Книга: Главный рубильник. Расцвет и гибель информационных империй от радио до интернета

Интернет и система Bell

Интернет и система Bell

Однажды в Чикаго в конце 2005 г. глава AT&T Эд Уитакер ненадолго отвлекся от праведных трудов по строительству империи, чтобы одарить беседой журналиста BusinessWeek Роджера Крокетта. В самый разгар кампании по объединению Bell Уитакер с замечательной откровенностью поделился своей стратегией.

— Все дело в масштабе, — несколько раз повторил он, — все дело в масштабе.

Крокетт задал вопрос:

— Вас беспокоят новые интернет-проекты — Google, MSN, Vonage и прочие?

Уитакер тут же сфокусировался на их слабых местах:

— А как, по-вашему, они будут добираться до своих пользователей? По широкополосным каналам. Так что они в руках у кабельных компаний и у нас. Они думают работать на моих линиях связи бесплатно, но я не собираюсь им этого позволять.

Здесь становится ясно, что AT&T нашла ахиллесову пяту компаний — лидеров интернета. «Как, по-вашему, они будут добираться до своих пользователей?» Уитакер понимал: в союзе с кабельной индустрией и другими отделениями Bell он обладает стратегическим преимуществом, благодаря которому может наступить на горло интернету и заставить его подчиниться{403}.

Как мы видели, система Bell и интернет всегда были в непростых отношениях, начиная с 1960-х гг., когда AT&T отвергла идеи Пола Бэрана о пакетной передаче данных. Интернет и Всемирная сеть идут вразрез с двумя важными принципами Bell. Во-первых, они децентрализованы, в то время как сеть Bell держится на централизованном управлении. Во-вторых, они позволяют вести бизнес, не спрашивая никаких разрешений у оператора, то есть у того не остается никаких возможностей или прав требовать свою долю с доходов. Именно эта проблема — не абстрактная, а вполне осязаемая, — стояла за словами Уитакера: пора искать способ заставить интернет раскошелиться.

Тот, кто владеет проводами и радиоволнами, может управлять интернетом, потому что тот существует и работает только благодаря линиям связи. Компании, чей бизнес завязан на интернете, не могут достичь своих клиентов никак по-другому. Чтобы воспользоваться поисковым сайтом и другими службами, вам нужен доступ в сеть, а эту услугу предоставляют не Google, не Amazon и не их собратья (за немногими исключениями). Чтобы получить доступ, вам нужно заплатить провайдеру — как правило, это телефонная или кабельная компания. Интернет-компании тоже должны платить за услуги, и этот факт ставит их, по крайней мере теоретически, в равные условия. По сути, это основа всех компаний, рожденных в эпоху открытого интернета. Если бы интернет не был оператором общественного обслуживания, большинству понадобилась бы новая бизнес-модель.

Когда Уитакер поделился с журналистом своими мыслями, у него и его союзников уже имелся план: AT&T начнет предлагать высокоскоростной интернет избранным клиентам (то есть тем, кто будет за него доплачивать) и давить на кабельные компании и Verizon, чтобы они делали так же. Например, AT&T могла заключить сделку с Yahoo! и превратить его в свой официальный поисковый сервис, давая ему преимущество перед его конкурентами в обмен на определенные отчисления. Или она могла заставить Netflix[108] платить больше, чтобы его пользователи могли скачивать фильмы быстрее. Конечно, некоторые бы отвергли эту схему как вымогательскую. Но AT&T, видимо, была уверена, что достаточное количество клиентов сочтут «более качественный» сервис за отдельную оплату интересным предложением, особенно те, чей бизнес к тому времени уже требовал большой пропускной способности канала. И конечно, она доказывала, что высокоскоростной интернет необходим для таких услуг, как видео, чтобы привлекать пользователей. (Netflix и YouTube в конце концов продемонстрировали, что это не так, но в 2006 г. такие утверждения звучали убедительно.) В любом случае, за предложением высокоскоростного доступа скрывалась косвенная угроза взысканий или понижения качества для тех, кто не хотел или не мог платить. Поэтому ни от кого не укрылось, что, ускоряя работу одних компаний и замедляя работу других, AT&T и кабельные операторы получали полную власть над интернет-коммерцией.

Если бы все пошло по плану, сегодняшний интернет оказался бы совсем другим. Но в 2006 г. произошло уникальное явление в истории коммуникационных отраслей: общественная реакция, не очень сильная с точки зрения национальной политики, но достаточно заметная, чтобы повлиять на ситуацию. Бо?льшую часть истории, которую мы проследили в этой книге, обычный человек, как бы он ни интересовался политикой, оказывался либо вообще не в курсе войн в информационной сфере, либо слишком заворожен чудесами техники, чтобы следить за ними. Но маневры AT&T задели за живое некоторых влиятельных блогеров и других создателей независимого контента, которые разглядели здесь угрозу голосам простых людей, как они сами. Также надо отдать должное и новому поколению общественных активистов, таких как Бен Скотт из Free Press, которые неожиданно создали объединение, чтобы противостоять планам AT&T. В 2006 г. туда входили Христианская коалиция, Moveon.org и Американская ассоциация владельцев оружия (GOA). Все они видели в намерениях AT&T угрозу своему общению и попыткам объединяться. Миллионы людей оставили свои подписи на сайте SavetheInternet.com (англ. «Спасем интернет»).

Чувствуя проблему, компании Bell перенесли битву в Конгресс, где их лоббисты протолкнули закон, отнимающий у Федеральной комиссии по связи право блокировать их планы по высокоскоростному доступу. Эти закулисные интриги обычно слишком сложны, чтобы привлечь большой интерес СМИ, особенно в вещательных сетях. Но они все же попали в популярное кабельное шоу под названием The Daily Show with Jon Stewart («Ежедневное шоу с Джоном Стюартом»). В течение лета он сделал несколько выпусков, посвященных сетевому нейтралитету, в одном из которых высмеял союзника Bell покойного Теда Стивенса, сенатора от Аляски, бывшего в то время главой сенатского комитета по торговле.

— Нельзя просто взять и закинуть что-то в интернет, — заявил сенатор Стивенс. — Это же не грузовик. Это цепочка проводов.

— Похоже, вы вообще не разбираетесь в компьютерах и в интернете. Ну и ладно, это не страшно, вы ведь всего-навсего уполномочены его регулировать, — ответил Стюарт.

Его тонкий сарказм высветил опасность так ярко, как не удалось бы даже колонке обозревателя. Заслуженные ветераны Сената передавали старушке Bell контроль над интернетом, весьма слабо понимая, что делают.

По мере приближения осенних выборов 2006 г. сетевой нейтралитет неожиданно стал резонансной темой, которую поддержали такие знаменитости, как Moby и R.E.M. Прекрасная юная бельгийка по имени Таня Дерво привлекла внимание к проблеме, сфотографировавшись обнаженной с надписью «Plz Save Net Neutrality» (англ. «Пожалуйста, спасите сетевой нейтралитет»), а также пообещав ночь любви каждому компьютерщику-девственнику, который поддержит движение (форма заявки прилагалась). За свою столетнюю историю AT&T встречалась с разными формами сопротивления, но это было что-то новенькое. Планы по высокоскоростному вымогательству были тихо заброшены, а законопроекты Bell по реформированию телекоммуникационной отрасли зачахли в Конгрессе. Таким образом, на тот момент интернет удалось спасти от атаки торгашей. Однако остался законодательный вакуум, из-за чего интернет по-прежнему оставался под угрозой регулирования. И все же стало очевидно, что по ходу дела идея открытого интернета, о которой раньше пеклись только специалисты, превратилась в реально значимую общественную норму. Фраза «сетевой нейтралитет», изначально отражавшая видение основателей интернета, выпорхнула из научных институтов и поселилась на городских площадях. Но достаточно ли этой поддержки, чтобы идея воплотилась в закон?

Одним июльским утром 2010 г. шесть человек прибыли разными дорогами на юго-запад Вашингтона, в массивное здание из камня и металла, где располагается Федеральная комиссия по связи. Пройдя через охрану, они встретились на 8-м этаже в переговорной комнате № 1. Всех их пригласило федеральное правительство, чтобы поработать над неким летним проектом. В этом кабинете и прилегающих к нему комнатах им предстояло провести бо?льшую часть лета, обдумывая то, каким должен стать первый в стране закон о сетевом нейтралитете.

Эти шестеро были выбраны как представители двух противоположных лагерей индустрии. По одну сторону стола сидели «люди интернета» — Рик Уитт из Google, бывший сотрудник комиссии Крис Либертелли (ныне работавший в Skype) и юрист Маркхэм Эриксон от всей остальной отрасли высоких технологий. Напротив них сидели старшие лоббисты Bell, господа с весьма впечатляющим опытом работы. AT&T представлял техасец Джим Чиккони, заместитель начальника штаба в первом кабинете Буша. Том Тауке, долгое время бывший конгрессменом от Айовы, теперь отстаивал интересы Verizon. А Кайл Максларроу, заместитель министра по энергетике при Джордже Буше, теперь получал деньги за продвижение интересов кабельной отрасли. Председательствовал Эдди Лазарус из комиссии, а другие сотрудники сменялись.

Шестеро приглашенных собрались в том кабинете потому, что президент Барак Обама в ходе своей предвыборной кампании пообещал создать правила сетевого нейтралитета, и Федеральная комиссия по связи решила поручить их разработку самим представителям отрасли. Если это выглядит отступлением комиссии от своей обязанности самой заниматься нормативными документами, можно лишь заметить: это был не первый прецедент такого рода. И действительно, то, что возникло из этих переговоров, в декабре 2010 г. было с рядом поправок реализовано комиссией как самые первые правила сетевого нейтралитета. Правила (официальное название «Об открытом интернете») закрепили норму, существовавшую с середины 2000-х гг., когда провалилась инициатива скоростных каналов AT&T. По сути это был запрет на фильтрацию и блокировку интернет-трафика. Повторяя положения Акта о телекоммуникациях 1934 г., правила гласили: интернет-операторы, такие как Comcast и AT&T, «не должны блокировать» и «не должны безосновательно ограничивать передачу легальных данных по пользовательским широкополосным каналам интернет-доступа».

Возможно, вы решите, что с такими простыми правилами любая потенциальная угроза Всемирной сети и открытому интернету исчезает. Однако подобное предположение ошибочно. С одной стороны, правила ясно запрещают такой вид блокировки, который применило правительство Китая или Египта при Мубараке, — в виде государственной меры, и это достижение нельзя недооценивать. Но все же эти правила оставили открытыми двери для других выгодных возможностей вроде «тарифных планов с ограничением трафика», бьющих по карману клиентов, которые не умеют правильно рассчитывать свое ежемесячное потребление. И что еще важнее, запрет на дискриминацию относился только к проводному интернету, в котором все больше доминировали кабельные операторы. То есть беспроводной широкополосный интернет, информация, поступающая на смартфон или iPad, под правила не подпадает[109]. Это огромное исключение, условие AT&T и Verizon в обмен на поддержку правил, не просто техническая деталь, а пожалуй, очень ловкий ход со стороны Bell. Он ставит кабельную индустрию в невыгодное положение, при этом оставляя без федерального надзора рынки, где сосредоточили свои усилия AT&T и Verizon. Компании Bell решили, что беспроводная связь — это ключ к будущему, и на этот раз оказались правы.

Оглавление книги