысячи судебно санкционированных телефонных перехватов в США за год на федеральном уровне, уровне штатов и местном уровне вместе взятых. Трудно представить, как правительство наймёт достаточно судей для подписания нужного числа ордеров; ещё труднее понять, откуда оно возьмёт столько федеральных агентов, которые будут сидеть и слушать весь этот трафик в реальном времени. Единственно возможный способ обработки такого объёма информации — это огромная оруэллианская программа по автоматическому распознаванию речи, которая будет просеивать весь трафик в поисках интересующих ключевых слов или голоса определённого человека. Если правительство не найдёт цель в первом однопроцентном образце, прослушка будет переключена на следующий и так далее, пока цель не будет обнаружена или пока все телефоны не будут прослушаны на предмет подозрительных переговоров. ФБР заверяло, что эти мощности нужны ему только в качестве задела на будущее. Но эта инициатива вызвала столь яростное общественное возмущение, что была отклонена Конгрессом. Однако сам факт, что ФБР затребовало столь серьёзную силу, свидетельствует о его ближайших планах.

Когда затрагиваются права на тайну частной жизни, технологические достижения не позволяют сохранять статус-кво. Статус-кво нестабилен. Если мы не будем ничего предпринимать, новые технологии дадут правительству такие возможности контроля и надзора за гражданами, о которых Сталин даже не мечтал. Единственный способ не отступить от своих гражданских прав в цифровую эпоху — это стойкая криптография.

Вам не нужно разувероваться во власти, чтобы начать применять криптографию. Ваши деловые переговоры могут быть перехвачены конкурентами, организованной преступностью и иностранными разведслужбами. Например, некоторые зарубежные правительства допускают использование своей информационно-технической разведки против компаний из других государств, чтобы сделать собственные корпорации более конкурентоспособными. Ирония в том, что режим ограничений, введённый правительством США в 90-х на распространение и использование стойкой криптографии, ослабил защиту собственного американского бизнеса от перечисленных угроз.

Правительству известно, сколь значительную роль криптография обречена играть в "силовых" взаимоотношениях с его собственным народом. В апреле 93-го администрация Клинтона раскрыла кардинально новую криптографическую политику, разрабатывавшуюся в Агентстве национальной безопасности (АНБ) США с начала администрации Буша[-старшего]. Основой этой новой политики стала сконструированная в АНБ шифровальная микросхема, названная Clipper-чипом, содержащая новый засекреченный алгоритм шифрования АНБ — Skipjack. Правительство пыталось инспирировать частную индрустрию встраивать чип во все изделия для защищённых коммуникаций, такие как криптофоны, криптофаксы и пр. AT&T установила Clipper в свои криптографические речевые продукты. В чём же здесь фокус? В процессе производства в каждый Clipper-чип загружается его собственный уникальный ключ, а правительство получает копию, которую помещает в депозитарий. Однако беспокоиться не о чем — правительство обещает использовать эти депонированные ключи для прослушки ваших переговоров, только когда"надлежащим образом уполномочено на то законом". Конечно, чтобы сделать Clipper безоговорочно эффективным, следующим логическим шагом было бы объявление всех иных форм криптографии вне закона.

Первоначально правительство заявляло, что использование Clipper-чипа будет добровольным, что никого не станут принуждать использовать его вместо других типов криптографии. Но реакция общественности против микросхемы была сильна, гораздо сильнее, чем рассчитывало правительство. Компьютерная индустрия объявила о своей монолитной оппозиции применению чипа. Директор ФБР Луис Фри отреагировал на вопрос, заданный на пресс-конференции в 1994, в том смысле, что если Clipper не получит общественного признания, и перехваты ФБР станут невозможны вследствие не контролируемой государством криптографии, его контора не будет иметь иного выхода, кроме поиска законодательной поддержки. Позднее, после трагедии в Оклахома-Сити, мистер Фри заявил на слушаниях в Сенатском Судебном Комитете, что доступность широкой общественности средств стойкой криптографии должна быть строго ограничена государством (хотя никто не доказал, что подрывники применяли криптографию в ходе планирования теракта).

Правительство проявляет тенденции, не склоняющие к уверенности в том, что оно никогда не станет нарушать наши гражданские права. Программа ФБР COINTELPRO была нацелена на группы, выступавшие против госполитики. Оно шпионило за антивоенным движением и за движением в поддержку гражданских свобод. Оно прослушивало телефон Мартина Лютера Кинга. Никсон вёл список своих врагов. Ещё был уотергейтский скандал. А не так давно и Конгресс пытался или достиг успеха в проведении законов, ограничивающих наши гражданские права в Интернете. Некоторые элементы из клинтонского Белого Дома собирали конфиденциальные досье ФБР на гражданских служащих Республиканцев, вероятно, для политического шантажа. А чрезмерно усердные прокуроры выказывали готовность пойти хоть на край света в поисках компрометирующих материалов о сексуальных "приключениях" своих политических противников. Ни в какие времена прошлого столетия не было общественное недоверие правительству столь широко распространено по всему политическому спектру, как оно есть сегодня.

В 1990-х я понял, что если мы хотим выстоять против этой разрушительной тенденции правительства по установлению криптографии вне закона, одна из мер, которой мы можем воспользоваться, — это применять криптографию столько, сколько сможем, пока её применение ещё легально. Когда применение стойкой криптографии станет популярным, правительству будет труднее криминализировать её. Поэтому использование PGP может выступать как средство сохранения демократии. Если права на частную жизнь станут вне закона, только те, кто вне закона, будут иметь частную жизнь.

Оказалось, что публикация PGP наряду с годами жёсткого общественного недовольства и индустриального давления на ослабление экспортного контроля дали позитивный эффект. В последние месяцы 1999 года администрация Клинтона объявила о радикальном пересмотре политики экпортного контроля криптотехнологий. Она попросту отказалась от режима ограничений. Сейчас мы, наконец, можем экспортировать средства стойкого шифрования без каких-либо максимальных порогов стойкости. Это была долгая борьба, но мы в конце концов одержали победу, по крайней мере на фронте экспортного контроля США. Теперь нужно продолжить наши усилия по распространению и популяризации криптографии, чтобы притупить эффект от усиливающихся мер по электронной слежке в Сети некоторыми государствами. И всё ещё нужно "продавить" наши права на её демократическое использование, несмотря на энергичные протесты ФБР.

PGP даёт людям власть взять защиту собственных гражданских прав в свои руки. На это существует высокая социальная потребность. Именно поэтому я создал PGP.

Оглавление книги