Книга: Основы международного корпоративного налогообложения

10.16.2. Франция

10.16.2. Франция

Bank of Scotland

Другое значимое дело о вопросе о бенефициарном собственнике в другой европейской стране – Франции – дело Bank of Scotland[1776]. В 1992 г. Банк Шотландии (Bank of Scotland) приобрел у американской холдинговой компании Merrell Dow Pharmaceutical Inc. (Merrell Dow) права узуфрукта на привилегированные акции ее французской дочерней компании, Marion Merrell Dow SA, на три года. С покупкой прав узуфрукта Банк Шотландии фактически получил право на дивиденды по этим акциям в течение последующих трех лет. В сентябре 1993 г. Marion Merrell Dow SA распределила дивиденды в сумме 90 млн франков, при этом 25 % этой суммы были удержаны в виде налога у источника на дивиденды.

Важным элементом сделки был следующий момент: во-первых, по налоговому соглашению между Францией и Великобританией от 22 мая 1968 г. ставка налога у источника на дивиденды была установлена в размере 15 %, в отличие от 25 %-й внутренней французской ставки, а во-вторых, получатель дивидендов также имел право на возмещение части налога на прибыль согласно механизму, известному на то время как avoir fiscal (возмещаемый налог на прибыль, относящийся к дивидендам, выплачиваемым из источника во Франции, которые были обложены налогом у источника). Общая сумма дивидендов, а также возмещаемого налога превышала сумму, которую Банк Шотландии уплатил за право узуфрукта на привилегированные акции.

Французские юристы, комментировавшие это дело, – Бруно Гиберт и Яцин Уамран[1777], отмечают важную деталь: в положении п. 6 ст. 9 налогового соглашения 1968 г., содержащем пониженную ставку налога на дивиденды, имеются слова «бенефициарный собственник», но в положениях п. 7 той же статьи о возврате avoir fiscal этих слов нет.

В декабре 1993 г. Банк Шотландии подал заявление о возврате части налога, равной 10 %-й разнице между 25 %-й ставкой и 15 %-й ставкой, а также заявление на возмещение налога avoir fiscal. Французские налоговые органы отказали в возврате обеих сумм, ссылаясь на то, что Банк Шотландии – не бенефициарный собственник полученных дивидендов, а схема узуфрукта с последующей выплатой дивидендов в целом представляет собой шопинг налоговыми соглашениями. По мнению налоговых органов, платежи по правам узуфрукта должны рассматриваться как выданный в адрес Merrell Dow банковский кредит, который был оплачен посредством распределения банку дивидендов от Marion Merrell Dow SA.

Вначале дело рассматривал Административный суд Парижа, который принял сторону налогоплательщика, сказав, что налоговый орган нарушил подлежащую применению процедуру доказывания, связанную со злоупотреблением правом. Однако в ходе апелляции Государственный совет Франции отменил решение нижестоящего суда и последовал логике налоговых органов, сделав следующие интересные выводы. Во-первых, совет подтвердил, что сделка по приобретению прав узуфрукта на самом деле была притворной сделкой по получению скрытого кредита от Банка Шотландии в пользу Merrell Dow, который должен был быть погашен за счет дивидендов, полученных от Marion Merrell Dow SA, и возврата налога avoir fiscal. Во-вторых, временная уступка прав узуфрукта в отношении неголосующих привилегированных акций, выпущенных французской дочерней компанией, была схемой, совершенной с единственной целью: получить налоговое возмещение avoir fiscal, относящееся к ее дивидендам. Возврат был предусмотрен только англо-французским налоговым соглашением, а налоговое соглашение между США и Францией от 31 августа 1994 г. не давало такой возможности. Наконец, в-третьих, бенефициарным собственником дивидендов признали Merrell Dow Pharmaceutical Inc., которая фактически переложила на французскую дочернюю компанию бремя выплаты кредита от банка.

Интересно, что англо-французское налоговое соглашение не содержало формулировки о бенефициарной собственности, однако представитель налоговых органов выдвинул аргумент о том, что концепция бенефициарной собственности все равно применяется, даже если в налоговом соглашении нет четкой формулировки. По его мнению, концепция не только не ограничивается случаями, когда непосредственный получатель дохода передает выгоды, полученные по налоговому соглашению, в пользу третьего лица, но и независимо от этого является частью более общей доктрины противодействия злоупотребления правом (fraude ? la loi), применимой также и к вопросам налогообложения. Налоговый орган заключил, что Банк Шотландии – не бенефициарный собственник дивидендов. Верховный суд согласился с этим, сказав, что договор узуфрукта был подписан с «единственной целью получить выгоду от благоприятных положений международного договора между Францией и Великобританией», а потому представляет собой злоупотребление правом[1778]. В этом случае налоговые органы имеют право проигнорировать схему, если она: 1) фиктивна или направлена на достижение налоговой цели; 2) имеет цель, противную намерению законодателя. Соответственно, Верховный суд в деле Банка Шотландии применил эти два критерия следующим образом: 1) целью данной сделки было только получение возврата части налога у источника и avoir fiscal, как это предусмотрено налоговым соглашением между Францией и Великобританией; 2) такое применение налогового соглашения противоречило целям, которые ставили перед собой Франция и Великобритания при подписании соглашения (последний вывод подразумевается как следствие непризнания Банка Шотландии бенефициарным собственником дивидендов)[1779].

Ввиду признания самой Merrell Dow бенефициарным собственником дивидендов следует вполне логичный вывод о неприменении к сделке международного договора между Великобританией и Францией. Тем не менее Верховный суд применил, как подчеркивают Б. Гиберт и Я. Уамран, конструктивное толкование п. 7 ст. 9 налогового соглашения, сказав, что резидент Великобритании не может воспользоваться положением данного пункта, если он не является бенефициарным собственником дивидендов[1780].

Для более полного уяснения смысла дела Bank of Scotland необходимо разобраться в значении термина «узуфрукт». Как определил сам суд, узуфрукт – это инструмент извлечения дохода таким способом, который не требует владения активом, поэтому владелец узуфрукта на акции имеет право на дивиденды, не владея акциями. Кроме того, договор об узуфрукте содержал особенные положения, например так называемое положение об ускорении (acceleration clause), согласно которому банк имел право на обратную продажу прав на узуфрукт Merrell Dow в случае изменений в налогообложении. Далее, договор предусматривал гарантию Merrell Dow в пользу банка о достаточности средств для выплаты дивидендов. Наконец, договор исключал риск для банка по невыплате дивидендов, гарантировав рентабельность по его вложениям, включая гарантию возмещения убытков при отказе французских властей возмещать avoir fiscal. Сумма дивидендов была заранее предопределена, а не оставлена на усмотрение совета директоров Marion Merrell Dow SA. Так, тело кредита, т. е. цена, которую банк заплатил за узуфрукт, в итоге была возвращена ему в рассрочку путем распределения дивидендов. Возврат же налога avoir fiscal функционировал в качестве процентов по кредиту. Налоговые органы справедливо утверждали, что возврат avoir fiscal не произошел бы вообще, если бы Merrell Dow была непосредственным получателем дивидендов. Соответственно, Верховный суд вник в существо операций и оценил риски: банк был защищен гарантийными соглашениями, превышавшими уровень коммерческой целесообразности. Банк не нес никаких рисков, ему гарантировались рентабельность капитала и возврат инвестиций. Фактически дочерняя компания взяла на себя бремя возврата долга, взятого материнской компанией, что приравнивается к выплате дивидендов от дочерней компании в адрес материнской.

Другой комментатор этого судебного дела Ли Шепард отмечает[1781], что Верховный суд Франции в деле создал и использовал аргумент, находящийся вне системы статутного права, основанный на принципе преобладания существа над формой, что нетипично для страны цивильного права. Эта новая доктрина требует лишь, чтобы налогоплательщик применил исключительно буквальное, нецелевое толкование нормы закона, не имея иного мотива, кроме как занизить уровень налогообложения. Злоупотребление, по мнению суда, состояло в том, что банк не был бенефициарным собственником дивидендов. И хотя транзакция де-факто представляла собой кредит, она не была юридически оформлена как кредит, поэтому суду потребовалось применить концепцию приоритета содержания над формой. Получение банком дивидендов квалифицировалось как погашение кредита; стало быть, эти средства не были дивидендами в смысле налогового соглашения, а потому и его положения в данном случае не применялись.

Дело Bank of Scotland имеет большое значение в налоговом правоприменении Франции. Во-первых, оно показывает, что Верховный суд будет применять концепцию злоупотребления правом к отношениям, регулируемым международными налоговыми соглашениями, что достаточно спорно. Во-вторых, дело демонстрирует, что концепция бенефициарной собственности должна пониматься расширенно, особенно если суд применяет концепцию приоритета содержания над формой.

Diebold Courtage

Дело Diebold Courtage[1782] – еще одно подтверждение того, что концепция бенефициарной собственности может быть принята судами в стране с цивилистической традицией. Французская компания Diebold Courtage SA, которая сдавала оборудование в аренду французским компаниям, купила оборудование и сразу же продала его нидерландской компании Equilease CV. Затем компьютерное оборудование было сдано в аренду обратно Diebold Courtage SA, чтобы она могла сдавать его в субаренду французским клиентам. Diebold Courtage SA платила арендные платежи в адрес Equilease CV. В ходе проверки французские налоговые органы обнаружили, что нидерландская компания не имеет места эффективного управления и не ведет деятельности в Нидерландах. При этом нидерландская компания выплачивала около 68 % своего дохода швейцарской взаимосвязанной компании Equilease Management AG. В результате французские налоговые органы сочли, что положения ст. 12 налогового соглашения между Францией и Нидерландами от 16 марта 1973 г. не применяются. Согласно этой статье роялти (определение которых включало платежи за использование промышленного, коммерческого или научного оборудования) подлежали налогообложению только в стране налогового резидентства, т. е. в Нидерландах. В результате отказа в применении налогового соглашения у нидерландской компании возникало обязательство уплатить во Франции налог на доходы по ставке 33,3 %, предусмотренной внутренним законодательством. По утверждению налоговых органов, реальным бенефициаром (b?n?ficiaire r?el) роялти была швейцарская компания Equilease Management AG.

Верховный суд Франции счел, что Equilease CV не является налоговым резидентом Нидерландов, поскольку она была прозрачным для целей налогообложения лицом (партнерством), но в то же время согласился применить тест налогового резидентства к партнерам Equilease CV – резидентам Нидерландов. В отношении бенефициарной собственности суд не согласился с налоговыми органами в том, что сумма, уплачиваемая швейцарской компании, была неизмеримо высока, учитывая объем услуг, оказываемых данной компанией в адрес Equilease CV. В итоге суд постановил, что налоговые органы не смогли доказать свое утверждение о бенефициарной собственности у Equilease Management AG.

Интересен и тот факт, что нидерландско-французское налоговое соглашение 1973 г. не содержало концепции бенефициарной собственности, поскольку оно было подписано до 1977 г. Однако это не помешало Верховному суду по существу исследовать вопрос о том, кто именно был бенефициарным собственником роялти. Суд посчитал, что концепция бенефициарной собственности внутренне присуща всем налоговым соглашениям, даже заключенным до 1977 г.[1783] Этот подход основан на доктрине ОЭСР, согласно которой положения любого налогового соглашения применяются в свете объекта и целей, как это установлено Венской конвенцией.

Оглавление книги


Генерация: 1.980. Запросов К БД/Cache: 3 / 1
поделиться
Вверх Вниз