Книга: Вопросы истории: UNIX, Linux, BSD и другие

Linux: «персонализация снизу»

Linux: «персонализация снизу»

Итак, к концу 90-х годов прошлого века казалось, что все попытки «персонализации» Linux блистательно провалились. Как провалились незадолго перед тем попытки «персонализации» проприетарных UNIX'ов, о чём говорилось в главе девятой. Однако не тут-то было: в 1998 году начинается новый виток этого процесса. И связан он с выходом первой версии Linux Mandrake, созданной Гаэлем Дювалем сотоварищи. Именно тогда Linux впервые обратился лицом к «простому» пользователю. И в ответ «простой» пользователь впервые обратился в Linux'у – уже сознательно, а не по принуждению сисадмина.

Конечно, не только появление Mandrake было тому причиной, но и множество более иных факторов. О них говорилось в соответствующих статьях исторического цикла, так что повторяться не буду. Подчеркну лишь, что их кумулятивный эффект вызвал Linux-бум рубежа тысячелетий, нашедший своё отражение, в частности, многочисленными публикациями в компьютерных СМИ, писавших о Linux'е как о «UNIX'е с человеческим лицом». Что привлекло к этой ОС внимание многих «некомпьютерных» пользователей «персоналок», которые отныне могли полагаться не только на мнение «одного знакомого компьютещика», но и на источники информации, казавшиеся независимыми.

Увы, среди авторов этих источников по прежнему было немало энтузиастов «человекомордия» Linux'а и его любвеобилия к пользователям. В результате чего у последних часто складывалось впечатление, что Linux – «та же Windows, только бесплатная». Каковое рассеивалось при первом же столкновении с реальностью, оставляя осадок типа: заманили и бросили. После чего новообращённые линуксоиды столь же массово разбегались в разные стороны, подобно хлопцам пана атамана Грицько Таврического.

Однако разбегались не все. Многие «некомпьютерные» специалисты, убедившись на практике в эффективности инструментов Linux'а для решения их задач, оставались. И среди оставшихся, как ни странно, были не только инженеры и прочие «технари», но и гуманитарии. В первую очередь – юристы и переводчики. Что, впрочем, легко объяснимо: именно они наиболее чувствительны к «легальности» своего производственного инструментария.

Отступление. Так чем же привлекал Linux десктопных пользователей? Во-первых, конечно, ореолом новизны и даже таинственности: сейчас трудно воспроизвести чувство, с которым читались первые «толстые» книги об этой ОС. Как, впрочем, и о UNIX вообще – резкой грани между ними ещё не проводилось. И авторы-линуксоиды всегда считали обязательным подчеркнуть, что Linux – это в первую очередь одна из UNIX-подобных систем, а потом уже всё остальное. Так вот, чувство это можно было сравнить только с тем, которое испытываешь при чтении хорошего детектива ранее неизвестного автора.

Однако была и вторая, практическая, причина. Меня, например, Linux некогда подкупил эффективностью работы с текстами. Во второй половине 90-х годов прошлого века мне по долгу службы приходилось составлять много проектов, отчётов и тому подобных «научно-административных» документов, вся фактографическая сторона которых была мною написана и опубликована в виде журнальных статей, в сборниках трудов всяческих совещаний и так далее. Естественным желанием было воспользоваться методом «ножниц и клея», или, говоря современным языком, copy-and-paste. Средства предлагавшиеся текстовыми процессорами, выглядели в этом плане очень убого, требуя массы лишных телодвижений (впрочем, и нынче ситуация ничуть не изменилась). А вот комплекс утилит типа find, grep, cat, split и sed, плюс любой развитый текстовый редактор, решали эту задачу легко и непринуждённо.

Таким образом, следствием Linux-бума было формирование сообщества «простых» пользователей, применяющих персоналки с Linux'ом для решения своих производственных задач. И на протяжении всей первой половины нулевых годов оно росло и крепло, пока...

Применители и потребители

... пока компьютерный мир не начал меняться. То есть начал меняться он давно, с экспансией сначала мультимедии, затем массового Интернета и, наконец, вследствие широкого распространения компьютерообразных устройств, которые в народе ласково именуют гаджетами.

Отступление. Как известно, термин гаджеты, в отличие от многих других, имеет однозначный перевод на русский язык, и означает: «Гад же ты!» Именно эти слова сказала своему мужу жена одного компьютерщика, когда услышала, сколько стоит его новый наладонник.

А параллельно менялся и мир окружающий. Профессия «кустаря-одиночки с персональным компьютером» отмирала – в причины этого явления сейчас вдаваться неуместно. Однако остаётся фактом, что одни бывшие линуксоиды-надомники начинают переквалифицироваться в офисных менеджеров, другие находят приложение своим знаниям и умениям в администрировании корпоративных систем, третьи же, кому повезло больше – становятся штатными сотрудниками организаций своего профиля.

Соответственно, у них сменяется система приоритетов. На работе они работают в той системе, в которой прикажут (иногда эта система может оказаться Linux'ом). Дома же... дома они просто отдыхают. И компьютер из производственного инструмента превращается в медийно-развлекательный центр.

Нет, конечно, линуксоиды-одиночки, продолжающие индивидуальную производственную деятельность, до конца пока не вымерли, но сильно уменьшились в числе. Настолько, что ныне, когда речь заходит о компьютере для дома, подразумевается не машина для работы с текстами, графикой, не компьютер в буквальном смысле – то есть «решатель» счётных задач, а нечто, призванное проигрывать музыку, показывать кино, выходить в Интернет и общаться в социальныхе сетях. С наступлением десятых годов эта тенденция стала явной, требовалось лишь её терминологическая фиксация. И появилось деление всех тех, кого ранее гуртом записывали в пользователи, на потребителей контента и его создателей.

С первым термином трудно не согласиться: назвать человека, околокомпьютерные интересы которого сводятся к социальным сетям и просмотру Youtube, пользователем персонального компьютера – как-то язык не поворачивается. Более уместно для него именование просто «потребитель». Ибо он потребляет специально предназначенный для него контент точно так же, как пиво с попкорном.

А вот второй термин вызывает активное неприятие, ибо открытым текстом подразумевает, что все те, кто не «потребители», только и озабочены лабанием контента им на потребу. И потому последних могикан-индивидуалов можно назвать «применителями» – ибо они заняты применением персоналок со всякими Linux'ами для решения своих пока ещё производственных задач.

Только что я сказал о линуксоидах-применителях в контексте, допускающем установки между ними тождественного равенства. Разумеется, это не так: мне прекрасно известно о существовании применителей Windows или MacOS. Я даже догадываюсь, что их несколько больше, чем применителей-линуксоидов. И рискну высказать ещё одну крамольную мысль: в ближайшее время их, относительно последних, может стать ещё больше.

Обоснование этого утверждения потребовало бы отдельной главы, которая ещё не написана – и которую я пока писать не собираюсь, ибо пока надеюсь на лучшее. Однако перед многими действующими линуксоидами-применителями реально может встать выбор одного из трёх вариантов:

   1. «лучшие из лучших» пользователей Linux (то есть, если следовать логике кальвинистской морали, самые богатые) обзаведутся Mac'ами; собственно, уже обзаводятся;

   2. «лучшие из худших» (то есть в меру обеспеченные и законопослушные граждане, которых, надеюсь, среди читателей этого сочинения большинство) приобретут лицензионную Windows;

   3. «худшие из худших» – те, что, подобно попам, студентам и офицерам, вистуют на девятерной (соответственно, из жадности, от бедности или по пьяни), вернутся на Windows пиратскую.

И не только потому, что их к этому подвигнет принудительная сила реальности. Нет, к этому подталкивают сами разработчики и майнтайрнеры многих современных дистрибутивов. Ибо в момент, когда Linux на определённом витке диалектической спирали доходит до состояния готовности к созданию законченных систем для применителя, они начинают активное внедрение очередных новшеств, выводящее весь пар через гудок.

В своё время Андрей Боровский в своём блоге написал материал с умышленно провокационным заглавием – «Почему Линукса нет и не будет на десктопах», главный тезис которого сводился к тому, что Linux битву за десктопы проиграл. Это не так. Linux не проиграл битву за десктопы. Он от неё постоянно уклонялся именно в те моменты, когда, следуя завету Бонапартия, в драку следовало ввязываться – «а там будет видно».

Вот уже полтора десятилетия по Сети гуляют оценки количества пользователей Linux’а по отношению к числу «персоналок» вообще. И все эти годы оценки они не меняются, составляя 1-2%. Что рассматривается как свидетельство отсутствия роста «десктопной» доли этой ОС. На счёт «доли» – согласиться можно, хотя каковы источник таких оценок – тайна сия велика есть. Но предположим, что источники эти вполне компетентны. Хотя эмпирические наблюдения показывают, что абсолютное число «настольных» пользователей Linux’а растёт. Только среди моих личных и виртуальных знакомых оно за те же пятнадцать увеличилось минимум на порядок.

Объяснение этому парадоксу легко найти, если вспомнить, что за то же время число пользователей персональных компьютеров вообще увеличилось порядка на два. Причём число потребителей росло опережающими темпами по сравнению с количеством применителей. Превратившись в бытовой прибор, персональный компьютер стал своего рода предметом мебели современной квартиры, используемым для разговоров по скайпу, сидению в социальных сетях, потребления всякого рода мультимедии и тому подобных занятий, далёких от производственной деятельности и не очень располагающих к применению Linux’а. Так что остаётся только удивляться сохранению процента линуксоидов на протяжении времени, столь длительного и столь насыщенного переменами в отношении к «персоналкам».

Возникает глубокое подозрение, что большинство разработчиков Linux и майнтайнеров его дистрибутивов панически боятся того, что Linux станет по настоящему десктопным. То есть в тотально придёт на машины применителей. Ведь тогда им пришлось бы отвечать за тех, кого приручили. А не с азартом чукчи хирурга восклицать: «Опять ничего не получилось!» И начинать перекраивать всё заново и по-живому. Обрекая тем самым Linux на участь испорченной и урезанной копии потребительских систем.

Оглавление книги